Величко М.В. (2015.12) - Разговоры о жизни 15

Михаил Величко: Здравствуйте. В прошлом цикле разговоров о жизни осталась не освещённой тема научно-технического прогресса, инновационного развития страны и сопутствующие этой проблематике некоторые вопросы. Когда в начале 2000-ых годов кто-то из первых лиц заговорил о необходимости модернизации, то была произнесена фраза, что "Локомотивом модернизации должен стать бухгалтер". Эта фраза запомнилась, хотя в интернете найти её не удалось. Тем не менее, если посмотреть, как проводится кадровая политика, то к руководству многими научно-исследовательскими институтами, проектно-конструкторскими учреждениями приходят люди, которые имеют экономическое или юридическое образование и не имеют реального представления о тех предметных областях, с которыми работают специалисты этих предприятий. 
 
Конечно, есть некоторое количество руководителей, которых можно назвать управленцами-психологами. Управленцы-психологи характеризуются тем, что он может не знать вообще ничего о предметной области, в которой собирается работать или в которой работает. Но он обладает неким неформализованным навыков отличать профессионалов-специалистов, на которых можно положиться, от профессионалов, на которых нельзя положиться, и от пустобрёхов, которые вообще не обладают никакими профессиональными знаниями и навыками. Благодаря этой особенности управленцы-психологи в состоянии управлять, в общем-то, чем угодно. Если такого человека назначить директором НИИ, в этом НИИ будет бурно цвести наука. Если его назначить главным врачом госпиталя, то с течением времени это будет лучшая клиника по какому-то направлению, и это при том, что сам он может практически не обладать знаниями в той области деятельности за которую берётся. 
 
Но, к сожалению, управленцы-психологи это очень редкая категория. Большинство мнит себя управленцами в наше время на том основании, что у них есть диплом менеджеров. Якобы они чего-то знают на тему управления, о том, о чём не подозревают профессионалы-специалисты. А в итоге получается то, что мы имеем, потому что модернизация, которая была провозглашена, и лидером которой должен был стать бухгалтер, - она не состоялась. А модернизация, лидером которой должен стать профессионал, глубоко понимающий проблематику, и знающий, умеющий производить рецепты разрешения проблем, - она не состоится в ближайшее время по той простой причине, что для этого в общем-то ничего не делается на уровне кадровой политики. 
 
Ну а тогда что делается? Вот книжка – Алексей Киреев "Экономика. Economics. 10-11 класс, базовый уровень образования". Книжка начинается с преамбулы на двух языках: на русском и английском: "Ничто включённое в эту книгу не должно идентифицироваться, как представляющее взгляды Международного валютного фонда, его совета директоров, правительств, членов или любого другого подразделения. Материалы, содержащие в книге, отражают только взгляды автора". Обратная сторона обложки - портрет автора и краткая биографическая справка. Товарищ работает в Международном валютном фонде, по всей видимости, получает там не самую маленькую зарплату, иначе какой смысл работать в Международном валютном фонде. 
 
Но спрашивается: как он может работать там, если его взгляды в чём-то не совпадают со взглядами руководства Международного валютного фонда, а в чём-то противоречат им. Если бы это действительно было так, то Международный валютный фонд счёл бы за благо его уволить за профнепригодность. Но, тем не менее, это базовый учебник, который даже победил в номинации: Книга года в номинации "Учебник ХХI-го века". 
 
В общем, учебник создаёт представление новых поколений о том, что такое экономика, как она управляется. Если туда заглянуть и почитать, то да, действительно, можно узнать много интересных фактов, но невозможно узнать, как управлять экономикой для того, чтобы в ней научно-технический прогресс был, и страна могла бы выйти (не сразу, а с течением времени) на уровень лидера научно-технического прогресса, и, соответственно, лидера цивилизационного развития человечества. 
 
Было записано несколько бесед на тему "управление экономикой". И отзывы, какие есть в интернете тех людей, которые заинтересовались темой, они о том: где формулы, что стоит за формулами и всем прочим. Вот в качестве альтернативы: "Экономика инновационного развития. Управленческие основы экономической теории". 640 страниц текста, некоторое количество картинок, и не очень много формул. Тематически в принципе не выходит за пределы краткого курса и некоторого набора аналитических записок на темы экономики и управления ею, но отличается от информационной базы концепции общественной безопасности тем, что всё собрано под одну обложку. 
 
Так получилось, что это издано в издательстве "Директ-Медиа" есть на сайте издательства, вариантов доступа два. 
- Доступ к файлу - 450 рублей с чуточкой.
- Доступ к книге, то есть получение бумажного экземпляра, - 970 рублей с чуточкой. 
 
Упрёки в том, что доступ платный, не принимаются, потому что всё, что тут написано в принципе есть в информационной базе, в кратком курсе, в "Мёртвой воде", и в некоторых аналитических записках, в которых затронуты вопросы управления экономикой и научно-технического прогресса. 
 
Есть упрёки в адрес Соединённых Штатов на тему о том, что своих мозгов нет, чужие мозги скупают. Дальше возникает вопрос: а какой смысл скупать мозги, которые уже отработали? Которые выдали некий результат, и возможно этот результат эпохальный. Этот результат, так или иначе, стал достоянием, по крайней мере, научной общественности, если не всего общества. Если нет смысла скупать такие мозги с остаточным потенциалом выдачи какой-то информации научно-технического характера или фундаментально-научного характера, то встаёт вопрос о том, что надо скупать мозги, обладающие потенциалом, которые ещё не выработали себя. 
 
Штаты, да, действительно скупают мозги на протяжении многих десятилетий, по крайней мере, с конца XIX-го века, и скупают успешно. Как проводит ту же политику Россия? На протяжении всего времени мозги борются с бюрократией. Бюрократия в ряде случаев налагает прямые запреты на научно-исследовательскую деятельность. Потому что, понимаете, ведь то, что называется дизель это вовсе не дизель. То двигло, которое Рудольф Дизель сделал первоначально, оно работало на угольной пыле, а не на нефти. И его термодинамический цикл был весьма далёк от того, что ныне стоит под капотами дизельных автомобилей. А то, что стоит под капотами дизельных автомобилей, это развитие двигателя, который сделал Густав Васильевич, по-моему, Тринклер, который одно время работал на Путиловском заводе и бюрократия наложила прямой запрет на его исследование для того, чтобы открыть дорогу двигателю Дизеля в России, поскольку брат Альфреда Нобеля владел тогда заводом, который сейчас называется "Русский дизель". Это было давно, это было до 17-го года. 
 
Что сейчас? Известно: Перельман доказал теорему, над которой бились математики на протяжении не одного десятка лет. Чем кончилось? Уехал работать в Швецию. Почему? Потому что после того, как он отказался от того миллиона долларов, в России не нашлось способов платить ему зарплату. Хотя в принципе можно было назначить просто стипендию - сиди дома, работай, имей гарантированный доход, тем более человек доказал своей жизнью, что он трудяга, а не барыга. 
 
Вопрос: Может специально сделали, чтобы он покинул? 
 
