Обзорное
Статья
«Путин – с Ротшильдами, каббалистами, хасидами, Росгвардией и Дзержинским в сердце!»
«Парад концептуалистов»: «БИЗНЕС Online» собрал на одной площадке Делягина, Хазина, Девятова, Зазнобина и Бахтиярова
В ближайшие 5–6 лет мир ждет непрерывный спад а-ля Россия 90-х годов, но наша страна выстоит среди всеобщего геополитического землетрясения, считают эксперты, собравшиеся на круглый стол в московском офисе «БИЗНЕС Online». Носители концептуального знания поделились своим видением глобальных мировых проблем. О том, что делать с «лишними людьми» и готова ли почва для нового человека, — в нашем репортаже.
МИХАИЛ ДЕЛЯГИН: «НА СМЕНУ КЛИПОВОМУ СОЗНАНИЮ ПРИХОДИТ КЛИКОВОЕ»
«Глобальные вызовы человечеству и пути их преодоления» — круглый стол на эту тему прошел в московском офисе «БИЗНЕС Online». Как подчеркнул модератор Рашид Галямов, сегодня и в мире, и в России переломное время. А круг российских специалистов, способных глубоко осознать корни нынешнего кризиса и предложить выход, очень узок, и взгляды у них не сходятся. «Мы хотели бы, чтобы каждый не только представил свою стратегию. Сверхзадача нашего круглого стола — найти некий консенсус и прийти, возможно, к единой стратегии», — отметил Галямов.
Среди участников дискуссии — экономист, директор Института проблем глобализации Михаил Делягин, политолог, китаевед, советский деятель спецслужб Андрей Девятов, макроэкономист, политолог Михаил Хазин, один из создателей концепции общественной безопасности, вице-президент фонда концептуальных технологий Владимир Зазнобин и экономист, ученый Айрат Бахтияров. Каждому из них было предложено выступить с кратким концептуальным докладом.
Первым взял слово Делягин. По его мнению, мир скатывается в новое Средневековье, а главный глобальный вызов заключается в трансформации самого человечества. Но говорить о путях преодоления кризиса еще рано, поскольку необходимо осмыслить происходящее, а затем «создать субъект стратегического действия, который сможет изменить мир, чтобы он стал таким, каким мы его хотели бы видеть», — заявил Делягин. По его мнению, нынешний кризис во многом спровоцировали новые технологии, так как они развернули человека от исторически привычного «изменения мира» к непривычному «изменению восприятия мира». К тому же эти технологии ликвидируют рыночные отношения, в рамках которых шло развитие общества последние 300 лет. А особенный вред (вплоть до трансформации личности) приносит хаотичное потребление эмоций из сети, для получения которых не нужны никакие усилия. В результате у тех, кто глубоко погружается в социальные сети, возникает мозаичность восприятия картины мира. От клипового сознания они переходят к кликовому, нашел свежий образ Делягин, подразумевая повальное стремление пользователей интернета (особенно молодежи) получить как можно больше «лайков» под своими постами.
В то же время происходит общее снижение разумности. А ослабление целеполагания у человека здорово сдвигает баланс в сторону животного начала, отмечает Делягин, ссылаясь на исследования биофизиков. «Западная цивилизация существует ради прибыли. А наша при всех ее пороках и недостатках — ради человека. Отсюда мировоззренческий, ценностный конфликт с Западом. При этом западная цивилизация тоже утрачивает целеполагание. В силу информационного взрыва падает познаваемость мира, что ведет к краху науки. Общество меняется еще и потому, что глобальный рынок позволяет создавать маргинальные. Любые субкультуры, рождающие новые рынки, становятся глобальным явлением и разрушают традиционное общество», — добавил Делягин.
Еще один важный негативный симптом, по мнению Делягина, в том, что государства отступают под натиском глобальному бизнесу. Сегодня практически все страны, кроме Китая, находятся под внешним управлением. Бизнес стал сильнее государства. «Это очень губительно для цивилизации, — считает Делягин. — Новой структурой общества становится секта — сообщество людей, объединенных нелогичным восприятием чего бы то ни было. Если раньше были партии и клубы на основе интересов, то теперь — секты на основе эмоций».
Михаил Делягин: «Глобальный бизнес развивает технологии, не обращая внимания на проблему лишних людей, число которых становится огромно, и это грозит катастрофой»
«В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД БЫЛО НАРАБОТАНО МНОГО ПРОСТЫХ, ДЕШЕВЫХ, ОБЩЕДОСТУПНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ»
Информационные технологии, которые сверхпроизводительны, приводят также к большому числу лишних людей. Раньше эти процессы сдерживало государство. «Но время государств закончилось. Глобальный бизнес развивает технологии, не обращая внимания на проблему лишних людей, число которых становится огромно, и это грозит катастрофой», — отметил Делягин. В глобальном мире «лишними» становятся миллиарды людей.
«Мы не знаем, как и когда мы будем срываться в глобальную депрессию, которая будет обусловлена распадом рынка на макрорегионы с падением спроса в каждом из них, — высказал обеспокоенность Делягин. — То ли мы войдем в орбиту падающего Китая, что будет чревато большими приключениями, то ли нас разорвет, то ли мы сумеем создать новую зону на руинах. Но для этого у нас нет субъекта стратегического действия», — еще раз подчеркнул докладчик.
Президент — это одно, правительство — это другое, а государство — гибридное. «Оно наполовину является частью глобального управляющего класса, а наполовину — самодеятельной командой, которая хочет стать частью непонятно чего. Как дворовая команда по футболу... Есть группы интеллектуалов, у каждой своя концепция, многие из них правильные, но у интеллекта нет рук», — с прискорбием констатировал Делягин. Он также отметил, что темпы вырождения и деградация общества подтверждают его слова. «Демографический ущерб от либеральных реформ с 1991 по 2016 годы превысил демографический ущерб РСФСР от войны по состоянию на 1946 год и составил 21,7 миллиона человек против 17 миллионов, — сообщил Делягин. — С точки зрения проблемы лишних людей это хорошо, но с точки зрения силы общества это катастрофа».
И все же в России, на его взгляд, ситуация не столь катастрофична. Главным образом из-за того, что у нас есть много конкурентных преимуществ перед другими странами. Во-первых, в советский период было наработано много простых, дешевых, общедоступных и сверхпроизводительных технологий. Во-вторых, наш ресурс — это культура, которая единственная в мире сочетает в себе способность к технологиям, гуманизм и мессианство. А общая разрушенность экономики позволяет начать ее восстановление буквально с завтрашнего дня, отмечает Делягин.
Андрей Девятов: «Сейчас все решает ГБ и Росгвардия по силовой части. А по концептуальной — «большевики-ленинцы» и евразийцы. Они и будут побеждать»
АНДРЕЙ ДЕВЯТОВ: «РОСГВАРДИЯ — ЭТО СИЛОВАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ «БОЛЬШЕВИКОВ-ЛЕНИНЦЕВ»
Китаевед Девятов, по его словам, всю жизнь занимался разведкой, а разведка «не наука, а искусство», позволяющая очень тонко разбираться в специфике различных практик. «В 2012 году перед выборами на третий срок наш главковерх оценил обстановку как тектонические процессы глобальной трансформации... Мы, небополитики, связываем эти процессы с космическими основаниями, изменением энергетики небесных сфер, когда эра Рыб сменилась на эру созвездия Водолея. Это произошло окончательно в 2014 году», — начал излагать свою концепцию Девятов. По его словам, космический масштаб, по которому один месяц составляет 2160 лет, есть только у каббалистов и китайских даосов. План и тех, и других рассчитан на три тысячи лет. Больше ни у кого такого масштабного, на космический замах горизонта стратегического планирования нет.
«Что касается смысла человека, то каббалисты на него ответили, обозначив пять уровней. Высший уровень — это резонанс воли неба, понимание смысла бытия как сотворчества. Россию каббалисты поставили в центр своего плана, потому что у человека, думающего на русском языке, осталась живая душа, и она может резонировать с космическими энергиями. Что такое Творец? Что такое Бог? Это закон мироздания, который описывается каббалой как алгебра мысли для толкования закона мироздания, — пояснил Девятов и предложил всем сходить в Грановитую палату, где есть роспись видения пророка Даниила о пришествии в мир царя славы. «Царь славы для всех, а не только для избранного народа израильского. Староверы у нас с царем славы. А в русской православной церкви, Ватикане культ царя иудейского Иисуса Назаретянина», — провел аналогию Девятов.
По его мнению, кризис сегодня происходит только на Западе, у рационалистов, а у тех же китайцев никакого кризиса нет. «У них история циклична. Председатель КНР, исполняющий обязанности императора, Си Дзиньпинь в Давосе 17 января подхватил покосившееся знамя глобализма по-американски и сказал, что мы, китайцы, беремся за сообщество единой судьбы... Каббалисты с даосами хорошо видят происходящее и являются планировщиками», — подчеркнул Девятов.
Он также обратил внимание собравшихся на тот факт, что архитектор китайского чуда Дэн Сяопин был мастером игры в бридж и все китайские схемы бриджевые. Мастерами этой игры также были Уинстон Черчилль и Маргарет Тэтчер. «Вот шахматы — это борьба противоположностей от земли. А бриджевые схемы — игра по кругу, там, где небо», — подчеркнул Девятов и отметил, что в этой схеме сегодня в мире 6 крупных игроков, а вечное царство Израилево находится не в самом Израиле, а в Лондоне. По данным Девятова, первый игрок — это союз старых виндзорских принцев и Ротшильдов во главе с королевой Елизаветой. Второй игрок — орден, который строит новый Вавилон. Третий игрок — Ватикан, мальтийцы, тевтоны, главная идея которых — великая Европа от Лиссабона до Владивостока. Четвертый игрок — это суфии. Они строят новый Халифат. Пятый игрок — драконы. То есть китайцы, которые строят датун (эпоху великого единения — прим. ред.). Шестой игрок — нетократы, представленные хасидами, вынашивающие идею великой Евразии.
В такой конфигурации в России наносить удары некому, признал Девятов. Возможен только перехват энергии противника. И здесь имеется четыре субъекта, которые различаются по силовой составляющей. Это Росгвардия, Вооруженные силы, госбезопасность и полиция. «Росгвардия — это силовая составляющая „большевиков-ленинцев“. Их план — царь Салима. Вооруженные силы нового облика — это Третий Рим, мальтийский рыцарь Шойгу, царевич Гоша (подразумевается Георгий Романов-Гогенцоллерн — прим. ред.), Романовы, Мария Владимировна, патриарх Кирилл, снятый с вооружения Сергей Борисович Иванов, снятый с вооружения железнодорожник Якунин с благодатным огнем. ФСБ — это Белый царь, евразийский проект. И либералы-демократы — это МВД, Колокольцев, они смотрят на Запад. Сейчас все решает ГБ и Росгвардия по силовой части. А по концептуальной — «большевики-ленинцы» и евразийцы. Они и будут побеждать», — предсказал дальнейшее развитие событий Девятов, но в конце пессимистично признал, что даже высокотехнологичная армия не может победить террориста с ножичком, который захватывает микроавтобус, наезжает на толпу в Лондоне и исчезает.
«А у Путина есть стратегия?» — поинтересовался у Девятова по завершению доклада Галямов. «Конечно, есть. Не зря же прислали Берл Лазара (главного раввина РФ — прим. ред.). Путин пытается быть над четырьмя силами. Но у меня создается такое впечатление, что он вместе с евразийцами и «большевиками-ленинцами», то есть с Ротшильдами, каббалистами, хасидами, Росгвардией и Дзержинским в сердце», — ответил на высокой ноте Девятов.
Михаил Хазин в начале своего доклада обозначил принципиальное отличие капитализма от феодализма, которое заключается в том, что расходы на инновации включены в себестоимость произведенной продукции
МИХАИЛ ХАЗИН: «НАБИУЛЛИНА ПОЛУЧИЛА УКАЗАНИЕ ИЗ МВФ — И В ДЕКАБРЕ 2014 ГОДА 200 МИЛЛИАРДОВ КАК КОРОВА ЯЗЫКОМ СЛИЗАЛА»
Хазин в начале своего доклада обозначил принципиальное отличие капитализма от феодализма, которое заключается в том, что расходы на инновации включены в себестоимость произведенной продукции. «Мы автоматически оплачиваем затраты на инновации, которые нужно продавать. Это проблема висит дамокловым мечом, потому что ни у кого нет модели управления экономикой, обеспечивающей экономический рост», — констатировал Хазин. Далее он отметил, что американцы уже поняли, что денег на всех не хватает. «В результате откинули страны БРИКС и сделали два партнерства — Тихоокеанское и Атлантическое. В них вошли страны, которые должны получать свою долю от эмиссии доллара. Но уже на стадии оформления этих партнерств стало понятно, что даже на них денег не хватит. Потом появился Трамп и сказал, что денег не дадим вообще никому», — с иронией отметил макроэкономист.
По его словам, мировая финансовая система в 2014 году попала в ловушку ликвидности, когда было остановлено эмиссионное расширение долларовой массы. «Проблему решали разными способами. У нас ее решили так. Поскольку основные резервы денег — это капиталы, которые находились в недолларовой форме, их выкачали через резкую девальвацию. Набиуллина получила указание из МВФ — и в декабре 2014 года 200 миллиардов как корова языком слизала. Китайцы потеряли уже около триллиона на чистом оттоке капитала. Это связано с тем, что у них очень большой объем экспортно-импортных операций. Последний крупный резервуар — это несколько триллионов в долларовом эквиваленте, которые лежали в британских офшорах. Но и этот инструмент заканчивается», — обрисовал ситуацию Хазин.
При этом большая часть экономистов, по его словам, не знает, что такое кредитно-денежная политика, и не в состоянии объяснить, почему с 2008 по 2014 годы напечатали $2,5 трлн., увеличили денежную базу в четыре раза, а инфляции не было. В 2014 году произошло наоборот.
Главная опасность сейчас — схлопывание искусственно накаченного на эмиссионные деньги спроса. В разных странах спрос завышен в разной степени. «В США где-то на 60 процентов, в Европе — на 50 процентов, в нашей стране — на 30 процентов, в Китае — в среднем на 25 процентов. Спрос будет падать, а, значит, будет разрушаться система производства», — полагает Хазин. При этом у каждого предприятия есть объем продаж, ниже которого опускаться нельзя, потому что не будет работать система воспроизводства. А большая часть производств за последние 35 лет была выстроена под модель непрерывного роста спроса.
«Почему у нас производительность труда ниже, чем, например, в США? — спрашивает Хазин и тут же отвечает. — Дело в том, что у нас была такая система построения заводов — заводоуправление и цеха: инструментальный, гальванический, литейный, сборочный и т. д. А в США картина иная. В некоем районе было 100 заводов и гальванический заводик, который обслуживал их всех. В результате и загрузка выше, и можно заниматься совершенствованием технологий и т. д. То есть за счет разделения труда резко росла производительность. Но сейчас пойдет обратный процесс. Это гальваническое предприятие сдохнет, потому что у него нет нужного объема сбыта», — предсказывает Хазин.
У оборонных предприятий РФ, на его взгляд, главная проблема состоит в том, что они, получив заказ на продукцию, не уверены, что, когда через полгода продукция их поставщика понадобится снова, предприятие будет существовать. Потому вынуждены восстанавливать производства у себя, а это требует инвестиций, которых не хватает. В итоге снижается производительность труда. «На саммите G20 одной из ключевых тем была такая — что делать с избыточными мощностями в металлургии. То же самое будет повсюду», — предсказывает макроэкономист.
Хазин также считает, что если деградационный процесс будет запущен, то он может докатиться до раннего феодализма, когда каждый человек будет обеспечивать себя сам. В то же время, например, в США нет фермеров. Там нет людей, которые понимают, что такое бросить зерно в землю и его вырастить. Сельское хозяйство индустриальное с использованием компьютеров, спутниковых снимков, тракторами, которые работают по GPS и т. д. И если в 20-е годы прошлого века доля сельского населения составляла 30 - 40% и они себя сами кормили, то сегодня в США на земле формально работают 4%.
