С детства меня волнует один вопрос: « В чем был смысл гибели бабушкиного родного брата Николая. Который рвался на фронт, а погиб, так и не успев повоевать?»
Моя бабушка, Варвара Николаевна, часто мне рассказывала о своем брате Коле. Ее рассказы всегда были такие яркие и восторженные, будто бы прошло не сорок лет, а это было совсем недавно и я, будучи ребенком, отчетливо представляла себе Николая и картину начала Великой Отечественной Войны.
Август сорок первого года. Опустив на плечи свою белокурую голову, он от отчаяния достучаться хоть до кого-то, наконец, присел на сырой пол. Кулаки горели, но физической боли он не ощущал, больше болело, что-то внутри. Сердце так отчаянно билось, а мысли искали возможность выбраться. Коля боялся опоздать. Он посмотрел в угол чердака, где утренний луч солнца освещал паутину. Там запуталась муха и чем больше она пыталась выйти на свободу, тем все больше оказывалась связанна тончайшими липкими нитями. – Вот и я как эта муха, - промелькнуло у Коли в голове. Но как же обидно быть здесь, когда твои друзья, товарищи, через пару часов отправятся на фронт, сражаться с проклятыми фашистами. А я, что получается, трус?! Он помотал головой, нет, этого не может быть, ведь матушка должна же меня понять. Парень вспомнил вчерашний разговор с матерью.
- Мама, все, поздравь меня, я завтра отправляюсь на фронт. Утром, в порту нас будет ждать судно, – светясь от радости и выпрямляясь, становясь и так при высоком росте еще выше, произнес Коля и улыбнулся голубыми глазами.
Хотя в последние дни лета сильной жары уже не было, а к вечеру дул прохладный ветер, Николай все еще носил рубашки с короткими рукавами, которые прекрасно сидели на его широких плечах.
- Коленька, сынок, как же так, - будто темная печаль разом осела на ее лице, искривляя его от предчувствия, и добавляя лет десять к возрасту, - еле сдерживая слезы, произнесла мать. Твой отец только месяц назад ушел. С кем я останусь? Девчонки, да маленький Виля. На кого ты нас покидаешь?
Услышав их разговор, подбежал, Виля и, уткнувши свое личико в спину брата заголосил, и стал тянуть за рубаху брата в дом, умоляя не уходить. Послышался лай и одновременно повизгивание Тузика, привязанного на веревочке к будке.
- Взяв на руки младшего братика, он подошел поближе к матери, и, обнимая ее трясущиеся плечи, сказал:
- Матушка, пойми, меня не будет всего месяц, два от силы. Мы остановим фашиста, и к вам он не сунется. А если я останусь, то сил не хватит остановить врага.
- Коля, как же ты не понимаешь, ты можешь погибнуть! Подумай обо мне, о младших сестрах и брате. Кто их теперь будет защищать, помогать мне? – и женщина уже не в силах была сдерживать слезы.
- Мать, так надо! Я должен! – твердо сказал он и пристально посмотрел на нее. В это же время и Тузик успокоился, свернулся калачиком и спрятал мордочку, показывая своим видом, - « я сделал все, что мог, теперь сами.»
Женщина мгновенно перестала плакать, вытерла слезы кулаком и произнесла:
- Надо, так надо! Она взяла у него с рук все еще плачущего Вилю и пошла к себе в комнату.
А сегодня утром, отправила Колю на чердак за чемоданом. Конечно же, он согласился, обрадовался, что мать все поняла. А как только забрался на чердак, закрыла его снаружи на замок. Такого поворота он не ожидал.
- «К чему этот обман? Я перестану уважать себя, если не приду сегодня в назначенное время. А ее, смогу ли я простить? Не знаю. И вот так глупо, сижу уже на чердаке более часа. Побыть в одиночестве я люблю, есть возможность подумать о том, о чем в житейской суете не хватает времени. Вот и сейчас я еще раз задумался о смысле войны. Кому она нужна? Зачем мирное течение жизни все время, что мне было известно из истории, нарушается войнами? Кому-то необходимо захватывать территории, природные ресурсы, культурные ценности, вместо того, чтоб объединяться и создавать что то новое, совершенствоваться самим и помогать другим. И это неправда, что войны помогают развитию человечества, только любовь и созидание может развивать!»
Он отошел от раздумий, отряхнулся и вновь стал стучать в дверь. Никто не подходил. - «Ясно, никто и не выпустит меня». Оглядев небольшое чердачное окошко, которым приходилось пользоваться, как запасным входом на крышу для ее очистки и ремонта, он резко дернул заржавевшую щеколду и, распугав голубей, вылез на свободу. Еще раз, будто пытаясь лучше все запомнить, он окинул взглядом свой дом с крыши, улыбнулся Тузику, полюбовался маминой излюбленной клумбой, вспомнил семейные посиделки под раскидистым орехом, высаженным еще отцом задолго до его рождения, поклонился и, спрыгнув с крыши, поспешил к порту.
Там уже ждали его друзья. Они четверо последовали к трапу.
Все дальше и дальше оставался любимый город, и уже почти не видно было порта, как внезапно налетели вражеские бомбардировщики…
Бабушка рассказывала, что судно, на котором был ее брат, затонуло. Никто не выжил.
Прошло уже много лет. И разглядывая мужественное и одухотворенное лицо Николая на единственной фотографии, которая осталась у бабушки от брата, будто сам становишься немного смелее. Понимаешь, какой великой ценой они заплатили за наше мирное небо. И пока Память жива, за наше мирное будущее можно быть спокойным.
На фотографии брат бабушки, Ковалев Николай Николаевич. Фото из личного архива.