Михаил Величко: Может и специально сделали, а может и не специально. Потому что, если анализировать, как управляется всё, то обычно выясняется, что за спинами любой некомпетентности и любого слабоумия стоит грамотный манипулятор, который знает, как проманипулировать этими ребятами так, чтобы получился заказанный результат. А потом – "никто не хотел, мы были искренни в своих заблуждениях, но результат отрицательный". 
 
То есть проблема научно-технического прогресса, она в России есть и это проблема давняя. Причём, если смотреть в историю научно-технического прогресса, то получается так, что да, действительно, из России выходили эпохальные идеи, которые потом реализовывались на Западе, и возвращались в Россию в виде готовых к употреблению технологий и продукций. Пример тот же с телевидением: Заварыкин уехал – там. Сикорский уехал - школа вертолётостроения в Штатах существует благодаря ему. И много ещё кого можно посмотреть, кто не смог реализовать свой творческий потенциал именно в России. Не смог реализовать по той простой причине, что бюрократия работала против. Бюрократия в России, она считает, что если мы отказываемся от инвестиций в фундаментальную науку, в прикладную науку, то это - экономия государственного бюджета и это благо. Но это те, кто искренние, а те, кто не искренние, они просто считают, что инвестиции - это та часть госбюджета, которую они могли бы сами распились, а товарищи исследователи, которые тратят деньги не поймёшь на что, - это просто помеха их благополучному образу жизни. 
 
Поэтому вопрос о научно-техническом прогрессе в России - это вопрос системообразующий. И этот вопрос, он у нас очень далеко и давно запущенный, потому что всё началось с указа о кухаркиных детях, с которым связывается та самая кухарка, которая должна управлять государством или не должна. Этот указ был в 1887-ом году, он привёл к тому, что сословно кастовый строй Российской империи был не в состоянии дать сфере управления необходимое количество квалифицированных управленцев, видящих проблемы и умеющих их решать. В результате всё это дело привело к катастрофе 17-го года. То, что в эту катастрофу инвестировало международное банковское сообщество и Британия, это уже, скажем так, сопутствующее обстоятельство, потому что для того, чтобы катастрофа произошла, необходимо было, чтобы были внутренние причины и внутренние генераторы катастрофы. 
 
Если проводить параллели между историей Российской империи и историей Японской империи, то династия в Японии смогла реализовать тот сценарий, который российская династия Романовых просто обрушила. А стартовые условия для развития обеих империй на момент начала 60-ых годов XIX-го века были для России более благоприятны, чем для Японии. Потому что Япония к тому времени очень сильно отставала от европейских держав, а Российская империя во многих аспектах была на уровне, или отставание не носило критический характер в аспектах развитии науки и техники. 
 
Далее - история советского периода. Кто бы что ни говорил, но развитие системы образования в СССР вовсе не было подчинено задаче завоевания мирового господства и укрепления сталинской диктатуры. Если читать произведения самого Сталина, смотреть на политику в области развития, образования и науки в те годы, то эта политика была направлена на то, чтобы кадровой базой науки и сферы управления стало всё общество. Если ребёнок родился в любой семье, но ему дан талант, то он должен иметь возможность реализовать этот талант в любой сфере деятельности социально значимой: либо в сфере управления, либо в науке. И страна развивалась именно в этом направлении. 
 
Но система образования тоже обладала определённой дефективностью. Если говорить о том, чем она отличалась от имперской системы образования, то главным образом только тем, что она охватывала всё население, а не те социальные группы, которые были в состоянии заплатить за получение образования.
 
А в остальном: 
- Не было закона божьего, 
- Количество учебных дней было больше, чем в Российской империи, поскольку религиозные праздники (нерабочие дни) ушли в прошлое, 
- Курсы фундаментальных наук: математики, физики, химии были более обстоятельны.
Но тем не менее система работала в двойственном режиме, потому что её задача была - загрузить в психику учащихся определённые сведения из тех или иных учебных дисциплин, предусмотренных учебным планом. А всё, что касается развития творческого потенциала, его освоения и выработки навыков производства новых знаний - в этой системе образования достигалось не благодаря ей, а благодаря тому, что во всех практических школах были учителя подвижники. Которые видели свой долг в том, чтобы помочь ребятам, школьникам стать полноценными, культурно-состоятельными взрослыми людьми. 
 
И они понимали культурную состоятельность человека не как начитанность в стиле, допустим, Пьера Безухова. Пьер ведь был человек довольно начитанный, как его Толстой представляет. Но проблема Пьера была в том, что думать самостоятельно Пьер не умел. А они видели свой долг в том, чтобы развить творческий потенциал именно в аспекте чувствования жизни и выработке навыков производства новых знаний в процессе работы с теми проблемами, с которыми каждого человека сводит жизнь в реальности. Такие учителя не были основной статистической массой педагогического состава советских школ во всей эпохе, но они оказали решающее воздействие на то обстоятельство, что Советский Союз в аспекте развития науки и техники к середине 50-ых годов вышел фактически на второе место в мире, при том, что имел эпохальные достижения, которые делали его первым. 
 
Почему я говорю, что на второе место? Потому что в Советском Союзе тоже вследствие бюрократизации управления и опоры исключительно на структурный способ управления в послесталинские времена была проблема с развитием фундаментальной науки свободно и с внедрением её достижений в жизнь. Но те проблемы, которые понимались как значимые для развития общества правящими бюрократами, они находили поддержку. И мощная государственная поддержка обеспечивала развитие и космической отрасли, и атомной промышленности, и поддержание вооружённых сил на должном уровне, хотя там тоже были определённые системные проблемы. А в основном в массе советская экономика работала в режиме копирования и адаптации достижений зарубежных к советской действительности. Потому что пройти всю цепочку от достижений фундаментальной науки до массово используемой производимой продукции, на основе исключительно структурного способа управления в СССР было проблемно. 
 
СССР не стало. Появилась новая система образования, которая возникла в результате реформ. Чем она характеризуется? Бывший министр Фурсенко сказал, что беда советской школы в том, что готовили человека-творца, а нужно готовить квалифицированного потребителя, который бы грамотно пользовался достижениями других. То есть, задача производства массового человека-творца на уровне школы уже не ставится. То есть, научно-технический прогресс в такой ситуации в принципе невозможен, потому что его некому делать. 
 
Следующий момент связан с тем, что реформы системы образования, проводимые ныне, они ориентированы на то, чтобы уничтожить учителя и в школе, и в вузе, в том качестве, который в российской империи и в советские времена расценивался в обществе, как действительно состоявшийся учитель, человек, которогодолжно уважать. Почему? Потому что сейчас Минобрнауки и на преподавателей школ, и на преподавателей вузов возлагает обязанность заполнять уйму форм. Трудозатраты на заполнение всех этих ахинейных форм такие, что заниматься анализом того, что происходит в классе, и как студенты осваивают тематику соответствующего курса, в общем-то, преподавателю некогда. Некоторые формы, как жалуются преподаватели школ в интернете, в особо продвинутых школах, где компьютеризация дошла достаточно далеко, преподаватели обязаны заполнять в ходе урока. Если преподаватель в ходе урока должен работать с компьютером, то у него нет времени для того, чтобы работать с учениками. 
 