Еще одна ключевая вещь заключается в том, что за 35 лет под давлением транснациональных финансистов социально-экономический язык был монополизирован одной школой. «Единственное место в мире, где осталась альтернативная экономическая школа, — это Россия... Процесс спада будет очень длинный. Поскольку упасть надо на 50 - 60 процентов, то мир ждет 5 - 6 лет непрерывного спада а-ля Россия 90-х годов», — прогнозирует Хазин. Но Россия может играть в концептуальные игры, потому что у нее есть козырь, который отобрать нельзя. Это научный язык, подчеркивает экономист.
Теперь, по мнению Зазнобина, самой фашистской страной являются США
ВЛАДИМИР ЗАЗНОБИН: «МИР НА ГРАНИ ТЕРМОЯДЕРНОЙ ВОЙНЫ»
Вице-президент фонда концептуальных технологий Зазнобин представлял авторский коллектив «внутренних предикторов СССР», сформированный еще в советские годы. «Одним представителям науки не нравилось, как строился социализм, другим вообще не нравилось, что строится социализм. Начали с того, что решили разобраться, а в какой культуре мы живем. Это не так сложно, идите в музеи: Русский, Эрмитаж, Национальную галерею Лондона, музеи в Мадриде, в галерею Уффици. Вы увидите, что 70 - 80 процентов картин написано на библейские сюжеты. То же самое в классической литературе и с классической музыкой. Мы живем в библейской культуре. Проблема только в том, что Библия на русском языке появилась в 1876 году. Как только стали читать Библию, примерно 20 - 25 человек из 100 сходили с ума. Это психологически сложная штука», — сказал Зазнобин. По его убеждению, крещение Руси было насильственным и с этим еще предстоит разбираться, поэтому с церковью будут очень большие проблемы.
Далее Зазнобин отметил, что одна из основных объективных причин революции — это остановка в развитии. Ко времени революции 85% населения было безграмотно. При этом Зазнобин провел интересную параллель с Японией. Когда в России было уничтожено крепостное право, в стране Восходящего солнца происходила революция Мэйдзи. «Японский император сказал: все мои подданные должны учиться — и крестьяне, и дворяне. И когда началась Русско-японская война, 60 - 70 процентов наших матросов были безграмотны, а техника новая и не наша — либо немецкая, либо французская», — сказал Зазнобин.
По его мнению, сегодня мы находимся на новом этапе: развития нет и никто не знает, в чем дело. «Группа, к который принадлежу и я, расписала так называемую концепцию общественной безопасности. Есть так называемая полная функция управления, где на первом этапе выявляется некий фактор среды, который давит на психику. В отношении этого фактора формируется ряд целей, а потом формируется концепция достижения этих целей. Затем строится структура, и дальше концептуальная власть во главе всего, законодательно на основе концепции формирует законы, и идеологическая власть, если это концепция не добродетельная, делает ее добродетельной. Потом исполнительная власть и судебная — все работает как часы. Судебная власть защищает данную концепцию от вторжения и чуждого ей».
Затем Зазнобин снова вернулся к историческим событиям прошлого века. Он уверен, что в 1953 году, когда «сначала был убит Сталин, а потом без суда и следствия в собственном доме расстрелян Берия», произошел государственный переворот. А в 1991 году так называемый путч был сделан под копирку переворота 1953 года...
Зазнобин также отметил, что общий кризис капитализма начался еще в XVIII веке, когда в Англии, Германии, Голландии появилось машинное производство. «Как только началось машинное производство те, кто отвечал за глобальное развитие, поняли, что когда на Земле (а тогда был всего 1 миллиард) будет 3, 4, 5, 8 миллиардов людей, то они обожрут планету. И марксизм был создан для того, чтобы разрешить общий кризис капитализма, а вовсе не для того, чтобы построить справедливое общество. Сталин это понял во время войны, — уверен Зазнобин. — Иначе бы, когда Черчилль обратился к нему за помощью (когда в Арденнах немцы готовы были сбросить американские и английские войска в Атлантику), Сталин мог с полным моральным правом ответить: „Ребята, мы три года ждали открытия второго фронта, потерпите месяц, два, три, произойдет перегруппировка войск, поможем. Заодно ощутите на собственной шкуре, что такое военная машина Запада“. Это ведь была машина не только Гитлера. Весь Запад был тогда фашистским».
Теперь, по мнению Зазнобина, самой фашистской страной являются США. Это произошло в результате того, что в Северную Америку из Европы в свое время прибывали бандитские структуры, и они занимались геноцидом местного населения. В итоге уничтожили около 100 млн. человек. А когда фашизм стал набирать обороты в Германии, то Форд, семейство Буша и многие другие стали выращивать фашизм и в Америке, так как у них была задача сокрушить СССР.
Что касается концепция глобализации, то она, считает Зазнобин, расписана в Библии. «Мы имеем дело с кризисом глобальным биосферным, экологическим, финансовым, экономическим, социальным. Мир стоит на грани третьей, термоядерной войны. Если она произойдет, то планеты не будет», — пессимистично констатировал Зазнобин. При этом он не исключает гражданской войны в США. «СССР был агитпунктом социализма, а США — агитпунктом капитализма. СССР разрушен. Чтобы сохранить баланс, нужно уничтожить агитпункт капитализма. Что будет делать Трамп? Это зависит не только от него самого, но его действия могут подтолкнуть Америку к гражданской войне. Оружия там столько, что мало никому не покажется. Попытка бросить Катар в качестве жертвы, мол, смотрите, мы начали бороться с ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» — прим. ред.), — это попытка отвлечения внимания. Здесь все задаются вопросом, есть ли стратегия или концепция у Путина? Но я думаю, об этом не знает сам Путин, — резюмировал Зазнобин. — Тем не менее Путин — инструмент решения глобальных проблем». Что касается России, то она должна заявить новую глобальную повестку дня, которой от нее все ждут. Ни Восток, ни Запад ее определить не могут.
Айрат Бахтияров считает, что сегодня человечество готовится к переходу на четвертый этап своего глобального развития, что на религиозным языке называется как «новое небо и новая земля»
АЙРАТ БАХТИЯРОВ: «СЕГОДНЯШНИЙ КРИЗИС — ЭТО КРИЗИС МИРОВОСПРИЯТИЯ ЧЕЛОВЕКА. ОН ПРЕОДОЛЕВАЕТСЯ ЛИШЬ ЗА СЧЕТ ОВЛАДЕНИЯ ЛЮДЬМИ СПОСОБНОСТЬЮ ВОСПРИНИМАТЬ СЕРДЦЕМ»
Автор заключительного доклада, Бахтияров, считает, что сегодня человечество готовится к переходу на четвертый этап своего глобального развития, что на религиозным языке называется как «новое небо и новая земля». Это связано с изменением мировосприятия человека. Основных типов мировосприятия человека три: правостороннее, левостороннее и восприятие сердцем. «Восприятие сердцем до недавнего времени было пределом мечтаний всех людей, которые развивали свое восприятие. Они знали, что в этом состоянии человек обретает особые качества взаимодействия с окружающим миром. И чтобы выйти из цивилизованных тупиков, необходим именно этот тип восприятия. Наблюдаемый нами системный цивилизационный кризис обычными экономическими и политическими методами не решается», — уверен Бахтияров.
По его мнению, наиболее болезненно кризис проявляется в двух аспектах. Первое — это деградация социума. Человечество разделяют противоречия на уровне личности, семьи, социальных групп. Второе проявление кризиса — наличие ресурсных ограничений Земли. «Тип эксплуатации ресурсов, который мы используем, себя изжил. Если мы не найдем способа, как этого избежать, то очень скоро конкурентная борьба за ресурсы превратится в войну за ресурсы, что в отдельных регионах мы уже наблюдаем», — отмечает Бахтияров. Нынешний цивилизационный кризис является следствием существующего типа мировосприятия людей. «Существующее мировосприятие перестало вписываться в книгу мироздания Бога. Учитывая, что осознание человечества растет по спирали, ситуация никогда не возвращается назад. Происходит некий качественный переход. Если вместо перехода вверх по спирали будет обрушение, то тип цивилизации, в котором мы живем, исчезнет. Бог ее просто уничтожит. Такое на Земле уже неоднократно наблюдалось», — предсказывает Бахтияров. В то же время он подчеркивает, что ключ выхода из тупика находится у России, которая является главным катализатором предстоящих перемен как в лучшую, так и в худшую сторону.
«Какие нужны знания, чтобы понять и изучать кризис, который мы сегодня наблюдаем? Во-первых, это знания о душе человека. Второе — знания о том, как взаимосвязаны душа и смерть. Третье — как связана душа со своим Создателем.
Сегодня мы сверх эксплуатируем левостороннее восприятие (рацио), в ущерб правостороннему (посредством ощущений). Например, с этим связана попытка решить все проблемы за счет цифровых компьютерных технологий. Такие технологии безусловно нужны, но необходимо понимать, что они базируются на левостороннем типе восприятия, и следовательно, имеют свои принципиальные ограничения. Нарушение этих ограничений приводит к подавлению способности правостороннего восприятия, к возникновению разрушительных эмоциональных зависимостей. Особенно, это актуально для детей в плане гармоничного развития их восприятия.
Если бы мы смогли хотя бы гармонизировать лево- и правостороннее типы восприятий, то открыли бы для себя, что деревья, камни, земля общаются на своем диапазоне восприятия. Другими словами, они живые, просто у них свой язык общения. А если бы мы смогли активизировать свою способность воспринимать сердцем, то их язык стал бы для нас понятным и мы могли бы с ними договариваться. Тогда бездумная и пагубная эксплуатация живых созданий Земли сменилась бы взаимовыгодным сотрудничеством», — считает Бахтияров.
«Например, в процессе поедания пищевых составляющих земли мы им в обмен даем наш эмоциональный ресурс. Можно было бы избежать многих болезней, если бы человек, употребляя пищу, помолился общему Создателю. В этом случае поля восприятия пищевых составляющих сгармонизировались бы с нашими и в результате произошел бы обмен по взаимному согласию», — считает Бахтияров. По его словам, не случайно в Коране есть очень жесткое ограничение, запрещающее есть мясо животных, которое убито без призыва имени Всевышнего. Только в этом случае животное добровольно отдает свое тело для человека в качестве пищи.
«Второе ключевое знание — что происходит с душой после смерти. Знание о том, что сознание при и после смерти не исчезает, является краеугольным камнем для изменения концепции всей нашей жизни. Это полностью меняет понятие „успех в жизни“. Аллегории ада и рая — это четкие физические явления. Когда душа рождается, она переходит от коллективного типа сознания к индивидуальному. А когда душа отделяется от тела после смерти, то к общему коллективному сознанию добавляется кусочек нашего индивидуального сознания, наработанного нами здесь на Земле», — подчеркивает Бахтияров. Если это индивидуальное сознание извращенное, то оно не будет принято Единой Жизнью. Такой тип сознания отторгается Богом, и человек не может пребывать в общем сознании Вселенной. Для такой души все его кошмары извращенного сознания превращаются в реальность.
Третье ключевое знание — это знание о существовании Бога. Если человек не научится напрямую общаться с Создателем своей души, то обучение и переход к необходимому типу восприятия не состоится. «Концепция Бога сегодня либо религиозная, либо большинство людей отрицают Его существование. То есть человек, не владеющий той или иной религиозной мировоззренческой терминологией, считает, что Бог — это некая абстракция, что Он существует лишь для верящего в Него. Такому человеку невдомек, что все видимое им вокруг, включая и себя любимого, это просто разнообразные проявления одного и того же Бога. С приходом третьего ключевого знания человек понимает, что человеком знания, настоящим ученым может быть лишь тот, кто изучает Бога, зная о Его существовании.
Во всех священных книгах написано, что люди (неважно, какой традиции они придерживаются), достигшие уровня восприятия сердцем, являются братьями. Если человеку откроется знание, что после смерти его ждет бесконечная жизнь, то он будет использовать свое сознание, тело и способности для того, чтобы за короткую земную жизнь заслужить вечное существование своей души», — подчеркнул Бахтияров.
Для развития осознания необходима целенаправленная тренировка способности воспринимать айаты — знамения Бога. Для этого требуются эталонные звуки для восприятия правой стороны и логические смыслы для восприятия левой стороны. Они есть у правильно озвучиваемого арабского Корана. Тот же эффект был в Торе Моисея и Словах Иисуса на арамейском. Они также есть в чистых незагрязненных местах Земли —у нас это Горный Алтай. Если человек, пребывая там с хорошими мыслями, молится Создателю своей души, то через короткий промежуток времени он начинает улавливать знаки от Создателя.
Касательно главной болезни экономики — это риба (или ростовщичество). О недопустимости этого Бог всегда предупреждал через Свои откровения. Обычно все думают, что риба — это банковский процент, и на этом успокаиваются. Но это не так. Риба, как болезнь, сегодня опутала все человечество. Риба возникает там, где нарушается осознанный и добровольный обмен результатами жизнедеятельности. Поэтому рибой питается тот, кто за счет обмана, манипуляции, воровства или силой присваивает себе результаты труда других людей. Это и продающий свой некачественный труд или товар как качественный, это и врач, принуждающий больного к мздоимству, это и работник правоохранительных органов, умышленно обвиняющий невиновного, это и чиновник или бизнесмен, неправедно присваивающий себе бюджетные деньги, это и финансист, который распоряжается чужими деньгами без их согласия... Однако сегодня самый опасный вид рибы сосредоточен в глобальной финансовой системе. Она возникает из-за цифровой манипуляции учетной единицей. «Печатание денег» без согласия всех членов сообщества — это скрытое перераспределение результатов труда одних, в пользу других.
Риба как разрушающее социально-экономическое явление прошла несколько этапов. Сегодня мы наблюдаем завершающий этап рибы. Или человечество уничтожит само себя в результате Третьей мировой войны, или сможет отказаться от тех взаимоотношений, которые порождают рибу.
«НАША СТРАНА ГОТОВА К НЕЧТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМУ, ЧТО ДОЛЖНО ПРОИЗОЙТИ УЖЕ ДО КОНЦА 2017 ГОДА»
Прийти к консенсусу участники круглого стола сразу не смогли, но попытку сложить мозаику из своих пестрых взглядов все же предприняли. Например, Бахтияров отметил, что круглый стол объединил очень разных, но очень подготовленных людей, которые по-своему говорили об общих проблемах. В результате произошел контакт, получился интересный обмен мнениями, а выступления заставили о многом задуматься. И это можно считать большим достижением.
В свою очередь Галямов добавил, что была хорошая атмосфера, а все пятеро докладчиков — носители концептуальных взглядов. Каждый из докладчиков самоценен и уникален, в мире таких практически нет.
Хазин согласился: «Это следствие разрушения СССР. Как только люди, у которых есть глобальное миросознание, оказываются в состоянии идеологического вакуума и под внешним давлением, возникает желание что-то сказать. А на Западе люди находятся в матрице и знают, что как только они что-то вякнут, у них начнется такое количество проблем, что лучше и не пытаться. Они обязаны говорить на языке матрицы. А на этом языке концептуальные вещи не описываются, хоть ты умри». Хазин также отметил, что в последнее время в России появилось большое количество молодежи, которая занимается историей, развитием и многими другими важными вещами. Их число выросло в 10 раз. «Это бешеный прорыв. Он означает, что почва под нового человека готова. Наша страна готова к чему-то замечательному, что должно произойти уже до конца 2017 года». Хазин также добавил, что все концептуальщики говорят на разных языках. И, например, концепция КОБа его раздражает до безумия, но не по содержанию, а стилистической манерой давать точные определения. Однако «идея показать парад концептуалистов крайне интересная и удивительная, потому что сами концептуалисты не любят друг друга демонстрировать».
Зазнобин тоже признался, что накануне мероприятия ему было трудно представить, что он окажется за одним столом с Хазиным и Девятовым. «Мне казалось, что наши взгляды очень далеки. Но разговор был свободным, непринужденным, хотя каждый гнул свою линию. Это первое соприкосновение разных позиций по проблемам глобализации — штука плодотворная», — признал Зазнобин.
https://www.business-gazeta.ru/article/349284
Михаил Делягин: «Не вижу факторов, которые помогут избежать срыва в глобальную депрессию»
Стенограмма
Известный экономист о том, почему огромная часть человечества деградирует с воплем восторга, а секта стала новой структурой общества. Часть 2-я «Главная причина ценностного разрыва с Западом в том, что западная цивилизация существует ради прибыли, а наша при всех пороках — ради человека», — считает директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. На круглом столе в московском офисе «БИЗНЕС Online» Делягин рассказал, как и когда мир будет срываться в глобальную депрессию, почему все страны, кроме Китая, находятся под внешним управлением и много ли у России преимуществ. Приводим стенограмму выступления и его обсуждение.