В итоге получается так, что ученик предоставлен сам себе, компьютеру, качество учебников упало. Это касается и средней школы, и тем более это касается вузов, после того, как высшая школа перешла на так называемую двухуровневую систему - бакалавриат. Бакалавриат разделился на две группы: прикладной бакалавриат, и бакалавриат простой, и ещё магистры. Если не вникать в процесс образования, то есть, освоение определённых, знаний, определённых навыков, то кажется - что такого? Ну, перешли к двухуровневой системе – ну, хорошо. 
 
А если вникать, что получится? А если вникать, то выяснится очень простая вещь. Если вы хотите получить инженера-исследователя, или хорошего инженера-технолога, или хорошего инженера-конструктора, проектанта, то вы должны предоставить ему некоторое количество учебных курсов, и каждый курс должен быть представлен с определённой детальностью, и с определённой тематикой охвата проблематики. А если там есть такие вещи, как упоминание нерешённых в отрасли проблем, решение которых актуальны, это вообще идеальный курс. Но идеальных курсов в России у нас нет.
 
Система двухуровневого высшего образования строится исходя из предположения, что квалифицированного инженера-исследователя, технолога, конструктора, квалифицированного профессионально состоятельного врача, или учителя, можно получить в два этапа. 
- Сначала он осваивает курс бакалавриата на основе каких-то примитивных учебников. 
- А дальше, на основе каких-то дополнительных учебников, он осваивает программу магистратуры. 
 
Лукавство состоит в том, что учебник для магистров по математике не может быть дополнением каких-то глав и абзацев, и комментариев к учебнику бакалавриата. Если вы хотите получить профессионала, который владеет математикой на уровне, позволяющем пользоваться математикой, как инструментом в решении далеко не математических задач, как в гуманитарных областях, так и в технике, то вы должны с первого курса очень обстоятельно буквально изнасиловать студента математикой, сколько влезет. Только после этого он сможет пользоваться математикой, как аппаратом. А если вы делаете так, что сначала на уровне ликбеза, а потом какие-то комментарии, то курс рассыпается, он не будет освоен. 
 
Поэтому, получается так, что если проводить параллели с советским прошлым, то прикладной бакалавриат- это уровень ПТУ, но под университетской вывеской. Потому что прикладной бакалавриат предполагает, что мы учим нажимать кнопки на каком-то устройстве, выполнять какие-то стандартные процедуры. Каких-либо теоретических сведений, которые позволяют понять, почему кнопки нажимать надо в этой последовательности, а не в другой, - этих сведений по минимуму. 
 
Бакалавриат в том виде, который не прикладной, - это примерно уровень советского техникума. То есть, наряду с практическими знаниями, которые и позволяют работать в цеху, руководить производственным процессом, некий минимум теорий, которые дают понять, почему вот эти процессы организованы именно таким образом, почему оборудование такое, а не какое-то другое. 
 
Уровень вуза, он позволял уже больше. На основе того изучения теории, которая была в вузе, можно было создать новое технологическое оборудование, новые технологии, новые организационные процедуры. А вот если говорить об университетском образовании, то вывески университетов были, но практически университетов не было. Потому что, само слово университет происходит от universe – всё вообще, и университетское образование предполагало, что даётся общее, предельно широкое, фундаментальное научное образование. А прикладное, узкоспециализированное образование является дополнением к этому. И в общем–то, такое университетское образование, оно должно позволять работать в своей узкой профессии не просто, а так, чтобы избегать побочных эффектов, и сопутствующего всякого негатива, которые ваша деятельность порождает в других сферах деятельности. Вот такого университетского образования практически не давал ни один университет: ни Советского Союза, ни, тем более ни один из современных университетов. И на Западе тоже ни один из университетов не даёт такого образования. 
 
Если опять возвращаться к советской эпохе, то те, кто окончил ПТУ и техникумы, и хотел получить высшее образование, они поступали в вузы. В ряде случаев они знали многие технологии и организацию соответствующих отраслей лучше, чем преподаватели вузов, и тем более, лучше, чем студенты, которые пришли в вузы со школьной скамьи. Всё, что касается вопросов теории, и научно-методологического обеспечения профессиональной деятельности - никаких перезачётов. Все учились по вузовским программам с первого курса до пятого, или шестого курса, в зависимости от того, какой это вуз, и какая подготовка, на что ориентирована. И именно это обстоятельство обеспечивало тот уровень советского образования, который позволял нашим эмигрантам, покинув Союз, или постсоветскую Россию, успешно входить в профессиональную деятельность там - подтвердить свои дипломы, или легко получить новые дипломы. А вот уровень бакалавриата и магистратуры - не позволяет. Если вернуться опять же, ко временам советской школы, то советская школа с чего начинала процесс обучения?
 
Артём Войтенков: Читать-писать.
 
Михаил Величко: Читать-писать. Чем писали? Сначала писали перьевой ручкой с открытым пером.
 
Реплика: Карандашом сначала писали.
 
Михаил Величко: Нет, карандашом писали по бедности в двадцатые-тридцатые годы. А когда бедность была преодолена, то писали сначала ручкой-вставочкой со специфическим пером, а потом, когда стали массово производить авторучки с чернильным резервуаром, стали писать ручками с открытым пером. Иные пишущие средства в первом классе были запрещены. Если вы пороетесь в интернете, вы найдёте стандарт почерка, который предлагался прописями в пятидесятые, начале шестидесятых годов. И найдёте стандарт почерка, который предполагался к освоению в семидесятые годы, и по настоящее время. 
 
Вот стандарт почерка пятидесятых, шестидесятых годов (а чистописание было до пятого класса) был согласован с биомеханикой человека. В каком аспекте? Нормальный режим работы мышц: напряжение-расслабление, напряжение-расслабление - циклика. И почерк был таким, что, если вы ведёте линию вниз, вы должны нажимать, если вы ведёте линию вверх, вы должны отпустить руку. То есть, шла вот эта естественная биоритмика. Микродвижения руки компенсировались тем, что перо было упругим, и оно воспринимало нагрузку от руки. Кроме того, чернила стекали сами на бумагу. И, в общем-то, вырабатывалась мелкая моторика письма. Мелкая моторика, когда развивается, она тянет за собой развитие структур головного мозга. Многие структуры коры головного мозга универсальны в аспекте обработки информации. То есть, им всё равно, какую информацию обрабатывать, связанную с кинематикой тела, или чего-то интеллектуально заумное. 
 
Что произошло потом? Почерк оптимизировали. Почерк стал ориентирован на безотрывность письма - исчезли всяческие завитушки и волнушки, которые были в почерке образца пятидесятых годов, так называемые, украшающие элементы. В принципе, этот почерк позволяет писать быстрее, нежели тот почерк, который сложился в эпоху девятнадцатого века, и перешёл в советскую эпоху, и был до середины шестидесятых годов. 
 
В чём коварство и лукавство? Коварство и лукавство состоит в том, что процесс обучения письму начинается шариковой ручкой сразу. Шариковая ручка не может писать, если вы на неё не давите. Если вы на неё давите, а предлагаемый вам почерк ориентирован на безотрывность, то мышцы находятся в статическом напряжении. Статическое напряжение для мышц, это противоестественно. Это что-то временное, но этого не должно быть на протяжении десятков минут и более. 
 
А дальше возникают такие вещи: как только возникли где-то статические напряжения мышц, сразу какие-то интеллектуальные мощности отключились. Если статические напряжения мышц имеют место на протяжении длительного времени, то автоматика, физиология организма начинает от этого защищаться, как судорожное дрожание. Если судорожное дрожание входит в почерк, то почерк становится неразборчивым, некрасивым, и если вы посмотрите конспекты студентов большинства вузов, то в одном слове буквы разных размеров, почерков красивых нет, и очень много почерков, которые в состоянии прочитать только сам автор текста.
 
Артём Войтенков: А иногда даже и он не в состоянии.
 
Михаил Величко: Бывает и такое, что и он не в состоянии. Дальше получается так, что когда мы учились, то по любому предмету был в порядке вещей конспект, близкий к стенограмме лекции. Сейчас студенты, входя в вуз с клиповым сознанием, через две-три минуты утрачивают нить повествования, и они просто физически не в состоянии реализовать запись лекции так, чтобы спустя неделю они могли распаковать свои тезисы, и изложить содержание лекции, если не с пониманием вопроса, то хотя бы близко к тексту, чтобы был предмет для разговора на практическом занятии. 
 
Вот таковы итоги реформы образования средней школы и высшей школы. И эти итоги не сулят никаких перспектив научно-технического прогресса стране. Не сулят перспектив решения проблем, потому что выпускники средней и высшей школы в большинстве своём не в состоянии чувствовать жизнь, и не в состоянии думать. Думать, в каком смысле? Выявлять проблемы и находить пути и способы их решения по своей инициативе. 
 
Если говорить о качестве государственного управления, то Государственная Дума, и Совет Федерации - это собрание людей, в большинстве своём некомпетентных, самодовольных, необучаемых, потому что прочитать вот такую вот по толщине книгу, на это у них нет времени в силу загруженности. А если предоставить такое время, то извлечь смысл из текста, если текст более четырёх страниц формата А4, это непосильный интеллектуальный труд. 
 
Чем занимается Центробанк? Центробанк на протяжении всего времени своего существования душитнаселение, реальный сектор, науку, систему образования ростовщической удавкой. Как понимает Центробанк свою миссию? Судя по всему - никак. Последний раз, когда Владимир Владимирович читал Обращение к Федеральному Собранию, Набиуллина сидела в зале, на лице никакого раскаяния за содеянное, и никаких намерений на то, что работу Центробанка надо реорганизовать таким образом, чтобы он приносил пользу стране, - нет. 
 
Проблемы большие, потому что научно-технический прогресс в современных условиях - это явление двухуровневое. Потому что на первом уровне вы обязаны обеспечить устойчивое функционирование реального сектора экономики. То есть, основная масса предприятий во всех отраслях должна быть рентабельна, и должна быть способна поддерживать своё существование. В этом случае экономика может быть источником всего того, что нужно для обеспечения экспериментальной деятельности фундаментальной науки, и прикладных опытно-конструкторских разработок. Если этого нет, то научно-технический прогресс обламывается на том, что экономика не в состоянии материально-технически обеспечить работу научно-исследовательских и проектно-конструкторских организаций. 
 
Как это дело обстоит у нас? Кто-то из наших учёных вернулся после работы в Канаде сюда. Стал работать. Требуются какие-то реагенты для химии. В Канаде это делалось так: на столе оставил заявку, лаборант вечером забрал, на следующее утро реагенты на столе. У нас как? Заявку написать, куда-то отдать, два месяца она где-то ходит. И получается так, что проще купить эти реагенты из собственной зарплаты. Хорошо, если зарплата позволяет. А если зарплата не позволяет? То есть, проблемы уже на этом уровне есть. 
 
Следующий уровень научно-технического прогресса, его течение вообще не понять, если нет представления о том, что такое бесструктурное управление. Если есть представление о том, что такое бесструктурное управление, можно ввести понятие научно-внедренческий цикл. Вот научно-внедренческий цикл - это случайный процесс, начало которому даёт постановка задачи в области фундаментальной науки, и который завершается массовым производством продукции на основе достижений этой самой фундаментальной науки. 
 
Давайте посмотрим на некоторые научно-внедренческие циклы. Леонардо да Винчи выдвинул идеи летательного аппарата типа вертолёт, и плавсредства типа подводная лодка. Прошло четыреста лет после того, как он выдвинул эти идеи до того момента, как вертолёт стал оружием и транспортным средством, а подводная лодка стала оружием. Что за это время произошло? А за это время было совершено множество открытий в области фундаментальной науки, было сделано множество работ, направленных на внедрение достижений этой фундаментальной науки в технологии, в промышленности, в конструкции. И те, кто делал эти работы, они в большинстве своём не думали ни о вертолётах, ни о подводных лодках, а многие даже вряд ли подозревали о том, что был Леонардо да Винчи, и высказывал такие идеи. 
 
В общем, получается так, что научно-внедренческий цикл можно уподобить в выкладке домино на стол. Каждая костяшка - это фрагмент научно-внедренческого цикла. Каждый такой фрагмент должен стыковаться с предыдущими, и должен иметь какое-то продолжение. Вот любую костяшку вынь, всё - научно-внедренческий цикл разбивается на два фрагмента, и не может быть завершён, потому что вот этой костяшки нет. И если говорить об управлении в научно-внедренческом цикле, то вряд ли кто в состоянии представить всю совокупность этих научно-внедренческих циклов от начала до конца, в их взаимном переплетении, и тем более проуправлять их реализацией директивно-адресным способом в режиме "дай-ка мы создадим Сколково". И вот Сколково будет у нас держать всю номенклатуру научно-внедренческих циклов. Нетушки, ничего не получится. 
 
Сколково сможет держать какие-то фрагменты научно-внедренческих циклов, может быть, самые примитивные научно-внедренческие циклы в их полноте. Но Сколково, или Министерство науки и экономразвития, или как его назови, оно не в состоянии держать всю номенклатуру научно-внедренческих циклов. Поэтому, получается так, что если вы хотите обеспечить, чтобы научно-внедренческие циклы реализовывались в разумные сроки, то вы должны обеспокоиться организацией бесструктурного управления реализации этих научно-внедренческих циклов. И тут всё упирается в то, что это несовместимо с бюрократическим способом управления, когда документооборот важнее, чем дело. 
 