Участники круглого стола в московском офисе «БИЗНЕС Online» поделились своим видением глобальных мировых проблем
УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА — ЭКСПЕРТЫ «БИЗНЕС ONLINE»
- Михаил Геннадиевич Делягин — экономист, директор Института проблем глобализации
- Владимир Михайлович Зазнобин — создатель концепции общественной безопасности, вице-президент фонда концептуальных технологий
- Михаил Леонидович Хазин — макроэкономист, политолог
- Андрей Петрович Девятов — политолог, китаевед, советский деятель спецслужб
- Айрат Равильевич Бахтияров — экономист, ученый
- Рустам Султанович Курчаков — экономист, обозреватель
- Виктор Александрович Волконский — доктор экономических наук
- Фанавиль Хурматуллович Галеев — предприниматель, гендиректор ряда компаний
- Рашид Замирович Галямов — модератор круглого стола, электронная газета «БИЗНЕС Online»
— Тема у нас «Глобальные вызовы человечества и пути их преодоления». С путями преодоления у меня большие проблемы, потому что отсутствует субъект, который мог бы что-то делать, и возможности влияния на этот субъект, — начал свое выступление на круглом столе в московском офисе «БИЗНЕС Online» известный экономист Михаил Делягин. — Главный глобальный вызов — это само человечество, его трансформация. Поэтому с путями преодоления очень сложно, мы не сознаем собственного изменения и говорить о преодолении — это, на мой взгляд, значит забегать вперед.
Сейчас стоят две задачи. Первая — осмыслить происходящие перспективы. Но для того чтобы их осмыслить комплексно, системно, придется реконструировать общественные науки как таковые, по крайней мере, создать свои, то есть вернуть их в состояние инструмента познания, преобразования мира, а потом на основе осмысления создать субъект стратегического действия по Фурсову (Андрей Ильич Фурсов, историк, академик Международной академии наук, директор центра русских исследований МГУ — прим. ред.), который уже сможет менять мир. Грубо говоря, подготовить новый проект энциклопедистов, который переживет нас и сделает мир таким, каким мы его хотели бы видеть.
Михаил Делягин: «Главная проблема — проблема субъектности. Потому что у нас правительство — это одно, президент — другое; государство — гибридное — как дворовая команда по футболу»Фото: Игорь Дубских
Базовые тенденции сегодня — это, во-первых, разделение, а во-вторых, архаизация. Естественно, что они тесно связаны друг с другом. Причина — новые технологии. Они изменили предмет труда, развернули человека от изменения мира к изменению своего восприятия этого мира. И сейчас человек занимается несвойственным для него делом. На протяжении всей своей истории человек менял окружающий мир и был приспособлен к этому и социально, и психологически, и физиологически отчасти. А сейчас он от привычного для него действия переходит к непривычному и несвойственному ему занятию менять свое восприятие. Плюс к этому новые технологии не соответствуют рынку и его ликвидируют, а с рынком они уничтожают у человека восприятие в привычном понимании, потому что последние 300 лет развитие шло в рамках рыночных отношений.
Какие основные изменения происходят? Первое — это трансформация личности. Люди переходят к прямому, хаотичному и без заметных усилий потреблению эмоций из сети. Увы, психологи отметили, что это ведет к изменению личности: она становится пластичной, в ней утрачивается внятная структура, потому что структура личности, ценности, характер и прочее создаются сознательными усилиями по достижению цели, а как раз сознательных усилий острый дефицит, они просто не нужны для получения эмоций из сети. Возникает мозаичность восприятия и мозаичность, формирующаяся в сознании картины мира, то есть от клипового сознания мы переходим к кликовому сознанию. Происходит массовое жертвование своими интересами ради получения новых эмоций. Эта смена системы координат очевидна уже лет 10. Наблюдается доминирование краткосрочных целей над долгосрочными и избегание дискомфорта любой ценой вплоть до собственной гибели, что показывают конфликты малой интенсивности. Люди сплошь и рядом отказываются от дискомфорта, связанного с переездом, предпочитая погибнуть под бомбами. Снижение способности целеполагания, которое наблюдается сейчас у человека, строго говоря, это снижение разумности, потому что критерий разума — это целеполагание. Биофизики говорят о проблеме регуляции деятельности организма, потому что у животных регулирование организма осуществляется в основном гормонами, а у человека сверху накладывается целеполагание, тот самый разум. Соответственно, ослабление целеполагания здорово сдвигает баланс в сторону животного начала. Они это констатируют и говорят, что возможна такая некоторая тенденция.
Дальше. Новые технологии позволяют менять самоидентификацию человека. Измененный человек потребляет по-новому, тем самым создает новые рынки. Особенно в условиях кризиса бизнес оказывается заинтересован в изменении человека. Мы это называет расчеловечиванием.
Здесь причина ценностного разрыва с Западом, который произошел у нас осенью 2013 года. Западная цивилизация существует ради прибыли. И когда возникает потребность ради прибыли изменить человека, люди не видят здесь никакой ситуации выбора. Какая разница, какой ручкой я пишу, — синей или красной? Если красной будет эффективнее, буду брать красную ручку, а не синюю. А наша цивилизация при всех пороках и недостатках существует ради человека. Поэтому у нас мировоззренческий, системный, ценностный конфликт с Западом. Здесь есть проблема. Во-первых, цивилизация, созданная ради прибыли, больше не может ее получать. То есть то, что мы называем сейчас кризисом, — это исчерпание рыночных возможностей. Западная цивилизация утрачивает смысл своего существования, утрачивает цель. И второе. Мы видим, что Запад, с которым мы привыкли соотноситься, подчиняется неблагоприятной среде, а это весьма губительно. В прошлый раз, насколько можно судить, такое было во времена ледникового периода: человек тогда жил в природе. Когда резко упала температура, одни стада человеческие вымерзли, другие откочевали в теплые места и там под бананами дожили совершенно спокойно до прихода колонизаторов. А те, кто пытался сопротивляться ледниковому периоду при помощи всяких шкур, создали нынешнюю цивилизацию.
Сейчас человек живет не в природе. Он живет в технологической сфере. И когда технологическая сфера тоже требует от него неблагоприятных вещей, по-нашему, раз человечество перестает размножаться, мы видим, что по крайней мере огромная часть современного человечества в лице Запада с воплем восторга этому подчиняется. Это грозит достаточно серьезными последствиями. Ну и маленький плюс — защита естества. То есть консерватизм становится революционным. Это очень интересно.
Дальше мы видим изменение социума. Во-первых, поскольку в силу информационного взрыва растут обратные связи, падает познаваемость мира, это ведет к краху науки, которая перестала быть производительной силой и выродилась в некоторые социальные ритуалы, поддержание укладов и образования. Потому что Болонский процесс придумал не товарищ Кузьминов. (Ярослав Кузьминов, ректор НИУ ВШЭ — прим. ред.) И это создает реальную угрозу утраты технологий через поколения, что грозит техногенными катастрофами и сокращением численности человечества.
«ЕСЛИ МЫ ПОПАДЕМ В НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ, ОНО ОЧЕНЬ НЕДОЛГО БУДЕТ ОСТАВАТЬСЯ КОМПЬЮТЕРНЫМ»
Мы видим развитие компьютерных технологий. Это овеществление формальной логики. Если через некоторое время через компьютеры формальная логика станет общедоступной и это будет равный для всех ресурс, мы будем конкурировать друг с другом на фоне внелогического сознания, то есть творческого и мистического. Проблема в том, что мы не умеем их развивать, то есть конкуренция будет биологизированной. И проблема того, что делать с молодыми членами элиты, которые оказываются неспособными, будет решаться разными цивилизациями по-разному. Просто эта проблема резко обострится. Усилится дифференциация цивилизаций, и упадет эффективность управления, потому что никто не умеет управлять творческими людьми, они к тому же обладают в среднем низкой психологической устойчивостью.
Общество меняется еще и потому, что глобальный рынок позволяет создавать маргинальные рынки. То есть если раньше на каждые 10 тысяч человек был один чудик, это не было рынком. Сейчас это шикарнейший рынок, который можно осваивать. Любые субкультуры, порождающие новые рынки, становятся глобальным явлением и разрушают традиционное общество. Кроме того, происходит раздробление общества еще и потому, что если раньше нужно было соответствовать стандарту для успешности, то сейчас нужно всячески стимулировать свою особость. Правда, стимулирование особости уже породило новый стандарт псевдоуникальности, но тем не менее сейчас есть возможность создавать свои стандарты для того, чтобы быть успешными, чего раньше не было. И это тоже разрушает целостное общество. Дальше увидим расширение социума: когда-то семья была ячейкой общества на низовом уровне, а сейчас личность является ячейкой общества на низовом уровне. И не очень понятно, что с этим делать. Когда-то государство было высшей точкой. Сейчас есть глобальный бизнес, глобальный управляющий класс, практически все государства, может быть, за исключением Китая, но включая США, находятся под внешним управлением. С одной стороны, это крах привычной демократии, но самое главное, что это власть безответственности, то есть у глобально управляющего класса, как в среднее Средневековье, есть огромная власть и нет никакой внятной ответственности. Это еще один признак нового Средневековья. Если мы туда попадем, оно очень недолго будет оставаться компьютерным, потому что разделение общества на допущенных к знанию и не допущенных к знанию ведет к вырождению знания в ритуалы, соответственно, к гибели этого знания. Это закон природы.
Мы видим, что общество начинает следовать эмоциям, жертвуя своими интересами. Мы наблюдаем повсеместно торжество краткосрочных интересов и жертвование долгосрочными интересами. Это эффективно с точки зрения личности. С точки зрения бизнеса это отражение того, что бизнес стал сильнее государства, и это очень губительно для цивилизации.
Наконец, новой структурой общества становится секта, то есть сообщество людей, объединенных нелогичным восприятием чего бы то ни было. Если раньше были партии или клубы на основе интересов, то теперь людям нужны эмоции, — и возникают секты.
Далее. Очевидно возникновение формирования надличностного сознания. Художники это ощущают, попадая случайно на бизнес-форумы, очень остро. Примитивизация человека по необходимости, превращение индивидуума в клеточку бóльшую, чем он сам, — может быть, именно в этом заключается глубинная причина вырождения либерализма Вольтера в либерализм вашингтонского консенсуса. Человек создал мир, слишком сложный для себя, сфера сгустилась в реальности. И она, в общем-то, враждебна, потому что существует для больших целей и инстинктов, но не отдельных клеточек, которыми стали мы.
Здесь возникает вопрос о том, зачем существует человек. Потому что советская гипотеза о том, что человек является инструментом, которым природа познает себя, в свете деградации образования и науки перестает работать, и возможно, человек по энергоэволюционизму Веллера (Михаил Веллер, писатель — прим. ред.) является инструментом производства эмоций для мироздания — с учетом того, что микрокосм и макрокосм, оказывается, патологическим образом едины, как говорят специалисты по квантовой физике и начинают изучать психологию в массовом порядке.
Возвращаясь к экономике, стоит отметить, что здесь все достаточно просто. Информационные технологии сверхпроизводительны, государство их сдерживало, чтобы не было слишком много лишних людей. Время государств закончилось. Глобальный бизнес развивает технологии, не обращая внимания на социальные проблемы. Возникает проблема лишних людей. В неразвитом мире их ликвидируют, в развитом, судя по всему, будут утилизировать в виртуальной реальности и как-то их, может быть, во что-то будут перерабатывать. Как в «Матрице».
Но в любом случае такое жесткое разделение и огромная часть лишних людей грозят умиранием знания, утратой технологий и катастрофой.
Ликвидация среднего класса, которую мы видим, — ликвидация критически значимой части спроса, соответственно, это конец рынка в традиционном понимании и конец демократии в традиционном понимании, потому что средний класс является ее опорой и оправданием ее существования. Соответственно, мы видим информационную диктатуру, информационную систему распределения. Мы видим, что деньги теряют значение безотносительно этого. Деньги отчуждаемы, в принципе, их можно украсть или заработать. Технологии не отчуждаемы от своих разработчиков. Они оказываются основой власти. Жизнь определяется инфраструктурой, причем все в большей степени социальной инфраструктурой, в том числе социальными сетями, которые предопределяют личные решения полностью свободных людей. Это парадокс, когда люди являются полностью свободными, никто на них не давит. Они думают про себя, что они свободные, и принимают решения полностью свободные и полностью детерминированные. Это новая система управления обществом, которая опробуется на Украине в явной наглядной форме. Но тем не менее она существует уже довольно долгое время. Когда мы смотрим на Запад и кричим, что Запад глуп, что-то делает не так, мы просто демонстрируем свою неадекватность и свое непонимание этой системы.
«У нас есть пространство свободы, у нас есть пространство возможностей. Я не вижу на сегодня структуры, которая этим пространством возможностей воспользуется»
Фото: Игорь Дубских
«НЕИЗБЕЖНОСТЬ РАСПАДА РЫНКА НА МАКРОРЕГИОНЫ СОРВЕТ МИР В ГЛОБАЛЬНУЮ ДЕПРЕССИЮ»
Дальше мы увидим загнивание глобальных монополий и неизбежность распада рынка на макрорегионы, что сорвет мир в глобальную депрессию. Непонятно, как и когда это произойдет, но распад рынка резко сократит объем спроса в каждом из макрорегионов. Возможно, что некоторая часть технологий окажется в состоянии, когда их нельзя будет не то что развивать, но даже и сохранить. Соответственно, это будет угроза для жизнеобеспечения. Здесь наше преимущество, наш потенциальный шанс. Советский ОПК наработал довольно большой пласт простых, примитивных, дешевых, общедоступных и при этом сверхпроизводительных так называемых закрывающих технологий, кое-где они у нас применяются. Это наш некоторый ресурс еще и потому, что они являются особенностью нашей культуры. Немецкая культура породила массовую инженерию, английская — закон, а наша культура порождает эти технологии. Они, конечно, копируются и траслируются, но они слабо отчуждаемы.
Мы видим здесь открытый вопрос — диалектику прекращения открытия новых технологических принципов, потому что создание новых технологических принципов — занятие не рыночное и антидемократическое. Никто не будет отдавать деньги ради непонятного будущего, когда сегодня можно потреблять. И их еще блокирует глобальная монополия, которая понимает, что новые технологические принципы — это могила для их монополизма. С другой стороны, мы видим технологическую революцию. Нас накрыло волной коммерционализации технологических принципов, которые создавались в холодную войну. Но есть одно исключение — снятие патентной защиты с 3D-технологий. 3D-технологии были разработаны в конце 1980-х годов, они находились под жесткой патентной защитой 20 лет, а потом их выпустили. Это означает, что монополии готовы развивать технологии «свои могильщики». Это косвенный слабый принцип, но это очень интересное проявление. Оно революционно противоречит базовой тенденции.
Мы не знаем, как и когда мы будем срываться в глобальную депрессию, скорее всего, под влиянием Китая, но свою зону у нас сейчас создать не получается. Разговор об этом идет с 2006 года, но дальше ничего не пошло. То ли мы войдем в орбиту падающего Китая, что чревато для нас большими приключениями, то ли нас разорвет, то ли мы все-таки сумеем создать новую, свою собственную зону на руинах, но для этого у нас нет субъекта стратегического действия, о котором тоскует Фурсов.