Научно-технический прогресс, он непредсказуем. И если кто-то, сидя на кухне, родил эпохальную идею, и он заходит с улицы в министерство, то бюрократ не в состоянии этого понять. И в истории такие вещи были. Если, допустим, Циолковский и Мичурин в условиях Российской империи - это городские сумасшедшие, которые одержимы какими-то идеями, и бюрократ к этому относится – "ну, мало ли дурней ходит". Но Менделеев и Степан Осипович Макаров - это не городские сумасшедшие, а это выдающиеся деятели своих сфер деятельности. Оба стояли за то, чтобы был осуществлён имперский инфраструктурный проект, который впоследствии получил название "Северный морской путь". Бюрократы Российской империи сочли, что ледокол в принципе не способен обеспечить навигацию вдоль северного побережья России, поэтому затраты на развитие ледокольного флота - это дурость, и пустые траты средств. Но проект-то был реализован в советские времена, и реализован успешно. 
 
Получается так, что система, в том числе и экономическая система, они должны быть построены таким образом, чтобы, если есть идея, то её носитель мог найти источник финансирования, а в реальном секторе экономики нашлось бы место для того, чтобы он мог заниматься этой идеей, и доводить её до практической реализации. Причём, в силу того, что научно-технический прогресс непредсказуем, могут быть идеи, которые невозможно реализовать на протяжении жизни одного поколения, но не исключено, что, спустя несколько десятилетий, или столетий, эти идеи будут определять лицо цивилизации. Потому что, в принципе мы сейчас живём на основе достижений фундаментальной науки конца XVIII, отчасти середины XIX века. 
 
- Вся энергетика - цикл Карно, конец восемнадцатого века. 
- Электротехника - главным образом, достижения науки фундаментальной XIX века, второй половины. 
Многое из того, что говорилось тогда, оно не востребовано до сих пор. Отчасти не позволяет развитие науки, а отчасти есть психологические барьеры. Если в каждом учебнике физики написано, "вечный двигатель второго рода невозможен", и ни в одном из них нет упоминания того, что Максвелл и Циолковский показали, что второе начало термодинамики не общевселенский принцип, а закон, обусловленный сопутствующими обстоятельствами, то альтернативной энергетики никогда не будет, пока есть этот психологический барьер. 
 
Несмотря на то, что научно-технический прогресс непредсказуем, и неизбежно, что какие-то исследования фундаментальной науки не будут давать практического результата, финансировать фундаментальную науку надо. И финансировать её можно только из госбюджета, потому что многие проблемы таковы, что даже корпорации, заинтересованные в их решении, имеющие большой капитал, высокую доходность, они не могут потянуть эти инвестиции в фундаментальную науку. Либо они не профильные, либо объём инвестиций превосходит их возможности, либо работа носит комплексный характер, и надо привлекать других специалистов. 
 
Хотите вы того, или нет, но фундаментальную науку должно финансировать государство. Как финансировать? А в двух аспектах. 
- Финансировать материально-техническое обеспечение научных исследований.
- И финансировать те мозги, которые будут заниматься научными исследованиями. 
 
Последние годы Советского Союза. ЦНИИ Крылова - ведущее предприятие отрасли. Чем заняты молодые специалисты? Молодые специалисты заняты тем, как организовать на выходные шабашку, для того, чтобы перевезти кому-то мебель с квартиры на квартиру, или построить дачный домик на шести сотках. Но если они в течение рабочего дня на протяжении недели заняты координацией проекта дополнительного заработка, то на развитие самой науки у них нет ни времени, ни сил, ни интереса. И отношение простое: "Если они думают, что они мне платят, пусть они думают, что я им работаю". Да, есть маньяки, подвижники, который может жить на рабочем месте, на хлебе и на воде, его даже приковывать не надо, дай только надувной матрас, и он будет работать. Да, они сделают много, маньяки- подвижники такие, но они не сделают всё за всех, потому что, кроме них должны быть люди, которые добротно делают то дело, которое получено, на протяжении всего научно-внедренческого цикла, или того этапа научно-внедренческого цикла, который приходится. Если они этого не делают, то научно-внедренческий цикл рассыпается на кусочки, и научно-технический прогресс невозможен.
 
Вторая сторона вопроса связана с тем, что научно-внедренческий цикл, в его реализации успешно протекает тогда, когда его участники считают, что социальная организация справедлива. Это не значит, что социальная организация действительно выражает праведность, и она безупречна в нравственно этическом отношении. Требуется просто убеждённость основной массы людей, причастных к научно-техническому прогрессу в том, что социальная организация справедлива. Вот в Штатах это есть. Примеры таких людей, как Кондолиза Райс, Колин Пауэлл, Билл Гейтс, показывают, что если много работать, и работать хорошо, то из самых низов американского общества можно подняться наверх, это справедливо. Поэтому Соединённые Штаты в состоянии вести селекцию мозгов, которые претендуют на то, чтобы быть купленными, и покупают те мозги, которые обладают творческим потенциалом, и этот творческий потенциал у них успешно реализуется.
 
Третий рейх. В сорок пятом году Третий рейх разгромили. Остались архивы научно-исследовательских и проектно-конструкторских организаций Третьего рейха. Архивы были вывезены в страны победителей - кто-то вывез одно, кто-то вывез другое. А в общем-то, эти архивы разбирали в течение десятилетия после окончания войны. Что-то смогли оприходовать, а что-то так и осталось невостребованным и выброшенным. И если посмотреть на то, что было в Третьем рейхе, да, у Третьего рейха была предыстория в виде развития Германской культуры, развития немецкой науки, потому что в XVIII-XIX веке изрядная доля мировой науки делалась в Германии. 
 
Предыстория была, но, тем не менее.
- Третий рейх был на грани создания ядерного оружия, если не создал уже экспериментальные образцы, и не успел взорвать микробомбы. 
- Третий рейх создал реактивную авиацию, которая не успела стать массовой. 
- Третий рейх занимался ракетно-космическими программами. 
 
Если бы Гитлера не вовлекли во Вторую мировую войну в 39-ом году, а он бы успел вывести Третий рейх на некое новое качество развития, то проблемы бы нейтрализации Третьего рейха были бы куда более тяжёлые, чем они были в реальной истории, начиная с 39-го по 45-ый год. Но это было возможно по той простой причине, что те, кто работал на научно-технический прогресс Третьего рейха, были убеждены в справедливости его организации. Я ещё раз подчёркиваю - то, что я сказал, не является оправданием гитлеризма. Это является указанием на то обстоятельство, что система промывания мозгов в Третьем рейхе была достаточно эффективна для того, чтобы вызвать вот этот энтузиазм, часть которого выразилась в научно-техническом прогрессе, наследие которого страны-победители вынуждены были разгребать ещё на протяжении одного десятилетия, и при этом не всё смогли освоить.
 
А как обстоит дело в России с перспективами научно-технического прогресса? Да, действительно, есть некоторое количество маньяков и в области фундаментальной науки, и в области прикладных аспектов фундаментальной науки есть. Но, требуется работа коллективов. А какие работы коллективов? Центробанк поддерживает инфляцию на уровне десять процентов, и выше. Причём, я не ляпнул так, с бухты-барахты это слово. Центробанк действительно поддерживает инфляцию, потому что, если бы он хотел ликвидировать инфляцию, то Центробанк был бы обеспокоен тем, как создать в стране систему беспроцентного кредитования, потому что первичным генератором инфляции является ссудный процент по кредиту. 
 
Но если вы ходите на работу, получаете зарплату из госбюджета, и эта зарплата на уровне ниже среднестатистических доходов, и десять процентов этой зарплаты ежегодно утекает, как инфляционная кража куда-то, индексирование зарплаты отстаёт от инфляции, то возникает вопрос, а какие экономические стимулы для того, чтобы работать на эту систему? А их нет, потому что, если профессионал, он профессионал, и дорожит своим профессионализмом, то освоить профессионализм в другой области, это минимум два-три года. 
 
А как обстоит дело в других отраслях? А там та же самая инфляция в десять процентов. Плюс потеря в зарплате при переходе из одной отрасли в другую, и навёрстывание темпов, не говоря о том, что у каждого человека есть некие ограничения профессионального и должностного роста, достигнув которых, он в силу разных причин не может продвигаться по служебной лестнице вверх. 
 
А как обстоит дело с депутатским корпусом и сферой управления? Среднестатистические доходы чиновников и депутатов на порядок выше, чем у простонародья - они живут другой жизнью, и у них другие проблемы, иной уровень социальной защищённости, в том числе и от инфляции. Сказать, что такая организация жизни в стране воспринимается основной массой населения, как справедливая, вряд ли это покажут опросы общественного мнения. Почему не происходит бунта? Потому что, не дожали до такой степени, чтобы произошёл, и не надо. Кроме того, изрядная доля населения страны и по собственному опыту, и на основе исторической памяти, и на основе того, что происходит на Украине, понимает, что какое ни на есть государственное управление лучше, чем крах государственности, война всех против всех и попытка становления новой государственности, на которую история может и не отвести времени. 
 
Продолжать жить так, как живёт Россия, начиная с 93-го года, страна тоже не имеет никаких перспектив. Причём, если говорить о том, как менять качество жизни, то Дума и Совет Федераций - это не те социальные группы, которые могут инициировать процесс. Просто в силу того, что основная их характеристика - это самодовольство, некомпетентность, и неспособность к самообучению и к внешней обучаемости в силу самодовольства и других проблем. 
 
Если говорить о том, что чиновник может делать что-то под давлением обстоятельств, давлением снизу, или давлением вышестоящих уровней, то надо понимать, что чиновник может делать за страх только то, что он умеет. Если он чего-то не умеет делать, то в силу того, что он не способен научиться, он делать этого не будет, либо будет изображать деятельность, и саботировать эту деятельность. И это вот главная проблема России, что нынешняя государственность, она не функциональна, она деградирует за счёт того, что кадровая политика проводится на основе принципов родоплеменного строя, когда детишки, внуки, племянники, зятья, невестки тех, кто обладает теми или иными властными полномочиями, становятся чиновниками второго эшелона с перспективами занять ключевые должности. 
 
В таких условиях получается так, что спасать страну и будущее придётся самим гражданам, на основе самообразования, на основе проявления инициативы в двух аспектах; как давить на психику чиновников и депутатов, так и в аспекте проникновения в органы власти и продвижения по служебной лестнице, невзирая на то, что есть конкуренты из числа приблатнённых зятьёв, племянников, внуков, детишек, и так далее, и тому подобное. Иначе никак. 
 
То есть, надо приходить к мысли, что государство, это не они, а государство, это мы. Вот тогда есть шансы правильно построить систему образования, переориентировав её с процесса программирования психики всяким вздором, и более-менее адекватными знаниями, с процессов угнетения организма и психики неправильными технологиями обучения, и эргономикой школы, обустройства классов, на систему, которая будет выявлять творческий потенциал, развивать его, помогать осваивать, будет компенсировать ошибки семьи в воспитании и развитии детей. И тогда появится поколение управленчески состоятельных управленцев, и поколение тех, кто будет заниматься научно-техническим прогрессом, и сможет обеспечить и устойчивость реального сектора в аспекте материально-технического обеспечения развития фундаментальной науки, и НИОКРа, и в аспекте генерации и внедрения идей в экономику и в нашу жизнь. 
 
И, естественно, высшее образование надо продвигать в направлении того университетского образования, как я его определил, когда широкая подготовка в области естествознания и фундаментальных наук является той основой, на которой строится в дальнейшем профессиональное образование. Потому что, если этого не делать, то узкий специалист - это очень опасное явление. И оно тем более опасное, чем уже специалист, и чем более он плодовит, и творчески состоятелен в своей области. Потому что, сопутствующие эффекты, которые его деятельность может ретранслировать в другие отрасли, они могут быть ужасны. 
 
Например, берётся проба воды где-то в середине Тихого океана. В пробе находятся частички синтетических тканей. Откуда взялись? Стиральные машины-автоматы крутят ткани, ткани подвергаются износу, водичка сливается в канализацию, из канализации в реки, из рек в моря, а дальше в океаны. Ну, посмотрите: где середина Тихого океана, и где массовая эксплуатации стиральных машин-автоматов? А мы ведь ещё не трогаем последствия стиральных порошков и всего прочего. Но зато технологи, которые всё это дело делали, да, они профессионально состоятельны, они узкие специалисты. Но сопутствующие эффекты в других отраслях и сферах жизни, они могут быть такими, что положат конец этой цивилизации.
 
Вот, в общем-то, и всё, что можно так вкратце сказать о научно-техническом прогрессе, но надо чувствовать жизнь, и думать самим. Если прочувствовать самостоятельно не получается, надо читать книги, читать толстые книги, в том числе и вот эту - "Экономику инновационного развития".
 
Артём Войтенков: Но в любом случае, современное техногенное развитие, оно приводит к смерти человечества, как вида, если мы развиваем его дальше. То есть, современная техносфера - это уже чипы в тело, это всеобщий электронный контроль.
 
Михаил Величко: Артём, дело даже не в этом. Чип, как таковой, он в принципе может быть даже удобен, и он может быть не антисоциален. Он даже может быть полезен в аспекте, даже если мы строим нормальную цивилизацию, которая пребывает в гармонии с биосферой. Но, пока не дошли до той стадии, когда телепатия освоена всеми и вся, связанная с экстрасенсорикой проблематика, она воспринимается, как нормальная, и подлежащая освоению.
 
Артём Войтенков: Но мы так и не дойдём.
 
Михаил Величко: Дойдём, если будем идти. Поэтому чип, как временное явление, он может быть и полезен в этом отношении. Проблемы не в чипе, проблемы в другом. Проблемы в том, что мы вводим в круговорот веществ в природе химсоединения и элементы, чуждые физиологии растений и животных. Они начинают калечить нас биологически. 
- Если они калечат нас биологически, то культура, созданная предками, не может быть освоена потомками. 
- Если калечит биологически, растёт статистика аварийности и всего прочего. 
- Если статистика аварийности растёт на фоне энерговооружённости, то мы оказываемся перед примитивным меню катастроф.
 