У России много конкурентных преимуществ помимо закрывающих технологий и культуры, потому что она единственная в мире из больших культур сочетает в себе, во-первых, гуманизм (а расчеловечивание делает гуманизм главным дефицитом), во-вторых, способность к технологиям и, в-третьих, мессианство; то есть мы не можем существовать, не навязывая чего-то кому-то. С другой стороны, разрушенность позволяет нам начать буквально с завтрашнего дня и дает простор для работы. То есть Китай не заметил кризиса 2008–2009 годов, потому что у него не было инфраструктуры в то время, и он до 2013 года существовал в парадигме развивающейся страны, которой есть что развивать. В 2013 году он условно закончил создавать инфраструктуру и оказался в общей ловушке. У нас этот простор для работы еще есть. А по мере нашего развития нам придется решать нерешенные проблемы советского общества, которые являются нерешенными для всего мира. Во-первых, это проблема свободного времени, то есть что делать с лишними людьми, как сделать мотивацию к самосовершенствованию сильнее и устойчивее мотивации к деградации. Вторая проблема — это как обновлять формы и лица при обеспечении самовоспроизводства элиты. Наша аристократия была ликвидирована в ходе революции. Сталинская попытка создать управленческую высшую аристократию была неосознанной, и провалилась. Как обычно, третье поколение революционеров продали своих дедов — это стандартная ситуация.
Третья проблема — как сделать отбор внутри общества позитивным, чтобы конкуренция была направлена на цели общества, а не более сильных обществ или сообществ, которые существуют вокруг. Частный случай — проблемы отбора элиты, но он очень существенный.
Мы переходим в новую экономику, по сути, мир переходит в раннюю советскую модель, которая была до 1957 года. При планировании выпуска, при фиксированном выпуске конкуренция идет за счет снижения издержек. Это модель сталинской экономики, но она требует довольно жесткого планирования деятельности. И возникает вопрос: а как сделать сознательным созидательное разрушение, как обеспечить примирение лиц с необходимостью разрушать созданное ими?
И наконец, самая последняя важная проблема — это проблема создания русской культурной матрицы, которая есть; социального организма, грубо говоря, социального автомата, который способен участвовать в глобальной конкуренции.
Доклад окончен.
Владимир Зазнобин: Стратегии и концепции — это одно и то же?
Михаил Делягин: В моем понимании концепция — это мировосприятие, мироосознание, понимание того, как устроен мир. Стратегия — это то, что мы будем в этом мире делать. Сначала мы понимаем, где находимся и что с нами происходит, а потом начинаем исходить из того, какая у нас цель и как мы ее будем достигать. Первое — это концепция, второе — стратегия.
Владимир Зазнобин: А есть ли у нас в стране стратегия, по которой идет развитие?
Михаил Делягин: России как таковой не существует как чего-то сознательного. Я начал с того, что отсутствует субъект стратегического действия. Главная проблема — проблема субъектности. Потому что у нас правительство — это одно, президент — другое; государство — гибридное, которое наполовину является частью глобального управляющего класса, а наполовину — самодеятельной командой, которая очень хочет стать частью чего-нибудь, только не знает чего, — как дворовая команда по футболу. У нас просто отсутствует субъект, который может понимать ситуацию. Есть группы интеллектуалов, у каждой есть своя концепция. Многие из них правильные, но у интеллекта нет рук. Мозг и руки общества — это государство.
Владимир Зазнобин
Фото: Игорь Дубских
«У НАС ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ, НО ОТСУТСТВУЕТ ТОТ, КТО ЭТОЙ ВОЗМОЖНОСТЬЮ БУДЕТ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ»
Владимир Зазнобин: А кто оценивает — правильно или неправильно?
Михаил Делягин: В конечном счете оценивает практика. Учитывая темпы рождения и деградации российского общества, она скорее подтверждает то, что я говорю. Демографический ущерб либеральных реформ с 1991 года до 2016 превысил демографический ущерб РСФСР от войны по состоянию на 1946 год. Цифры такие — 21,7 миллиона против 18 с чем-то миллионов.
Рашид Галямов: Последние 5–7 лет Россия только в плюсе.
Михаил Делягин: Россия находится в плюсе, но этот плюс существенно меньший, чем мы показывали в первой половине 1980-х. Тренд переломили, но здесь есть демографический омут. У нас 18-летние сейчас выходят. И русский крест — провал рождаемости — сейчас отражается на сокращении численности. Соответственно, детей будет меньше, как эхо войны, была такая же демографическая яма. Это хорошо с точки зрения лишних людей, у нас их просто будет меньше, но с точки зрения силы общества это катастрофа, потому что его сила — это все-таки демографический потенциал людей в том числе.
Рустам Курчаков: Михаил Геннадьевич, вы начали с субъектности и ею закончили. Я перевел этот термин на русский язык, что субъекты — это хозяева жизни. Вы можете с этим согласиться или нет, но правильно ли я понял, что вы полагаете и показали в своем выступлении, что прежние субъекты разлагаются чуть ли не до атомов, а новой субъектной силы вы сейчас не видите. Или какие-то точки вы все-таки можете указать, где они могут родиться?
Михаил Делягин: Субъект — тот, кто действует, то есть обладает самосознанием, целеполаганием и ресурсами. В России ресурсами обладает только руководство государства на сегодня и корпорации. При этом они не обладают самосознанием в должной степени и целеполаганием. Они являются системой, которую переживает личность. В мире есть глобальный субъектно-управляющий класс, монополии, бизнес, то есть люди, которые обладают глобальным влиянием. Это открытая система и, скорее всего, совокупность социальных вихрей. Структуру этих вихрей мы не знаем, мы бросили ее исследовать, когда умер Сталин и пришел Хрущев — в 1954 году. Она есть, но мы ее не очень хорошо понимаем. То есть мы можем за ней наблюдать так, как слепые исследуют слона.
Рустам Курчаков: То есть с точки зрения субъектности мы как лебедь, рак и щука?
Михаил Делягин: С точки зрения субъектности мы отсутствуем как цивилизация.
Рустам Курчаков: И перспектив никаких?
Михаил Делягин: Почему никаких? Когда я говорю про глобальную депрессию, это значит, что мир будет рассыпаться. В 1920-е годы СССР на фоне Польши был ничтожен. Польша могла завоевать нас без всяких проблем, но никому не было дела до нас, потому что все были погружены в проблему сваливания в глобальную депрессию. Точно так же мы двигаемся сейчас к ситуации, когда никому до нас нет дела. Конфликт Катара с Саудовской Аравией, ультиматум, подобный Австро-Венгрии в отношении Сербии, — вот это вот оно. Какая Россия, о чем вы? Это какие-то очумелые белые медведи с Путиным.
Рустам Курчаков: Предполагаемая точка сборки в нашей субъектности — это военная тайна, которую вы не хотите публично раскрывать перед врагами?
Михаил Делягин: Нет. У нас есть пространство свободы, у нас есть пространство возможностей. Я не вижу на сегодня структуры, которая этим пространством возможностей воспользуется. В 1920-е годы была партия большевиков со всеми своими тараканами, своим безумием, но она была структурой, у которой было целеполагание. Потом выяснилось, это целеполагание было неправильным, но это неважно, потому что поставить неправильную цель значительно лучше, чем не иметь никакой цели вообще. Идя в направлении неправильной цели, вы способны осознать проблему и изменить маршрут. А когда у вас отсутствует цель, вы рассыпаетесь.
Рустам Курчаков: Авось небось и как-нибудь в позитивном смысле с верой, надеждой и любовью?
МИхаил Делягин: У нас есть возможность; у нас отсутствует тот, кто этой возможностью будет пользоваться. Он может возникнуть, сформироваться. Мы его тут можем сформировать, выпив не только чайку. Не зря же есть классическая формула средневековых алхимиков с самозарождением мышей в корзине с грязным бельем... По крайней мере, необходимые предпосылки имеются. Получится или не получится — неизвестно, но надо стараться; история — вещь непознаваемая в момент ее свершения. Что такое парадокс личности, свободы воли? Он заключается в том, что можно все спрогнозировать с начала и все можно понять потом, но в момент свершения действия вы не знаете ничего по определению.
Рустам Курчаков: А если по этой шпаргалке: «никто не даст нам избавления — ни бог, ни царь и не герой». Три варианта. Каково ваше отношение?
Михаил Делягин: Насчет «добьемся мы освобождения» — есть такая вероятность. От своей глупости и отсутствия смысла жизни. Я всегда помню, что одно из самых сильных воспоминаний моей семьи о войне — это надписи на стенах города Берлина, которые делались в апреле в 1945 года добровольно и без принуждения: «Победа неизбежна». Люди в это верили очень искренне.
Айрат Бахтияров: Это такой способ психологической защиты.
Михаил Делягин: Может быть, но они в это верили, у нас тоже способы психологической защиты.
Михаил Хазин: Ты говоришь о снижении разума в самом начале. А может быть, это объясняется значительно проще. Люди вообще существа консервативные, действуют они в состоянии стереотипа, есть даже известный биологический эффект: то, что видит человек после трех - пяти лет, это всегда компоновка того, что он видел в первые годы. Известная история, что американские индейцы не видели корабли белых людей, потому что они ничего никогда близко такого не видели. Это даже не зрение, это аберрация головы. Кстати, отсюда и получаются гении — это те люди, у которых трехлетнее восприятие сохраняется до конца жизни или до какого-то момента. Может быть, все дело в том, что просто рассыпается привычная модель? Причем она привычна не поколению и не двум. Для западного общества это 500 лет. Если говорить о философском обосновании, то это XVIII век. 300 лет. А для нас ничего такого не происходит. Ха! Подумаешь, видали мы.
Михаил Делягин: Наверное, но не только. Это, безусловно, часть общей картины. Но я подозреваю, что она шире и глубже, потому что помимо того, что наши стереотипы перестают действовать, все-таки человечеству в XVIII веке было пять лет, оно еще могло вырабатывать новые стереотипы. Сейчас мы их не можем вырабатывать. Когда я говорю об утрате разума, то, скорее, я говорю об утрате способности вырабатывать новые стереотипы.
Михаил Хазин (в центре)
Фото: Игорь Дубских
«ЧТОБЫ МЕНЯТЬ ВОСПРИЯТИЕ, ДОСТАТОЧНО БЫТЬ УДАЧЛИВЫМ МАНИПУЛЯТОРОМ В СТИЛЕ ТОВАРИЩА СУРКОВА»
Михаил Хазин: Я тут увлекся очень интересным делом. Перечитываю фантастические романы, которые я читал с пятого класса до третьего курса. И с интересом обнаруживаю, что сегодня даже близко ничего нет с точки зрения философского обоснования.
Михаил Делягин: Это то, что говорит Фурсов — архаизация. У нас нет будущего, у нас появилось прошлое.
Михаил Хазин: Да, фэнтези вместо фантастики, но я считаю, что это вовсе не потому, что мы поглупели. Фэнтези на самом деле было всегда, это просто развлечение. А вот фантастика... На нее нет спроса, то есть этим нельзя себе на жизнь заработать в принципе. Да, частично из-за архаизации.
Рашид Галямов: Фантастика стала реальностью.
Михаил Делягин: Задачей человека было изменение мира, и поэтому мир нужно было познать, чтобы не зайти ненароком в какую-то трансформаторную будочку, — сожжет. Примеры были. Сейчас человечество от изменения мира переходит к изменению своего восприятия. Это продиктовано технологией: это рентабельнее, это выгоднее, доставляет больше удовольствия. Соответственно, не надо познавать мир: происходит атрофирование знаний. Для того чтобы менять восприятие, с одной стороны, нужна структурная лингвистика, математика неопределенности и что-то еще, а с другой стороны, достаточно быть удачливым манипулятором в стиле товарища Суркова. Можно не иметь образования, не знать ничего, быть профессиональным интуитивным мошенником, который верит во все, что говорит, и этой верой заражает окружающих, и это работает. Потребность в знаниях объективно снизилась. А там — да, конечно, изменились технологии, потому что эти технологии человечество выбрало, отказалось от космоса ради развлечений: это частное проявление. И много-много-много других проявлений.
Михаил Хазин: Тут есть свои тонкости. Например, сотовую связь изобрели в конце 1940-х, а реально реализовали у нас в 1970-е годы, если не в 1960-е. Просто, как всегда, в нашей стране никто не пытался из этого сделать бизнес, а, кстати, могли бы.
Михаил Делягин: Можно еще вспомнить, как во Франции в начале 1980-х годов уже был интернет, и в квартиру ставили экранчик, и можно было индивидуально выбирать фильмы из огромной картотеки и обмениваться сообщениями.
Михаил Хазин: Когда я пришел на мехмат осенью 1980 года, меня отвели на 13 этаж в специальную комнату и сказали: «Вот так посылаются письма куда угодно». И там же произнесли ключевое слово «блямба», которое сегодня называется «собака». Я поэтому до сих пор это слово употребляю чисто машинально. В 1984 году у нас в институте стоял Е1045. У нас уже стояла операционная система, которая позволяла каждому видеть свой компьютер и не видеть окружающих, и мы пытались поставить в каждую комнату института — чем вам не персональный компьютер? Это было в начале 1980-х, может быть, даже в конце 1970-х. Собственно, операционная система для «еэсок», которая позволяла это делать, появилась в начале 1980-х. На самом деле, персональные компьютеры остановили развитие вычислительной техники примерно лет на десять. Только в 1990-е годы, даже к концу 1990-х, стало повторяться то, что уже было готово к началу 1980-х. Единственное, чего не хватало — не было беспроводной связи. Но она все равно бы появилась, так что проблем никаких не было.
Владимир Зазнобин: У меня вопрос, Михаил Геннадьевич. Поскольку затронута проблема стереотипа — что или кто, по-вашему, формирует стереотипы поведения?
Михаил Делягин: Во-первых, любая управляющая система это делает, будь то церковь, государство, управляющий класс, корпорация, феодал. Но в первую очередь стереотипы определяются жизнью человека. То есть человеку можно навязать стереотипы, которые только в умеренной степени противоречат его повседневному опыту. Если они противоречат сильно, то навязать можно, но человек после этого перестает размножаться и умирает.
Владимир Зазнобин: Стереотипы — это некие автоматизмы поведения. Вы с этим согласны?
Михаил Делягин: Да, конечно. Автоматизмы восприятия и поведения тоже.
Владимир Зазнобин: Я представляю группу «Внутренний предиктор СССР». В нашем представлении стереотипы формируются культурой. Культура выполняет роль гончара. И каждое вступающее в жизнь новое поколение этот гончар лепит под себя, то есть вырабатывает автоматизм поведения, и это в жизни очень заметно. Если вы с этим согласны, то вопрос следующий: в какой культуре мы все живем в России, что это за культура?
Михаил Делягин: Это русская культура, о ней можно говорить очень долго, она учитывает очень интересное явление, что мы ее не изучаем, не знаем, но все-таки культура не меняется. Культурная матрица — это самое жесткое, что есть в человеке, а стереотипы поведения меняются довольно существенно по мере жизни.
Михаил Хазин: Пару лет тому назад американцы решили сделать эксперимент. Они провели опрос, в качестве критерия избрали следующий: считает ли молодежь, что можно отдать жизнь за Родину? Они взяли одну из групп студентов Высшей школы экономики. Разработали опросник так, чтобы этот опрос в явном виде не вставал, чтобы не попадать в стереотипы. Результат оказался следующий: из студентов Высшей школы экономики, то есть из людей, которых целенаправленно дрессировали в либеральной логике, почти 70 процентов считают, что это возможно и это нормально. То есть выбить матрицу не удается.
Михаил Делягин: Собственно, обе чеченские войны показали это очень четко.
Владимир Зазнобин: Я почему задал этот вопрос, потому что в нашем представлении культура — это негенетически обусловленная информация, которая не передается генетически.
Михаил Делягин: Это очень спорный вопрос, передается ли психологическая информация генетически и существует ли генетическая память.
Владимир Зазнобин: И добавлю, что культура вторична от концепции, вот какая концепция глобализации, она порождает...
Михаил Делягин: Что такое концепция в вашем понимании?
Владимир Зазнобин: В мире есть много вещей, явлений, которые в мире объективно существуют, но о них люди не имеют представления до тех пор, пока этим явлениям не будет придано строгой лексической формы. Есть такое понятие — «полная функция управления». Вообще, все всегда в независимости от того, понимают люди или нет, по полной функции управления. Она распадается...
Андрей Девятов: Чтобы понять, что такое концепция, надо найти слово с противоположным смыслом, то есть контрацептивы. Концепция — это то, что позволяет зачатие, зачатие — дело.
Фото: Игорь Дубских
«Я НЕ ВЕРЮ, ЧТО УДАСТСЯ НА КАКОЕ-ТО ДЛИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ РЕАЛИЗОВАТЬ КОНЦЕПЦИЮ «ЖЕЛЕЗНОЙ ПЯТЫ» ДЖЕКА ЛОНДОНА»
Виктор Волконский: Михаил Геннадьевич, то, что вы рассказали — очень много факторов различных, но все-таки у вас есть прогноз, структурированный в пару-тройку сценариев, что ли, или вы думаете, что сейчас вообще человечество не способно прогнозировать, куда оно будет двигаться, какие будут основные факторы в будущем?
Рашид Галямов: У меня дополнительный вопрос к вашему, я примерно похожее хотел спросить. То, что вы нарисовали как негативные тенденции в самом начале, — вам не кажется, что это программа трансгуманизма, когда все спланировано, шаг за шагом, такое некое постчеловечество готовят...
Михаил Делягин: Такая стратегия есть, и она публично озвучивается по крайней мере с конца 1980-х годов. Даже раньше, но планы народного хозяйства реализуются не так и не полностью.
Рашид Галямов: Ваши оценки ситуации совпадают с планами трансгуманизма по расчеловечиванию один к одному.
Михаил Делягин: Я говорю о тех тенденциях, которые есть. Соответственно, эти тенденции есть, и эта перспектива есть. Но я не верю, что удастся на какое-то длительное время реализовать концепцию «Железной пяты» Джека Лондона 1908 года просто потому, что мир будет оставаться неравномерным, эту концепцию удастся реализовать в каких-то частях мира, может быть, но эти части сразу утратят способность к саморазвитию. То, что мы сейчас видим в Латинской Америке, Африке и так далее: те, кто паразитируют на них, провалятся. Если нам удастся создать место, где будет сохраняться технологическое развитие, это будет автоматически наш выигрыш. Если не удастся, что более вероятно, но не предопределено, тогда это все равно будет неравномерная деградация, которая продлится какое-то количество времени. Ее можно будет притормозить, частично остановить, развернуть вспять и так далее, но это будет уже следующее. Сейчас первая зона неопределенности — как и когда мы будем срываться в глобальную депрессию и с какими последствиями.
Виктор Волконский: Какие факторы будут важны и что с ними произойдет?
Михаил Делягин: Я перечислил факторы. Как они взаимодействуют друг с другом, я не знаю. То, что сейчас понятно — что часть глобальных рынков распадутся на макрорегиональные.
Виктор Волконский: Многополярный мир.
Михаил Делягин: Многополярный мир — это межвоенный период, это классическая иллюстрация, когда все со всеми и все против всех. Это то, что мы сейчас видим на Ближнем Востоке, когда все воюют со всеми, хаотически группируясь в разные блоки, причем на основе, как потом выясняется, культурных матриц, а не каких-то матриц интересов. Поэтому прогноз, основанный на том, что было 200 лет назад, оказывается более плодотворным, чем прогноз, основанный на том, что было 20 лет назад. Мы сорвемся в глобальную депрессию. Мы сегодня не знаем, каким будет срыв, но я допускаю, что какие-то китайские проблемы будут непосредственным фактором.
Виктор Волконский: Мы — это кто?
Михаил Делягин: Мы — это мир, человечество. Соответственно, как это будет проистекать, я не знаю.
Андрей Девятов: У китайцев нет проблем.
Михаил Делягин: Да, у них есть одни возможности, просто возможности сталкиваются одна с другой и через 300 лет дают новую волну процветания. Но эти 300 лет надо как-то просуществовать, а это не всем удается. Соответственно, в этой неопределенности можно рисовать разного рода сценарии, но они будут безосновательны. Что я могу сказать? Поскольку инстинктом человека является стремление к свободе, пусть даже дурнопонимаемое, то создать идеальный мир железной пяты, то есть такой ранний феодализм, на долгий период времени повсеместно не удастся, хотя мы прекрасно видим на примерах Латинской Америки, Африки, Восточной Европы, что прекрасно удается создать элементы. И, безусловно, эта зона раннего феодализма будет расширяться; безусловно, человек будет утрачивать самосознание. Но если в ходе утраты технологий произойдет разрушение социальных сетей, человек опять окажется наедине с природой, с обществом, и тогда ему придется опять осознать происходящее, и у него будет способность самосознания. Огромная неопределенная проблема — наши отношения с коллективным разумом: есть он — в какой он степени зарождения, в какой он степени самосознания, познаваем он или непознаваем? Не понятно.
Айрат Бахтияров: Чтобы субъектность появилась, должен быть соответствующий правильный анализ, на основании него — правильное самостоятельное мировосприятие, и исходя из правильного мировосприятия — правильный алгоритм действий. Я правильно формулирую?
Михаил Делягин: Да, вы знаете, боюсь, что я правда так сказал, но проблема в том, что в жизни так вряд ли бывает.
Айрат Бахтияров: У меня в этой связи вопрос такой: согласно тому, что вы говорили, есть ли алгоритм действий, которые позволяют избежать этого обрыва, реальный практический алгоритм действий, или нам все-таки предстоит пройти через этот срыв?
Михаил Делягин: Я не вижу факторов, которые помогут избежать срыва в глобальную депрессию. Может, они есть, но я их не вижу. Второе — на мой взгляд, вопрос не в том, чтобы избежать, а в том, как минимизировать негативные последствия и развить позитивные, которые, безусловно, будут. Третье — насчет характера действий. Это во мне заговорила главная беда советской цивилизации — системность в ущерб эффективности, когда человек может стоять по колено в золотых самородках и говорить: «Так, ребята, надо провести геологоразведку, а денег-то и нет». Я не думаю, что так действовали энциклопедисты, а как действовали марксисты, думаю, вы проходили в школе. У них была гипотеза о создании мира, которая была на тот момент наиболее правильной, и они стали действовать на ее основе, но говорить о комплексном анализе — это некоторое преувеличение. Товарищ Маркс не обратил внимания на технический прогресс, потому что его при нем не было; товарищ Ленин искренне верил в субъективный фактор революционеров, в принципе отрицая наличие субъективного фактора у тех, кто революционерам противостоит. То есть он создавал Коминтерн, отрицая финансовый интернационал, о котором товарищ Дизраэли написал еще лет за пятьдесят до того. Так что наши возможности познания ограничены, это неизбежно, но бояться этого не надо, нужно стараться выхватить главные базовые закономерности. Как говорил товарищ Рейган: «У меня есть одна мысль, и я ее думаю». Поскольку она была правильная, то получилось.
Владимир Зазнобин: Понятие «общий кризис капитализма» вам знакомо? Как вы его понимаете?
Михаил Делягин: Да, конечно. Это трансформация в посткапитализм. Ликвидация рыночной экономики, ликвидация права частной собственности, ликвидация затронутой части среднего класса, которая ликвидирует рыночные отношения и демократию.
https://www.business-gazeta.ru/article/34939
Владимир Зазнобин: «Коран – единственная концепция, противостоящая западной цивилизации»
Скачать видео:[yadisk][cloudmail] Скачать звук:[yadisk][cloudmail] Стенограмма
Известный философ о том, ждет ли мир термоядерная война, тупике наук и Путине, который не знает, кто он такой. Часть 3-я «От России ждут новую повестку дня, которую ни Восток, ни Запад предъявить не могут», — считает один из создателей концепции общественной безопасности Владимир Зазнобин. В своем докладе, представленном на круглом столе «Глобальные вызовы человечеству и пути их преодоления» в офисе «БИЗНЕС Online», ученый рассказал о том, почему должен быть уничтожен агитпункт капитализма в лице США и кто поднимает знамя современного фашизма.
Владимир Зазнобин: «От России ждут новую повестку дня, которую ни Восток, ни Запад предъявить не могут»
«В КАКОЙ КУЛЬТУРЕ МЫ ЖИВЕМ?»
— Я представляю авторский коллектив «Внутренний Предиктор СССР», который сформировался еще в советское время, — так отрекомендовался, начиная свой доклад на круглом столе в московском офисе «БИЗНЕС Online», вице-президент фонда концептуальных технологий, известный ученый Владимир Зазнобин. — Тогда одним людям в науке не нравилось, как строится социализм, другим не нравилось, что вообще строится социализм. В результате мы начали с того, что решили разобраться: а в какой культуре мы живем? Это не так сложно. Идите в музеи: Русский, Эрмитаж, Национальную галерею Лондона, музеи в Мадриде, в галерею Уффици. Там вы увидите, что 70 - 80 процентов картин написано на библейские сюжеты. То же самое в классической литературе и музыке: «Страсти по Матфею» Баха, «Страсти по Иоанну»... Мы живем в библейской культуре. Проблема только в том, что Библия на русском языке появилась в 1876 году. До этого Библию даже класс дворян не очень-то читал. Она была на французском, немецком, английском. Даже Пушкин просил, когда писал «Бориса Годунова», брата Льва: «Пришли мне Библию, лучше на французском.
Читать Библию — это психологически очень сложная штука. Я это испытал на себе. Хотя говорят, что в советские времена невозможно было найти Библию, но тем не менее мне удалось. Я учился в Суворовском училище, пришел в библиотеку и спросил. Я хотел узнать, кто такие лаодикийцы, про которых мне прабабушка рассказывала. И библиотекарша мне принесла Библию, но наказала: «Только сиди за полками и не носи в класс». И я читал об Апокалипсисе и нашел: «И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: „Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч... Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих“». А потом мы услышали, что все зло в этом мире совершается с молчаливого попустительства равнодушных... Так вот, дворяне тоже не знали Библию. Поэтому крещение Руси было насильственным. И нам еще предстоит с этим разбираться, с церковью будут очень большие проблемы.
Почему произошла революция? У всякой революции есть объективные и субъективные причины. Субъективных много, я не буду их перечислять, а одна из главных объективных причин — это остановка в развитии. Несмотря на то, что либералы говорят, что если бы России дали сколько-то лет покоя, то мы бы все школы построили, всех выучили и достигли бы больших результатов, и нас было бы чуть ли не 500 миллионов, на самом деле это не так. Ко времени революции 85 процентов населения было безграмотным. И не надо забывать закона о «кухаркиных детях» Александра III. История поставила эксперимент: одновременно с уничтожением в России крепостного права в Японии проходила революция Мэйдзи. В чем отличие? В Японии император сказал: «Все — мои подданные, и все должны учиться: и крестьяне, и дворяне». А у нас в результате — 1905 год, Русско-японская война, на наших кораблях матросы, из которых 60 - 70 процентов безграмотны. А техника уже новая. И техника эта была не наша. Даже в знаменитом крейсере «Аврора», который выстрелил и обозначил сигнал революции. техника была либо французская, либо немецкая, а нашей не было, — так же, как ее не было ни в артиллерии, ни в машинах. Про авиацию я вообще не говорю.
В результате эта объективная причина и породила революцию. Сейчас мы находимся на новом этапе. Все остановилось, развития нет, и никто не знает, в чем дело. Но вот группа, к который принадлежу и я, расписала так называемую концепцию общественной безопасности. Есть полная функция управления, как мы ее называем, где на первом этапе выявляется некий фактор среды, который давит на психику. В отношении этого фактора формируется ряд целей, а потом формируется и концепция достижения этих целей. Потом строится структура, и дальше — концептуальная власть во главе всего: она законодательно формирует законы, а идеологическая власть, если эта концепция не добродетельная, делает ее добродетельной. Потом — исполнительная власть и судебная: все работает как часы. Судебная власть защищает данную концепцию от вторжения в нее чуждого.
В 1953 году был заговор, и вначале был убит Сталин, а потом без суда и следствия в собственном доме расстрелян Берия. В результате был совершен государственный переворот 26 июня 1953 года. Во главе его стоял Хрущев, поддержал его Жуков. А в 1991 году августовский путч был сделан под копирку с путча 1953 года, на чем и завершил свое существование Советский Союз. Но никто пока не может объяснить, почему так получилось Я в одной из реплик задал Михаилу Геннадиевичу [Делягину] вопрос: «Что вы знаете о таком понятии, как общий кризис капитализма?». Он сказал: «Знаю», но я понял, что не очень. Он совсем не про то стал говорить. Общий кризис капитализма начался где-то в XVIII веке, когда в таких странах, как Англия, Германия, Голландия появилось машинное производство. До этого времени общество было строго стратифицировано. Была элита — императоры, графы, князья, которые имели всё, а вся остальная «шелупонь» имела по остаточному принципу. Как только началось машинное производство, то те, кто отвечал за глобальное развитие, поняли, что когда на Земле (а тогда был всего 1 миллиард населения) будет 3, 4, 5, 8 миллиардов людей, то они «объедят» всю планету. И марксизм был создан для того, чтобы разрешить общий кризис капитализма, а вовсе не для того, чтобы построить справедливое общество.
Сталин это понял во время войны. Когда Черчилль обратился к нему за помощью (в Арденнах немцы готовы были сбросить американские и английские войска в Атлантику), Сталин имел полное моральное право ответить: «Ребята, мы три года ждали открытие второго фронта, ну потерпите месяц, два, три, произойдет перегруппировка войск — поможем. Заодно ощутите на собственной шкуре, что такое военная машина Запада». Это была военная машина не только Гитлера, но всего фашистского Запада. Весь Запад был в то время фашистским. Поэтому у Гитлера сложилась иллюзия, что он парадным маршем прошелся по всем этим странам, где у власти уже были готовые фашисты.
«ТРАМП МОЖЕТ ПОДТОЛКНУТЬ АМЕРИКУ К ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ. ОРУЖИЯ ТАМ СТОЛЬКО, ЧТО МАЛО НИКОМУ НЕ ПОКАЖЕТСЯ»
Теперь самая фашистская страна — это США. Кто в Северной Америке оказался? Бандитские структуры, которые занимались геноцидом местного населения. Уничтожили около 100 миллионов. Неудивительно, что когда фашизм стал набирать обороты в Германии, то и Форд, и семейство Буша, и многие другие тоже начали выращивать фашизм. Это потому, что их задача была сокрушить СССР. Да, они нам помогали, но помогали и Гитлеру. Сейчас Америка фактически создала новую фашистскую организацию.
Если смотреть на ситуацию с точки зрения глобализации, то этот процесс существует со времен послепотопной цивилизация. Концепция глобализации также отражена в Библии. Концепцией социальной доктрины Западной цивилизации является институт ростовщичества. Под кнутом института ростовщичества сформирована и создана техносфера, с помощью которой Западный мир, а за ним и все остальные, защищаются от биосферы. В результате мы имеем дело с глобальным кризисом: биосферным, экологическим, финансовым, экономическим, социальным. Мир стоит на грани третьей термоядерной войны. Если она произойдет, планеты Земля просто не будет. Вспыхнет, как маленькая звездочка, и все.
Кто такой Трамп и откуда он появился? Мы смотрим на это так: Советский Союз не был, конечно, социалистической страной. Никакого социализма тут не было. Это был агитпункт социализма. А Соединенные Штаты — агитпункт капитализма. Агитпункт социализма разрушен; чтобы баланс сохранить, нужно уничтожить и агитпункт капитализма. Что будет делать Трамп? Это не всегда зависит от него, но его действия могут подтолкнуть Америку к гражданской войне. Оружия там столько, что мало никому не покажется. И социальные кризисы, которые там уже начались, мы еще будем наблюдать. Показательна попытка бросить Катар в качестве жертвы. Вот видите, мы действительно начинаем бороться с ИГИЛ. Но это только отвлечение внимания. На самом деле, под ковром идут более серьезные процессы. Здесь все задаются вопросом: есть ли у Путина стратегия или концепция? Я думаю, об этом не знает сам Путин. Меня как-то раз за границей спросили: кто такой Путин? Я ответил: «Он и сам не знает, кто он такой». Но он тем не менее является инструментом решения глобальных проблем.