Первый вариант. В свете афоризма Эйнштейна. Какое оружие будет применяться в третьей мировой войне? В третьей, не знаю, в четвёртой - лук и стрелы. В умолчаниях осталось - в лучшем случае, потому что, может быть что-то ещё примитивнее.
 
Второй вариант. Без войны. Рост энерговооружённости, и неправильных технологий выводит к тому, что Фукусима, или Чернобыль очередной, либо Бхопал - обретают глобальные масштабы, и убивают эту цивилизацию. 
 
Третий вариант. Чернобыля и Фукусимы нет, всё идёт, как идёт, критических аварий нет. Что остаётся? Остаётся биологическое вырождение под воздействием всей дряни, которую мы излили в природу. Биосфера рушится в том виде, в каком она есть. В новой биосфере не остаётся места обезьяне вида Homo sapiens. Цивилизация будет на основе какого-то другого биологического носителя.
 
Ещё вариант. Всё идёт, как идёт. У кого-то крыша уехала в силу биологического вырождения, он считает, что эта цивилизация не имеет права на существование, и он организует единолично Чернобыль, Бхопал, Фукусиму, или что-то подобное, в силу того, что он оператор где-то. Понимаете, это качественные явления, но масштаб разный. Вот, кто-то рулил самолётом, несчастная любовь, возможно на основе ЛГБТ, и воткнул самолёт в Альпы. Проходит несколько десятилетий, ещё один псих, оператор АЭС, или оператор ещё чего-то, чего мы не можем вообразить, считает, что жизнь бессмысленна, и уносит с собой население Европы, как наиболее продвинутые территории в области техники. 
 
И эти вот проблемы, они не решаются на уровне техники. Они не решаются на уровне техносферы. Они не решаются даже на уровне фундаментальных наук, потому что, если вы даже создаёте энергетику экологически допустимую, на энергетику вешаете экологически допустимые технологии, организуете замкнутые циклы использования природных ресурсов, в результате чего выбросы сводятся либо к нулю, либо к биологически допустимому нулю, всё равно, остаются проблемы роста энерговооружённости обезьяны с техносферой.
 
Артём Войтенков: Обезьяны с атомной бомбой, условно говоря.
 
Михаил Величко: Обезьяна с атомной бомбой, или обезьяна с атомным реактором - суть дела не меняется. Проблема в том, что обезьяна должна стать человеком, и должна стать человеком в глобальных масштабах. А техносфера и её развитие - это только стимул к тому, чтобы стать. 
 
Артём Войтенков: А может, наоборот, это увод в сторону?
 
Михаил Величко: Понимаете, однозначных таких вариантов нет. Представьте ситуацию такую, когда вся техносфера исчезла, и мы с вами остаёмся в натуральном виде в природной среде. Сколько мы живём в условиях тундры, хоть зимой, хоть летом, без техносферы?
 
Артём Войтенков: Мы строим себе домик.
 
Михаил Величко: Какой домик? Минус двадцать.
 
Артём Войтенков: А как при минус двадцати люди живут? Так и живут: дом, печка, дровишки.
 
Михаил Величко: Техносферы нет. Дровишки запасать надо. Мы оказываемся в условиях, когда мы должны скачкообразно перейти к биологической цивилизации, которая свободна от техносферы.
 
Артём Войтенков: Нет, вы сейчас как бы очень резко повернули. Существует минимальный уровень техносферы - возьмём XVIII век, который только использует какую-то часть металла на ручные инструменты, а дальше он биосферу особо и не портит. То есть, он как бы работает, и работает: где-то деревья перерабатывает, где-то сельским хозяйством занимается. Он не выбрасывает фреоны, азотистые соединения, бензольные кольца в атмосферу. То есть, он по мелочи что-то делает, и особо не вредит.
 
Михаил Величко: А прогресс в чём?
 
Артём Войтенков: А разве прогресс должен быть обязательно технологическим?
 
Михаил Величко: Нет, прогресс как раз и не должен быть технологический. Но давайте посмотрим на то, чем занимается общество: элита бесится с жиру, простонародье вкалывает от зари до зари.
 
Артём Войтенков: Я бы не сказал, что оно всё вкалывает. Например, в таких городах, как Москва и Питер, простонародье отдыхает в больших торговых центрах.
 
Михаил Величко: Если взять XVIII век или XVII - больших торговых центров нет. Простонародье вкалывает от зари до зари.
 
Артём Войтенков: Это согласно той официальной исторической версии, которую мы знаем.
 
Михаил Величко: Согласно неофициальной исторической версии - куда девается творческий потенциал в простонародье?
 
Артём Войтенков: Например, очень красивые наличники на домах, красивая резная мебель.
 
Михаил Величко: Это опять же - элементы техносферы. А в личностном развитии?
 
Артём Войтенков: А для личностного развития не важно - у тебя телефон 3G, или 4G, или сколько там, - для личностного развития вообще не важно.
 
Михаил Величко: Вот. Но, тем не менее, внешняя среда - это фактор давления на психику нас любимых, всех. И элементы техносферы на любой стадии развития цивилизации, это тоже часть той среды, с которой мы имеем дело, и как-то мы реагируем. Вот пока техносфера развивалась, и была социальная организация ей соответствующая, личностного прогресса не было. Потому что, как статистика была, что основная масса населения живёт при животном типе строя психики, но ничто человеческое им не чуждо. А человек - это исключение, на которое смотрят с некоторым предубеждением и непониманием, чего с ним делать не знают, и во всяком случае, он явно не объект для подражания, у всех иная мотивация. 
 
Но сейчас на той нравственно-этической основе мы достигли такого развития техносферы, когда техносфера способна уничтожить цивилизацию недочеловеков. И мы можем этот факт осознать. 
- То есть, с одной стороны - да, техносфера давит. 
- С другой стороны - если бы при той нравственности и этике, которая свойственна населению, мы бы освоили те навыки, которые необходимы для жизни в биологической цивилизации, мы бы, наверное, разнесли даже не планету, и не солнечную систему, а всю галактику. Потому что, мир устроен так, что чем глубже в микромир, тем больше можно наломать дров, и зона разрушения будет выше.
 
Артём Войтенков: То есть, вы считаете, что современное технологическое развитие - это более низкий уровень при низкой нравственности общества?
 
Михаил Величко: Да. Это тот уровень, который допустим для Вселенной в целом. И вариантов два. 
- Либо вы остаётесь такими, какими остаётесь, и созданная вами техносфера вас уничтожает. То есть, при более широком взгляде - это замыкание обратных связей. 
- Либо в этой техносфере, вы - как дети с песочнице, вырабатываете правильную этику, вырабатываете правильную нравственность. И выходите из технократической цивилизации, в которой вы заложники техносферы, сначала в экотехнологическую цивилизацию, которая просто позволяет вам личностно развиваться без убийственного давления природной среды. А потом от экотехнологической цивилизации вы переходите к биологической цивилизации, где техносфера - достояние музея: в прошлом жили люди так, это вот пластилин, на котором они вырабатывали навыки жизни человеческой. 
Но, выбор-то в любом случае - за человеком.
 