Так вот, есть Запад как цивилизация со своей концепцией глобализации, есть Восток. Запад — это Западная Европа, Соединенные Штаты, некоторые страны Южной Америки, Канада, Австралия. А Восток неоднороден. Сейчас лидером является Китай. В Восточную цивилизацию входят Япония и все страны исламского региона. Когда появился ислам, он выступил против ссудного процента, считая его неприемлемым с точки зрения религиозных догм. По этому вопросу сейчас идет борьба. Есть еще третья цивилизация — Российская, поскольку «Запад есть Запад, Восток есть Восток, вместе им никогда не сойтись, пока небо с землей не соединятся». (Цитирует Редьярда Киплинга — прим. ред.) По территории Россию можно соотнести и с Востоком, и Западом, но не по населению. На востоке только в Индии и Китае больше трех миллиардов людей, да и на Западе больше миллиарда. Так что у нас есть потенциал для развития. Это неплохо.
Мне много приходилось бывать в восточных странах, беседовать с их лидерами. Все они говорят, что от России ждут новой программы. Хотя лидер КНР Си Цзиньпин и заявил в экономическом плане кое-что, но это не новая глобальная повестка для человечества.
Мы считаем, что Россия должна заявить новую глобальную повестку дня. Надо создавать новую модель, но для этого вначале нужно создать свой понятийный язык. В концепции общественной безопасности предложен новый понятийный аппарат общей теории управления. В книге «Экономика инновационного развития» расписана новая модель, отличная от либеральной. Со временем, мы уверены, она будет принята.
Есть еще один очень важный момент, который мы выяснили, — это проблема ноосферного управления. Все наши мысли, мысли всего земного сообщества, уходят в ноосферу. И там формируется толпо-элитарная пирамида на основе следующего принципа: каждый в меру своего понимания работает на себя, а в меру непонимания на того, кто понимает больше.
Я ничего не говорил о типах строения психики, о психологическом времени. Типов времени может быть много: время может быть социальным, биологическим, физическим, экономическим, психологическим. Время — это мера соотношения взаимоуложенных частот колебательных процессов, один из которых выбирается в качестве эталона. Вот выбрали вращение Земли вокруг Солнца и собственной оси — это эталон частоты астрономического времени. Однако остальные процессы тоже колебательные. Поэтому получается, что время — это субъективная категория, а не объективная. Но вы не найдете ни в одном труде по физике или астрономии определения времени. Тем не менее определение времени существует. Проблема современной науки — а она вся библейская — в ее фундаменте. А в фундаменте лежат предельно обобщающие понятия. Например, до революции у нас в гимназиях читался курс Водовозова про Бога египетского Амона, где был Бог материи, Бог энергии, Бог пространства и Бог времени. Эти обобщающие категории продолжают действовать и сегодня. Поэтому придется менять неадекватные для реальной жизни предельные обобщения на адекватные.
А из того, что все эти предельные обобщения неадекватны, следует очень много глупостей. Например, совершенно очевидно, что американцы не могли летать на Луну, и на Марс никто тоже не полетит. Вообще, летать куда-либо не имеет никакого смысла. Можно передавать информацию, если наука опирается на предельные обобщения: материю, информацию и меру.
«Бог — это надмирная реальность. Доказательства бытия Бога существуют»
«В ОСНОВНЫХ ОТРАСЛЯХ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ СМЕНА ТЕХНОЛОГИЙ ПРОИСХОДИТ РАЗ В ПЯТЬ ЛЕТ»
Об одном моменте еще хочу сказать. Начали мы с того, что определили так называемую смену отношений эталонов частот биологического и социального времени. В Ленинградском университете был ученый Лев Гумилев, который изучал этногенез и биосферу Земли. Он взял неопределенность Гейзенберга и сказал, что нельзя рассматривать вместе процессы биологические и социальные. Было время, когда в едином технологическом мире происходила смена десятков и сотен поколений. Потом наступил период в истории земной цивилизации, когда период смены поколений и периоды смены технологий (а на них основано социальное время) сравнялись. Это равносильно очень быстрому возникновению резонанса, земля и отреагировала соответствующим образом. Все это происходило в первой половине XX столетия. Как отреагировала? Две мировые войны, множество революций, то есть полное потрясение. Потом все закончилось к 1950 году. Революция в Китае, революция в Индии и Вторая мировая война закончились. Мы назвали этот период сменой отношений эталонных частот биологического и социального времени. Сегодня мы живем в совершенно новом периоде. Сейчас за время жизни одного поколения частота смены технологий в пять - шесть раз превышает частоту смену технологий в прошлые времена. В основных отраслях жизнедеятельности смена технологий происходят раз в пять лет.
Рашид Галямов: Из-за этого происходит обострение глобального кризиса?
Владимир Зазнобин: Это происходит из-за того, что руководители стран не имеют представления об этом и управляют, не обращая на это внимания. А это все вызывает катастрофы, и всем мир кажется катастрофичным. А некоторым кажется, что время ускоряется. Но это все от непонимания того, что реально, объективно происходит.
Айрат Бахтияров: Владимир Михайлович, что сегодня необходимо, на ваш взгляд, прежде всего сделать людям, чтобы осознанно войти и преодолеть этот кризис, который приближается к своему пику?
Владимир Зазнобин: Прежде всего на это должна отреагировать официальная наука. Вот мы выделили шесть групп объективных закономерностей. Это закономерности биосферные, в которых регулируются взаимоотношения видов homo sapiens со всеми остальными видами. Вторая группа — это видовые, сам человек и его психика. Третья группа — это религиозные, этико-религиозные закономерности, но о них вы ни в одном ВУЗе, ни в одной школе не услышите ни слова, чтобы наших детей к этому готовили. Потом — закономерности экономического порядка и чисто управленческие. При том, что мы единое человечество, однако, по типам строя психики, инстинктам и стереотипам поведения мы отличаемся. Еще есть культурные привычки и интеллект. И последнюю группу закономерностей мы называем так: Божье водительство. Мир в целом-то атеистичен, поэтому и возникает вопрос: «Он в Бога верит или Богу верит?». Путь, промыслы Его (Бога), многим неведомы, поскольку есть вера в Него, но веры нет Ему. Бог — это надмирная реальность. Конечно, говорят, что нельзя доказать как существование Бога, так и Его отсутствие. Тем не менее доказательства бытия Бога существуют. И у нас это прописано детально.
Сейчас общество, особенно молодежь, жестко стратифицированная. Когда мне было 20 лет, все были более или менее одинаковые, в меру пили, курили, дурачились. Сейчас четко выделяются группы молодежи именно по интересам. Поколению, которому за пятьдесят, это все неинтересно, а молодежь должна жить будущим. Когда меня мои ровесники спрашивают: «Володя, зачем ты этим занимаешься?», я говорю: «У нас есть дети, будут внуки, и мне небезразлично, в каком мире они будут жить». Поэтому мы этим и занимаемся. Концепцией общественной безопасности, конечно, интересуется только молодежь. А в силу того, что есть интернет — множество сайтов, множество групп, — они быстро это осваивают. Во многих вузах читается достаточно общая теория управления. Это первое, с чего надо начинать. То есть нужно образование, несколько отличное от того разрушительного, которое есть. Когда я начинал свое образование, обучение было раздельным (девочки, мальчики), все носили форму, то есть во время урока ничто не отвлекало. Во времена Хрущева объединили мужские и женские школы. Для учеников это был шок. Про учебу уже не думалось. А сейчас еще очень важно, в чем пришла девочка, какие у нее кольца, сережки, — на это обращается внимание. И смотришь: к 9–10 классу учатся единицы, остальные только делают вид. Я уж не говорю о том, что курят, пьют, хотя и не все такие.
Так что необходимо изменить жизнь, а для этого воплотить мечту. Какая мечта в концепции? Все люди должны стать Человеками с большой буквы. Мы даже решили уравнение межотраслевого баланса. Почему? Мы разделили демографически обусловленные потребности от паразитных. Уравнение Леонтьева удалось замкнуть и найти решение. Демографически обусловленные потребности можно планировать хоть на 100 лет вперед, они неизменны. Конечно, если вообще все свалить в одну кучу, то никогда ничего не хватит. Ни машин, ни квартир, ни вкусной еды.
Рашид Галямов: Что нужно сделать?
Владимир Зазнобин: Запускать модель развития. Примеры уже есть на ряде заводов, это изучается. Вот директор Кировского завода Сергей Серебряков даже выступал с этой позиции.
Михаил Хазин: «Потому что основная задача после этого — размножаться и защищать потомство, а не тратить свою энергию на всякую, прости Господи, муть»
«Я УВЕРЕН, ЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НЕ ПОГИБНЕТ»
Айрат Бахтияров: Еще один вопрос насчет человеческого психологического строя личности. Сегодня же идет явная деградация. Как сохранить человеческий строй психики?
Рашид Галямов: В условиях осознанного расчеловечивания.
Владимир Зазнобин: Все говорят о расчеловечении: со времен Диогена, который в VI веке до нашей эры ходил днем с фонарем, искал человека и отказывал своему окружению в праве называться человеком, до мультфильма советских времен «Баранкин, будь человеком». Расчеловечению надо положить заслон. Кто это может сделать? Семья, школа, просто люди. К возрасту полового созревания каждый должен овладеть творческо-познавательной культурой согласно той методологии, которая у нас разработана. Мы задаем вопрос: как культура относится к творческой познавательной деятельности? Она способствует? Давит ее? Или безразлична? Дальше — отношение культуры к понятиям совести и стыда и отношение культуры к воле. Должна быть такая культура, что все к 16–17 годам, к возрасту полового созревания, должны овладеть творческо-познавательной культурой.
Михаил Хазин: Половое созревание скорее в 12, чем в 16. Это не акселерация, всегда так было. Это известная штука. Креативные способности — детские — как только переходят в период пубертата, резко падают. Это все учителя знают. И по этой причине, если речь идет об учении человека, то в него надо максимально вложить до этого момента. А дальше лет пять крайне тяжелых. А иногда этот тяжелый период, с точки зрения обучения, уже до без конца.
Рустам Курчаков: «Так природа захотела, почему — не наше дело, для чего, не нам судить». (Цитирует Булата Окуджаву — прим. ред.)
Михаил Хазин: Потому что основная задача после этого — размножаться и защищать потомство, а не тратить свою энергию на всякую, прости Господи, муть.
Рашид Галямов: Вы согласны с утверждением, что мир вышел на некую предельную траекторию? Или все нормально, и мы просто развиваемся, как и раньше, от кризиса к кризису? Что произошло, почему сейчас мы вышли на некий пик? Какие опасности и сценарии нас поджидают?
Владимир Зазнобин: Я уверен, что человечество не погибнет, хотя знаков к этому очень много. Потому что есть силы, которые противостоят этому. Большинство вообще не интересуют такие вопросы. Прожил жизнь, ушел в отбросы, ну и ладно. А в моем представлении эти проблемы скоро станут достоянием всех. Вы посмотрите на телевидение. Это же машина разрушения психики людей. Идет негатив. Любое убийство, самое незначительное преступление где-то в Южной Африке — мы об этом должны знать. Какой-то бандит схлестнулся с кем-то, домашние ссоры — все это вываливают. Вы думаете, это просто так? Нет. Это целенаправленная работа либералов. Путин — президент вроде бы хороший, а финансы — у либералов, экономика — у либералов, система образования — у либералов. То есть вся власть у либералов. Что творится в Высшей школе экономики, университетах? Я выступал в Европарламенте в 2010 году. Там были представители 25 стран, никто мне не возразил. Я сказал, что сейчас в мире пять отраслей наук в полном тупике. Никто не знает, что читать. То, что читали раньше, даже студенты не приемлют. Я сам убеждался. Это психология, философия, история, социология и экономика.
Рашид Галямов: Они в загоне?
Владимир Зазнобин: Полностью. Я помню на социологическом факультете нашего Ленинградского университета (ныне СПбГУ — прим. ред.) читал курс. Потом прибежал замдекана и говорит: «Извините, Владимир Михайлович, мы больше не можем с вами сотрудничать». Я интересуюсь: «А что такое?» Оказывается, студенты пришли группой к декану и сказали: «Что вы нам такое читали? Дали бы нам на первом курсе хотя бы десять лекций того, что прочитал доцент, а остальное мы и сами бы додумали». Я говорю: «Ну, не надо так не надо. До свидания». А студенты пошли за мной и говорят: «Вы не переживайте, мы уже на это подсели, ресурс ваш известен». Что сейчас в университетах? Ты должен обязательно две, а то и три статьи в английских, американских журналах напечатать, если нет — с тобой не заключат договор».
Рашид Галямов: Почему в работах «Внутреннего Предиктора СССР», в вашем большом корпусе работ КОБа вы уделяете такое важное внимание Корану? В чем функция этой книги с точки зрения вашей группы советских (в хорошем смысле этого слова) исследователей?
Владимир Зазнобин: Мы стали изучать Коран в 1989 году, еще когда был Советский Союз. И сразу увидели, что Коран противостоит институту ростовщичества, и в этом увидели столкновение цивилизаций, потому, что в этом вопросе для библейской цивилизации Коран — это очень жесткий противник. Но мы думали, что только лет через двадцать Европа будет наводнена мусульманами с Ближнего Востока и из Африки. Потом начнутся военные действия, потом, если Запад, обладая военный мощью, раздавит, то Коран будет объявлен вне закона, как «Майн Кампф». Оставят только для тех, кто изучает историю. Потому что Коран — это единственная концепция, открыто противостоящая всей западной цивилизации и, следовательно, ее руководству.
https://www.business-gazeta.ru/article/34953
Михаил Хазин: «Мир ждет 5 - 6 лет непрерывного спада а-ля Россия 90-х годов»
Стенограмма
Круглый стол «БИЗНЕС Online»: почему уже этой осенью может начаться обвал в Средневековье и зачем внедряют биткоин. Часть 4-я «Беда современной экономики в том, что люди получают сильно больше, чем зарабатывают. Это происходит за счет эмиссии, но механизм исчерпан», — считает известный макроэкономист и политолог Михаил Хазин. Выступая на круглом столе «Глобальные вызовы человечества и пути их преодоления» в московском офисе «БИЗНЕС Online», он рассказал, почему снижение уровня потребления во всем мире до уровня 20-х годов прошлого века уже неизбежно.
Михаил Хазин: «Мы сегодня находимся в состоянии перегретости в том смысле, что уровень жизни населения превышает те равновесные возможности, которые есть у экономической модели всего мира»
«ПРИШЕЛ ГОРБАЧЕВ, И ВСЕ СРАЗУ ПОНЯЛИ, ЧТО ЦАРЬ-ТО — НЕ НАСТОЯЩИЙ»
Михаил Хазин: Никакая концептуальная власть не в состоянии функционировать без управления. Если она управлять не может, тут же возникнет вопрос: а есть ли у нее мандат Неба? Вот пришел Горбачев. И у него раз — Чернобыль, раз — «Адмирал Нахимов», раз — землетрясение в Армении. И все сразу поняли, что царь-то — не настоящий. Если бы его убрали в году 1987–1988-м, все могло пойти иначе. Хотя, с точки зрения здравого смысла, иначе пойти не могло. Последний всплеск кризиса западной экономики, который начался в середине 70-х годов и в рамках которого мы выиграли, был в октябре 1987 года, когда обрушились фондовые рынки. Уровень жизни тогда падал везде. Это был общий кризис капитализма, выражавшийся в падении эффективности капиталов. То, что сегодня происходит в США и в мире — это ровно то, по механизму, что у нас происходило в 80-е годы, а началось еще в начале 60-х и носило поэтическое название «падение фондоотдачи». Сегодня эффективность капиталов тоже падает.
Идет кризис, связанный с тем, что капиталистическая модель предполагает имманентную составляющую — расширение рынка. Принципиальное отличие капитализма от феодализма состоит в том, что расходы на инновации включены в себестоимость произведенной сегодня продукции. Мы, покупая товар, автоматически оплачиваем затраты на инновации. А инновации нужно, соответственно, продавать. Вот эта проблема висит дамокловым мечом. Дело в том, что ни у кого нет сегодня модели управления экономикой, обеспечивающей экономический рост. А уважаемый Андрей Петрович Девятов говорил о том, что есть «азиатский способ производства». Не могу не согласиться. Есть только одна проблема. Азиатский способ производства по определению не индустриален, и по этой причине эту модель дальше двигать нельзя, а новой нет — ни у кого.
Андрей Девятов: А нужен ли рост?
Михаил Хазин: Никто не сказал, что нужен рост, — не нужен спад. Проблема состоит вот в чем: мы сегодня находимся в состоянии перегретости в том смысле, что уровень жизни населения превышает те равновесные возможности, которые есть у экономической модели всего мира. Если мы посмотрим на восприятие американцев, тех, кто управляет финансами, то они вначале поняли, что на всех денег не хватает. Сказали: «Сокращаем» и выкинули страны БРИКС. Сделали два партнерства — Атлантическое и Тихоокеанское. Экономический смысл этих партнерств совершенно примитивен: это те страны, которые будут получать свою долю от эмиссии доллара, а остальные не будут ее получать. Но уже даже на стадии оформления этих партнерств стало понятно, что даже на них денег не хватит. А потом появился Дональд Трамп, который сказал: «Денег не дадим вообще никому». Это линия схватки между финансистами, которые были главными бенефициарами стимулирования спроса, начиная с 1913 года. В 2013 году создана ФРС, и с 1914 по 1944 год эмиссию поддерживали только банки. С 1944 по 1981 год Бреттон-Вудская система поддерживала кроме банков еще и расширение сферы оборота доллара (МВФ, Мировой банк, ВТО и так далее). С 1971 года началась прямая эмиссионная поддержка частного спроса. Отсюда, собственно, он и завышен.
Этот механизм был остановлен в 2014 году, и сразу мировая финансовая система попала в ловушку ликвидности. Проблему решали разными способами. У нас ее решили так. Основные резервы денег — это капиталы, которые находились не в долларовой форме. У нас их выкачали через резкую девальвацию, ускорение оттока капитала. Набиуллина получила указание из МВФ, и тут же в декабре 2014 года 200 миллиардов долларов как корова языком слизала. Китайцы потеряли уже около триллиона на чистом оттоке капитала, у них это связано с очень большим объемом экспортно-импортных операций. И последний крупный резервуар — это несколько триллионов в долларовом эквиваленте, которые лежали в британских офшорах. То есть это все были механизмы выкачивания — «по сусекам поскребли, по амбарам помели». Происходила поддержка ликвидности в условиях остановки эмиссии. Все — этот инструмент теперь тоже заканчивается.
Рашид Галямов: А эмиссия в 2014 году почему была остановлена?
Михаил Хазин: В 2014 году была исчерпана возможность безынфляционной эмиссии. Если бы эмиссию продолжили, то началась бы высокая инфляция, которая обесценила бы все. Дело в том, что бо́льшая часть так называемых экономистов не знает, что такое кредитно-денежная политика, и поэтому они не в состоянии объяснить, что происходило. Почему с 2008 по 2014 год напечатали 2,5 триллиона долларов, увеличили денежную базу в 4 раза, а инфляции не было. А в 2014 году они вдруг неожиданно перестали печатать. Казалось бы, продолжай, — ан нет.
На самом деле, это оборотная сторона политики Гайдара 90-х годов, ну и нынешней тоже. Поэтому у нас нет экономического роста и инвестиций ни на что не хватает. Ключевой момент — это создание инструмента управления экономикой, обеспечивающей экономический рост. Мы находимся в опасной ситуации. Спрос завышен, в разных странах по-разному: в США — где-то на 60 процентов, в Европе — где-то на 50, в нашей стране — примерно на 30, в Китае — в среднем на 25 (но в приморских городах в два раза завышено), а у крестьян — на 15 - 20 процентов. Но это очень сложно оценить, потому что в Китае очень сильная секторальная картина.
Значит, спрос будет падать. А если спрос будет падать, то начинает разрушаться система производства из-за того, что она не может никому ничего продать. У каждого предприятия имеется объем продаж, ниже которого опускаться нельзя, потому что оно будет разрушаться, потому что не будет воспроизводства. Но бо́льшая часть производств за последние 35 лет была выстроена под модель непрерывного роста спроса. У нас еще работали заводы 30-х годов, но их практически не осталось. В Китае их тоже порушили. В результате у нас сегодня нет промышленности, которая была бы готова работать на спрос намного ниже текущего. Почему у нас производительность труда ниже, чем в США? Дело не в рабочих, а в том, что у нас была американская система построения заводов 30-х годов. Там, соответственно, заводоуправление и цеха: инструментальный, гальванический, литейный и сборочный, который выдавал готовое изделие. А в США со временем от этого отказались, и в некоем районе, где было сто заводов маленьких, был создан отдельный гальванический заводик, который обслуживал их всех. В результате у него и загрузка была выше, и он мог заниматься совершенствованием технологий, за счет этого резко выросла производительность труда. А сейчас пойдет обратный процесс. Это гальваническое предприятие «сдохнет», потому что у него нет нужного объема сбыта. У сегодняшних оборонных предприятий России главная проблема состоит в том, что они, получив от своего контрагента какую-то продукцию, не уверены, что, когда через полгода эта продукция понадобится снова, это предприятие будет существовать. По этой причине они вынуждены восстанавливать всю цепочку производства у себя, а это требует инвестиций, которых не хватает. И это понижение производительности. Но для оборонки это еще ничего, поскольку она из бюджета питается. А для нормальной экономики это вещь совершенно невозможная.
«КОЛИЧЕСТВО СТАТЕЙ В США, ПОСВЯЩЕННЫХ НЕИЗБЕЖНОСТИ СПАДА, ВЫРОСЛО В РАЗЫ»
Обращаю внимание, одна из ключевых тем, которую обсуждали на G20, — что делать с избыточными мощностями металлургии. То же самое будет всюду. А если процесс деградационный запущен, то его очень трудно остановить. Он может докатиться до раннего феодализма, когда каждый человек будет обеспечивать себя сам. При этом в США фермеров не существует. Там уже нет людей, которые бы понимали, что значит бросить зерно в землю и его вырастить. У нас есть люди, которые растят помидоры и точно знают, что надо посадить семечко, какие нужно добавить удобрения и что нужно делать в конце февраля или начале марта. А в США индустриальное хозяйство. Стоит компьютер, у тебя земля, ты ее арендуешь. Дальше ты берешь кредит под эту землю, на этот кредит ты берешь в аренду «горючку», нанимаешь тракторы, получаешь в аренду семена. Дальше ты берешь трактор, он ходит, сеет семена. Дальше ты получаешь спутниковый снимок, закупаешь удобрения; едет трактор и по GPS смотрит, куда и чего надо добавить. Когда, наконец, время приходит, приезжает другой трактор, который все обмолачивает, зерно отдает Моnsanto (многоотраслевая транснациональная компания, мировой лидер биотехнологии растений — прим. ред.), Моnsanto тебе выдает деньги, на которые ты гасишь кредит и все остальное. Но как только хотя бы один элемент этой системы не работает, то ничего не будет расти.
Остановить ожидаемый спад — это очень важно. Для этого нужно иметь модель и понимать, как сделать инвестиции в то устройство производства, на том уровне разделения труда, на котором мы хотим эту деградацию остановить. Для этого нужно описать соответствующую модель.
Например, для нас оптимальна модель конца 20-х — начала 30-х годов прошлого века, мироощущение нашей страны в этом периоде. Соответствует ли это время общемировым тенденциям? Да, соответствует. Сегодня уровень потребления в США соответствует по покупательной способности доходам 1958 года. После спада мы попадаем как раз в 20-е годы, во времена до Великой депрессии, то есть в эту самую индустриальную эпоху 20-х годов. В США это будет катастрофа по вполне понятной причине. В те времена доля сельского населения была 30 - 40 процентов. Эти люди себя сами кормили. Они самоликвидировались путем частично физического вымирания после голодомора и Великой депрессии. Проблема состоит в том, что современное (сегодня 4 процента населения в США формально работают на земле) городское население для такой индустриальной системы может предоставить 1,5–2 миллиона человек. А чем ниже уровень разделения труда, тем больше должен быть кусок вокруг, который эту агломерацию кормит. Например, в Мехико, где 20 миллионов человек, не понятно, куда девать этих персонажей, которых взрастили за последние 35 лет.
Но ключевая вещь — как это все описать. Для этого нужен язык, а его нет. За 35 лет под давлением транснациональных финансистов социально-экономический язык был абсолютно монополизирован одной школой. Единственное место в мире, где осталась альтернативная экономическая школа, — это Россия. Отдельно есть люди и в других местах. А школы со своим языком, который воспроизводится, больше нет нигде.
Рашид Галямов: Это советская госплановская школа?
Михаил Хазин: Да. Все остальное ликвидировано. Политэкономическая модель со своим объемом инструментов еще осталась. Это поддерживается. Осталась Плехановка, Финансовая академия, которая агрессивно воюет с Высшей школой экономики, да и в регионах еще много чего осталось. Так вот — мы не знаем пока модель, на которой должны остановиться.
Но я хочу сказать, что процесс спада будет очень длинный. Кризис перед Великой депрессией длился почти три года, и темпы спада составляли порядка 10 процентов ВВП в год. Нас ждет (поскольку упасть надо на 50 - 60 процентов) где-то примерно 5 - 6 лет непрерывного спада, а ля Россия 90-х годов. Весь мир ждет. У меня ощущение, что это случится нынешней осенью. Есть целая куча признаков, один из них носит чисто журналистский характер: количество статей в США, посвященных неизбежности спада рынка, выросло за последние несколько месяцев в разы. Там лавина просто пошла. Они готовят сознание масс. Начинайте садить помидоры. Миллиардеры-выживальщики — особенно после Трампа.
Владимир Зазнобин: «Говорят, что скоро появится много биороботов, 20 - 40 миллионов будет свободно, и тогда гражданская война начнется...»
Владимир Зазнобин: Говорят, что скоро появится много биороботов, 20 - 40 миллионов будет свободно, и тогда гражданская война начнется...
Михаил Хазин: Если говорить о роботах. Я учился в школе в 70-е годы и читал журнал «Техника молодежи». Тогда было три страны, которые лидировали в робототехнике — США, Япония и СССР. Ни у кого это не пошло по банальной причине. Потому что если считать себестоимость робототехники честно, с учетом затрат на подготовку тех специалистов, которые все это будут делать и придумывать, то выясняется, что китайский робот намного дешевле и эффективнее.
Рашид Галямов: Я знаю современные заводы в Татарстане, где сегодня работают считаные люди: 25 человек, а раньше 200 работало.
Михаил Хазин: Это правда. Но в целом — если говорить о робототехнике — привожу пример. В Индии на строительстве не используют во многих местах подъемные краны, потому что людей надо занимать. Рабочий бежит с мешком цемента на 21-й этаж, а потом бежит вниз. И это оказывается дешевле, чем использовать подъемный кран. Так вот: теоретически у нас есть преимущество — тот самый козырь, который мы можем выложить, железобетонный — это вещь, которая нужна всем. Это язык. Его нельзя купить.
Меня звали — ну не в Гарвард, а в Штаты. Мне предлагали: «Михаил Леонидович, хотите, мы вам привезем гринкарту домой? Из посольства приедут и привезут. Вы только скажите». Я на это ответил следующее, что это бессмысленно. Если я поеду в Гарвард, то я буду разговаривать на гарвардском языке. Язык должен существовать там, где он есть. Если я буду говорить что-то неправильное — меня слушать не будут.
Так вот, ключевой момент: мы имеем козырь. Вопрос: «Можем ли мы его продать?» Ответ: «Можем». Потому что у нас есть аргумент, абсолютно железный и понятный всем — начиная от китайцев и кончая американцами. Аргумент этот следующий. Мы на нашем языке описали механизмы этого кризиса. Я имею в виду экономические механизмы. Никто больше в мире до сих пор этого не сделал, а мы это сделали за 8 лет до его начала. Поэтому мы можем сказать, у нас есть язык. Они у нас спорят: «А есть ли у вас модель?». «Нету». «Ну так, ребята, давайте делать. Только делать надо у нас, тут».
Рашид Галямов: То есть у нас модели выхода нет?
Михаил Хазин: Модели выхода пока нет, а язык, на котором мы ее можем описать, есть. Это наш ключевой козырь. Более того, я сделал фонд экономических исследований Михаила Хазина. Фонду два года. Мы за это время разработали инструментарий — программки, которые позволяют рисовать «кривульки», как все происходило и как все будет происходить. Поэтому у нас есть практический инструмент.
«У Ленина была попытка создать новые экономические законы, но из-за гражданской войны пришлось вернуться к старым»
«ПРЕСЛОВУТАЯ ИСТОРИЯ С БИТКОИНОМ — ЭТО ПОПЫТКА ВЕРНУТЬСЯ К ЗОЛОТУ»
Рустам Курчаков: В порядке уточнения: вы имеете в виду тот язык, который был с начала 2000-х годов?
Михаил Хазин: Да, это научный язык. Я говорю не о концептуальности, а об инструментах. Любой концептуальности нужны инструменты. Ну если мы сделаем эту штуку, то ее могут использовать все, кто угодно.
Андрей Девятов: Речь идет о том, как написать оперативный план?
Михаил Хазин: Совершенно верно. Мы можем играть в концептуальные игры потому, что у нас есть козырь, который у нас отобрать на сегодня нельзя.
Андрей Девятов: Это называется гудвилл.
Виктор Волконский: Это в виде книги у вас?
Михаил Хазин: Виктор Александрович, я пишу книгу, 120 страниц уже написал. Я же не претендую на... Олег Вадимович Григорьев, человек, конечно, замечательный, но он абсолютный либерал в душе. По этой причине он пытается исправить ошибки, допущенные отдельными людьми. А я, соответственно, политэконом, выражаясь старыми терминами. Мы специально придумали термин «неокономика». Олег Вадимович это слово запатентовал — видимо, для того, чтобы его ликвидировать, но мы его восстановим. У него нет языка своего. Он, на самом деле, хочет стать новым Кейнсом или Фридманом. И у него есть тайное желание — получить Нобелевскую премию.
Рашид Галямов: Диагноз или болезнь современного мира какова? Если не совсем экономически — это гедонизм?
Михаил Хазин: Нет, нет, это следствие. Выражаясь медицинским термином, попытки гальванизации трупа. Еще раз повторяю, капиталистическая модель по определению конечна. Первым это понял на философском уровне Маркс. Именно поэтому ключевая концепция всего марксизма в том, чтобы понять, что будет после капитализма. Поскольку Адам Смит сказал, что рынки должны расширяться, а земля конечна, то в некоторый момент все остановится. Моя задача — понять, что будет после.
Владимир Зазнобин: Переедем на Марс.
Михаил Хазин: А на Марсе нет потребителей, мы можем туда перевести часть своих, но от этого ничего не изменится. Можно перевести на какой-нибудь остров необитаемый. Это была модель Маркса — что будет после капитализма. Более того, у Ленина была попытка создать новые экономические законы, но из-за гражданской войны пришлось вернуться к старым. Начался НЭП, а потом Сталин стал создавать государство-корпорацию для того, чтобы победить чужих их же механизмами. Если вы посмотрите на Китай, то вы увидите, что он побеждал теми же самыми механизмами. Просто есть два фактора производства: труд и капитал. Запад монополизировал капитал, а Китай монополизировал дешевый труд. Именно поэтому с ним и борются в попытке создать альтернативный дешевый труд. А переход Китая из фактора труда в фактор капитала заведомо проигрышный. Поэтому модель Ху Цзиньтао привела к катастрофе, Китай сегодня — тоже гальванизированный труп. Он лишился главного источника — дешевого труда, потому что углубление и разделение труда в Китае привело к тому, что труд для конечного продукта перестал быть дешевым.
Андрея Девятов: Поэтому китайцы возвращаются в азиатский способ производства, в двухконтурную систему, и на все западное плюют.
Михаил Хазин: Вся проблема в том, что азиатский способ производства — это даже не 20-е годы, нужно возвращаться в XVIII век. Сейчас спрос на уровне 1958-го года, а вернемся в 20-й. Это произойдет автоматом. Вопрос в том, как остановиться. А дальше нужно будет придумать новую модель роста.
Рашид Галямов: Почему роста?
Андрей Девятов: «Модель есть, двухконтурная система для одинокого острова. Для геополитики моря остается свободный капитал. А для геополитики суши делается другой контур»
Андрей Девятов: Ответ: модель есть, двухконтурная система для одинокого острова. Для геополитики моря остается свободный капитал. А для геополитики суши делается другой контур: так, как в XVI веке было китайцами придумано, так, как и товарищ Сталин учинил потом. Вопрос: а вот есть процентщики, менялы и оценщики. Это все, о чем вы говорите, Михаил Леонидович, это все гудвилл. Его можно продать. Но никто не берет. Сколько стоит? Оценщики кто?