Григорий Ершов: Есть много фактов о вбросах технологий. То есть, технологии такие появляются, или такие теории, которые не следуют из всего предыдущего. Это значит, где-то есть люди, которые обладают всем накопленным с разных цивилизаций всеми этими знаниями? Или, действительно есть такие гении, которые могут такой поток знаний генерировать за раз?
 
Михаил Величко: Во-первых, мы всё-таки, не первая цивилизация на планете.
 
Григорий Ершов: То есть, потомки этих цивилизаций хранят знания?
 
Михаил Величко: Дело не в том, что потомки цивилизации. Потомков может и не быть, как таковых. Или потомки могут деградировать до такой степени, что они не в состоянии нести даже остатки прошлой культуры. Но ноосфера планеты помнит всё, что было. И оттуда можно извлечь, в принципе, все технологические научные знания прошлых цивилизаций. 
 
Вторая сторона вопроса состоит в том, что человек может, реализуя свой творческий потенциал, родить некие идеи, которые способны выразиться в достижениях науки и техники, которых никогда не было в истории прошлых цивилизаций, забытых. Возможно и то и другое. Вопрос в том, как всем этим пользоваться. 
 
А пользоваться этим, ну никуда не денешься, - любой результат нравственно обусловлен. И когда говорят о том, что сделать искусственный интеллект, устранить человека, чтобы искусственный интеллект объективно решал все вопросы жизни цивилизации, и субъективизм людей устранить, - это очередная глупость. Потому что в искусственный интеллект будет запрограммирована та нравственность, которая характерна для этого общества. 
 
Что из этого получится? Станислав Лем ещё, по-моему, в 51-ом году написал в "Звёздных дневниках Ийона Тихого "Путешествие на планету индиотов". Машина берёт управление на себя, и приходит к выводу: для того, чтобы был порядок на планете, все индиоты должны быть уничтожены, и реализует эту программу. 
 
Если непонятно, нужны логические доказательства - постройте компьютерную модель, кто с этим не согласен. Только помните: то, что в программировании является оператором условного перехода, имеет аналог в психике людей - это нравственные стандарты, и они управляют всеми информационными процессами в психике человека. И если нравственность такая, какая она есть, то результат будет полностью соответствующим этой нравственности. 
- Если нравственность изменится в лучшую сторону, то станет понятно то, что в принципе было непонятно ранее. 
- Если нравственность изменится в худшую сторону, психика будет глючить гораздо более интенсивно и тяжело, чем она глючит так. 
 
В этом нет ничего нового, читайте премудрость Соломона, там всё написано, ещё Ветхий Завет несколько тысяч лет тому назад. Но, опять же - премудрость Соломона не допущена в канон Библии. На Западе её нет, они о ней не знают. 
 
Григорий Ершов: И у нас только в старой Библии.
 
Михаил Величко: И у нас только в старой Библии. Но канонической Библии, её у нас, как таковой нет, потому что, синодальный перевод включает в себя и канонические и неканонические книги. В синодальном переводе, которые издаются в Московской патриархии, есть. А вот то, что на основе синодального перевода всякие евангелические тексты фабрикуют свои русские версии, это да. Просто выбрасывают неканонические тексты, выбрасывают тексты в квадратных скобках, и предъявляют это как канон, потому что, самим переводить лень.
 
Олег Афонин: Вот про нравственность хотел ещё спросить. Получается, более высокая нравственность позволяет человеку залезть в матрицу возможных состояний материи, касаемо изобретений. И с этим связано, получается то, что в СССР, поскольку более нравственные были учёные, поэтому, много и изобретений таких монументальных было создано в СССР, на территории России вообще.
 
Михаил Величко: Да. Если бы продолжилась правильно большевистская линия, то на каком-то этапе страна бы сказала, что марксизм - это лженаука. Соответственно, пали бы марксистские путы. А дальше - построение этически правильного общества, и СССР - лидер цивилизационного развития. Это вот та возможность, которая была упущена. Упущена была в 53-ем году, потому что психологически общество всё-таки оставалось на уровне крепостного права. 
 
- Те, кто относился к государству "государство – это мы" - те многие погибли в годы Великой Отечественной войны. 
- А те, кто относился к тому, что "государство это – для нас" - они хотели доброго, справедливого царя, добрых, справедливых бояр, а принципы толпоэлитаризма таковы, что этого не бывает. 
 
Если бы общество относилось вдумчиво к тому, что происходит, то ещё до двадцатого съезда Хрущев и его клика ответили бы за государственный переворот 53-го года. Если бы не ответили до ХХ съезда, то на ХХ съезде их порвали бы на клочки. История была бы другой. А так - хихи-хаха, растёт в Тбилиси алыча не для Лаврентий Палыча. Что произошло? А, нас не касается, было бы всё в магазинах. Ну вот, есть всё в магазинах. Вы довольны? Нет.
 
Артём Войтенков: Ваше отношение к "Проекту Венера".
 
Михаил Величко: Фреско приезжал, выступал в аграрном университете, то есть, мы виделись. То, что сделал он, это личностный жизненный подвиг. Но, остался нерешённым главный вопрос - чем отличается человек от человека несостоявшегося? "Проект Венера" сосредоточен главным образом на техносфере - на организации технологий, на науке. Но он практически не затрагивает вопросы нравственно-этического характера. Если он затрагивает их, то не в аспекте того, что общество должно перейти к жизни под властью диктатуры совести, а в аспекте том, что общество должно перейти к жизни на основе норм некой культуры. То есть, массовое зомбирование населения иной культурой, поскольку, культура, это всё-таки информационно-алгоритмическая система, а не что-то ещё. Поэтому, с одной стороны, многое из того, что Фреско и другие сделали - это благо, и должно быть востребовано, но с другой стороны - этого недостаточно для того, чтобы решить все проблемы.
 
Артём Войтенков: То есть, по-прежнему он не ставил вопрос о развитии человека. Именно как человека.
 
Михаил Величко: Да, этот вопрос он не ставится.
 
Григорий Ершов: Красивые домики для элиты, а куда денутся остальные, он не сказал.
 
Михаил Величко: Нет, дело даже не в том, что красивые домики для элиты. В принципе так могут жить все, но это цивилизация зомби. 
 
Да и так, всё равно до конца просмотрит меньше половины тех, кто зайдёт. Да, это можно считать последней частью того цикла, который мы записали летом 14-го года. А дальше можно заниматься вопросами предметной тематики, какая возникла по тому циклу, либо какая возникла по жизни. Да и так, всё равно до конца просмотрят меньше половины тех, кто зайдёт.
 
Артём Войтенков: Это всегда так. Там по ниспадающей идёт.
 
Михаил Величко: От этого никуда не денешься, потому что, каждый ищет, чего хочет, кто-то ищет шоу. Я - плохое шоу. Главное другое, чтобы зрители не ограничивались тем, что посмотрели до конца, или уснули на десятой минуте, а задумались о том, как жить дальше.
 
Набор текста: Маргарита Надточиева, Наталья Малыгина
Редакция: Наталья Ризаева