Михаил Хазин: В этом и состоит основная проблема. Когда мы говорим об экономической модели, то у нас должна быть единая мера стоимости. Шкала. И эта шкала всего, это шкала ценностей, шкала цен и всего остального. Если у вас нет единой меры стоимости, то мы сваливаемся в натуральное хозяйство. Вся проблема состоит в том, что попытка сделать из доллара единую меру стоимости провалилась. Это базовая причина, по которой рухнет финансовая система. Вернуться к золоту теоретически можно попытаться. И вся пресловутая история с биткоином — это попытка вернуться к золоту. Беда состоит в том, что биткоин — это по определению конспирологическая вещь. Золото — верифицируемо, а биткоин — не верифицируем, и по этой причине ты никогда не знаешь, не сидит ли там какой-нибудь хитрый программист, который что-то там не подкручивает. Поэтому не будет он работать. Это инструмент очень локальный.
Андрей Девятов: Михаил Леонидович, ну как же нам гудвилл-то продать? Вот у меня гудвиллов сколько хочешь, и у тебя тоже. И никто не берет!
Михаил Хазин: Правильно. А почему никто не берет? Объясню. Потому что у любой экономической модели есть некоторые естественные нормы потребления. Какую-то часть создаваемого прибавочного продукта, добавленной стоимости... Почему нельзя говорить «добавленная стоимость»? Потому что это бухгалтерский термин, то есть как только ты говоришь «добавленная стоимость», то тут же автоматически у тебя циферки появляются, и тут же возникает вопрос: а как ты эти циферки считаешь? Правильно? А если мы говорим о прибавочной стоимости, то тоже нужно аккуратно. То, что мы получили, должно идти по двум направлениям (по трем, если мы разрешаем кредит). Первая часть — возврат кредита. Вторая часть — инвестиции в будущее. Третья часть — текущее потребление. И если мы создаем равновесную модель, то у нас потоки должны быть сбалансированы, то есть то, что мы получили, и то, что мы отдали, должно быть равно. Вот вся беда современной экономики заключается в том, что люди получают сильно больше, чем они могут, чем они зарабатывают. Это происходит за счет эмиссии, но вот этот механизм исчерпан. А эмиссия оправдывается постоянным вводом в экономический контур фиктивных активов, вот их стало слишком больше, гудвиллов стало слишком много.
Андрей Девятов: Но ведь до XVII века как-то справлялись, и гудвилл как-то оценивали?
Михаил Хазин: В XVII веке был баланс. Дисбаланс начался в 1913 году. А как только начался дисбаланс, эта система пошла «в разнос». Мы должны придумать новую модель балансирования. Дальше, когда мы ее придумаем, можно спорить. Возникает вопрос: а это, грубо говоря, норма — это двое штанов или 20 штанов? Если норма 20 штанов, тогда все пойдет на штаны. Если норма двое штанов, то тогда можно вместо штанов еще что-то. Например, развивать секции для детей. И в этом есть культурный код. Что для нас важнее? Почему-то орут, что в СССР не было джинсов, и все при этом забывают, что любой ребенок мог пойти бесплатно в любой кружок в любом месте страны.
Рашид Галямов: А вы не верите в переход в постиндустриальный мир? Вы прогнозируете архаизацию?
«Нужна единая мера стоимости. Кроме золота ничего не будет»
Михаил Хазин: Его не существует, это не архаизация, это возврат. Условно говоря, это как если взять истребитель, поставить носом кверху, включить форсаж и улететь в стратосферу. Обычный истребитель, у которого потолок 15 километров. На самом деле, он может подняться и на 22 километра, но ненадолго. Потому что дальше топливо кончается, давление в камере снижается, и он начинает падать. Если пилот плохой, то он разобьется. Если он опытный, то он выключает двигатель, снижается на высоту 2 километров, включает на остатках топлива двигатель и садится. Но все равно упасть нужно. Мы должны упасть на тот уровень, который соответствует возможностям. По моим прикидкам, сегодня это 20-е годы XX века, но — совершенно другой структуры производства. Потому что в 20-е годы интернета не было и мобильной связи не было. По этой причине вопрос: как оттуда выбраться? Что касается так называемого постмодерна, то он построен следующим образом. В условиях углубления, разделения труда вывели в отдельные предприятия все заводоуправления, а потом всех работников заводоуправлений поселили в одном поселке. В этом поселке — постмодерн. Там интернет, бухгалтерия. Но они существуют лишь постольку, поскольку остались остальные цеха.
Айрат Бахтияров: Понятно, что обрушение предстоит в условия 20-х годов. А что дальше-то?
Михаил Хазин: Мы должны написать новую модель.
Айрат Бахтияров: Я не об этом. Как держать баланс в экономике, ведь остаются только планирование и распределение?
Михаил Хазин: Планирование было всегда, оно и сейчас есть. Только на Западе все при этом забывают, что роль госплана на Западе играют банки коммерческие и ФРС. Нужна единая мера стоимости. Кроме золота ничего не будет.
Айрат Бахтияров: Но такой тип экономики обвалится еще больше.
Михаил Хазин: Почему? Сколько было феодализму? 1,5 тысячи лет. Инновации не были включены в воспроизводственный контур. Кто сказал, что не было технологического прогресса? Был. Сравните V век и XV. Небо и земля. Но он был сильно более медленный.
Айрат Бахтияров: То есть эпоха феодализма предстоит?
Михаил Хазин: Я просто привожу пример некапиталистического развития. Вот вам феодализм, он будет более медленный, но почему не будет? Будет.
https://www.business-gazeta.ru/article/349845
Андрей Девятов: «Я полагаю, что победит новый халифат»
Стенограмма
Круглый стол «БИЗНЕС Online»: придерживается ли Путин плана царя Соломона и когда вернем «железного Феликса» на Лубянку. Часть 5-я «Кризис — на Западе, у рационалистов. А у китайцев никакого кризиса нет, у них история циклична», — считает политолог, китаевед и советский деятель спецслужб Андрей Девятов. На круглом столе «Глобальные вызовы человечества и пути их преодоления» в московском офисе «БИЗНЕС Online» он рассказал, как председатель КНР «подхватил покосившееся знамя» глобализма, зачем Путину Берл Лазар, почему в России некому наносить удары и почему возможен только перехват энергии противника.
«Кризис — на Западе, у рационалистов. А у китайцев никакого кризиса нет, у них история циклична», — считает политолог, китаевед и советский деятель спецслужб Андрей Девятов
«РОССИЮ КАББАЛИСТЫ ПОСТАВИЛИ В ЦЕНТР ПЛАНА СОЛОМОНА»
Андрей Девятов: Тема: «Глобальные вызовы человечеству и пути их преодоления». Можно сформулировать короче: «Кто виноват и что делать?». Я всю жизнь занимался разведкой. Разведка — это не наука, а искусство. Концепция — это то, что позволяет зачать новое, небывалое. Добавлю, что из всех искусств для нас, небополитиков, важнейшим является разведка. В 2012 году перед выборами на третий срок наш главковерх в газете «Известия» оценил обстановку как «тектонические процессы глобальной трансформации». Мы, еретики-небополитики, эти «тектонические процессы» связываем с космическими основаниями, изменением энергетики небесных сфер, когда эра Рыб сменилась на эру новых космических энергий созвездия Водолея.
Это произошло окончательно в 2014 году. Что такое новые космические энергии? Это приблизительно то же самое, когда вместо февраля приходит энергия марта, и что-то тает, а что-то начинает расцветать. Или наоборот, когда вместо сентября приходит октябрь, что-то увядает, кто-то в берлогу залезает. Так вот. Космический масштаб с соразмерностью космического месяца — 2160 лет — есть только у каббалистов и у китайских даосов. У каббалистов план Соломона на 3000 лет, и такой же план у даосов — великое единение датун — тоже на 3000 лет. Больше ни у кого нет такого масштабного — на космический замах — горизонта стратегического планирования.
Стратегическое планирование включает в себя следующие уровни (если кто не знает, я сейчас скажу): мечта — это «национальный приоритет», говоря научными словами; далее — концепция, ниже идет доктрина, ниже — стратегия, ниже — оперативный план, ниже — распоряжение правительства. Вот это стратегический уровень. А далее идет тактика. План Соломона для России был освещен в газете «Известия» в 2008 году после всемирного конгресса каббалистов. Там все было написано. Что касается смысла человека, то каббалисты на него ответили совершенно однозначно. Есть пять уровней. Высший уровень — резонанс воли неба, то есть понимание смысла бытия как сотворчества. Результат победы плана Соломона — это царство священников и народа-святого, что не получилось в связи с известными библейскими событиями, когда маммона появился, и так далее.
Что касается России, то она поставлена каббалистами в центр плана, потому что у русского человека — человека, говорящего и думающего на русском языке, — осталась живая душа, которая не омертвела, не окаменела, и она может еще резонировать с этими космическими энергиями. Почему? Ведь что такое Творец? Что такое Бог? Бог — это закон мироздания. Закон мироздания описывается каббалой как «алгебра мыслей для толкования закона мироздания». Вот такая картина. Что касается России, то в Грановитой палате есть роспись «Видение пророка Даниила о пришествии в мир царя Славы». Царь Славы — для всех, а не для одного избранного народа, Израилева. Это — каббалисты, в отличие от сионистов и прочих.
Естественно, возникает вопрос: а как быть с православной церковью? Русская православная церковь исповедует культ Иисуса Назаретянина, Царя Иудейского. Староверы же у нас с царем Славы — для всех. А православная церковь, Ватикан и вся византийская двуглавая традиция — с царем Иудейским. Эта картина разворачивается у нас сейчас. Почему? Три тысячи лет прошло с освящения храма Соломона. Он был освящен в 1005 году до нашей эры. В 1995 году вышло 3000 лет, с 2005 года каббалисты говорят: «Все, подходит конец времен». А дальше что будет? Как конец времен выглядит? Он выглядит как битва конца, а после битвы конца — царство священников и народа-святого, а дальше идет тысячелетие субботы. Вот картина у тех, у кого есть масштаб планирования в 3000 лет — у каббалистов-евреев.
У китайцев — Датун, Великое единение. Оно сформулировано примерно тогда же, ее «тащат» даосы, которые довели до того, что 19-й съезд объявит, что Сяокан (эпоха малого процветания) закончился, что он построен, и дальше китайцы будут переходить в Датун.
У кого краткосрочные цели, фрагментарное сознание? У Запада, рационалистов. Вот у кого кризис. А у китайцев никакого кризиса нет, у них история циклична: Хаос, Малое процветание, Великое единение. И вот, наконец, после восьмого Малого процветания дошли до возможности перейти в Великое единение. Председатель КНР, исполняющий обязанности императора — Си Цзиньпин — в Давосе 17 января подхватил покосившееся знамя «глобализма по-американски», породившее кризис, разорение, расчеловечивание, и сказал, что теперь китайцы берутся за сообщество единой судьбы. Это и есть исторический Датун. Исполняющий обязанности императора сказал, что 19-й съезд утвердит. Дождемся конца октября – начала ноября, когда 19-й съезд скажет: «Все, построили», год перелома — 2020-й.
Что же видим мы в этой ситуации? А видим мы то, что каббалисты с даосами идут рука об руку, они хорошо представляют происходящее и являются планировщиками. Для библейцев средиземноморской цивилизации планировщиками выступают каббалисты, для серединноземельной цивилизации (народов Северо-Восточной, Юго-Восточной Азии) — даосы.
Андрей Девятов: «Каббалисты с даосами идут рука об руку, они хорошо представляют происходящее. И являются планировщиками»
«ВЫСОКОТЕХНОЛОГИЧНАЯ АРМИЯ НЕ МОЖЕТ ПОБЕДИТЬ ТЕРРОРИСТА С НОЖИЧКОМ»
Что же остается России? Чтобы это понять, нужна какая-то модель. Поскольку архитектор «китайского чуда» Дэн Сяопин был мастером игры в бридж и все китайские схемы — бриджовые, то мы, небополитики, взяли модель бриджа «на шесть». Надо сказать, что мастерами игры в бридж были Черчилль, Тэтчер. А кто же не играет в бридж, так это наши замечательные шахматисты. Это не для них. Почему? Потому что шахматисты — это «на два»: борьба противоположностей, все «от земли», потому что на земле — черт. А бриджевые схемы идут по кругу: это циклы, там, где «небо». Небосклон по часовой стрелке, земля крутится против часовой стрелки. А кто этого не видит, тот играет в шахматы.
Как же выглядит эта игра «на шесть»? Игроков шесть. Это вечное царство Израилево, оно находится не в государстве Израиль, а в Лондоне, называется Группа или Мы. Это союз старых принцев виндзоровских: Чарльз, Эндрю и Ротшильды. А «начальница» у них — королева Елизавета. Второй игрок — это Орден, который строит новый Вавилон». Это — неоконы, иллюминаты американские и йельские. Третий игрок — это Ватикан, мальтийцы, тевтоны, великая Европа — от Лиссабона до Владивостока. Четвертый игрок — суфии, они строят новый халифат. Пятый — драконы, они строят Датун. Шестой — нетократы, великая Евразия: это каббалисты, но представлены они хасидами. Каббалистов мы не видим, их всего 36 человек, которые владеют ключами от неба. Это по писанию, по Торе. Вот они играют, а где мы? Нас нет. Нет субъекта. Может появиться игрок-дублер, который может сказать хасидам: «Спасибо, хасиды, поработали. Поскольку никого рядом не было, вот вы и тянули. Теперь народилась небополитика, мы можем вместо вас сыграть. Называться наш проект будет „новая Орда“. Не нравится — не любите».
Каков этот путь победы? Это маневры айкидо. Почему? Потому что удары наносить некому, а перехват энергии противника возможен. У нас даже есть мастер черного пояса по перехвату мягкой силы. «Дзюдо» в переводе — «мягкий путь». Как же этот перехват может осуществляться? Форс-мажором — обстоятельствами непреодолимой силы. Это битва конца. А субъекты кто? Это те, которые есть. А субъектов этих четыре, они совершенно ясно различаются по силовой составляющей: Росгвардия, вооруженные силы, госбезопасность и полиция с МВД. Росгвардия — силовая составляющая большевиков-ленинцев, у них есть план, это план царя Салима. Это и есть те, которые должны побеждать. Почему? У них все есть: и план, и люди, и силовая составляющая. Большевики-ленинцы, они — те же каббалисты. Вторая часть — это Третий Рим, это вооруженные силы нового облика. Это мальтийский рыцарь Шойгу, царевич Гоша (Георгий), Романовы, Мария Владимировна, Патриарх Кирилл. Тут же — снятые с вооружений: Сергей Борисович Иванов, снятый с вооружения железнодорожник Якунин с благодатным огнем, протоиерей Чаплин, отправленный изучать что-то более глубокое. Дальше — суфии, это новый халифат. Гэбэшники — это белый царь, евразийский проект. А либерал-демократы — МВД, Колокольцев — они на Запад смотрят, а силовая составляющая госбезопасности — в сторону Евразии. Кто сейчас все решает? ГБ и Росгвардия — по силовой части, а по концептуальной — большевики-ленинцы и евразийцы. Они и будут побеждать. Новый облик бессилен, он ничего не может сделать. Почему? Потому что созданная армия высокотехнологична. Но она не может победить — кого? Террориста с ножичком, поскольку все эти ракеты, эти замечательные системы ничего не могут сделать против какого-то отщепенца, отморозка с ножичком, который захватывает микроавтобус, наезжает в Лондоне на толпу и исчезает.
Михаил Хазин: Использование огнестрельного оружия против клопа малоэффективно.
Андрей Девятов: Да. В битве конца, как и должно быть, побеждает новый халифат суфиев. Что касается пути победы, это «над седой равниной моря ветер тучи собирает», «им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни», «пусть сильнее грянет буря».
Вот мы на этом и закончим. То есть обстоятельства непреодолимой силы все и сделают.
Михаил Хазин: Иллюминаты в нашей стране всегда носили поэтическое название — «троцкисты». Недавно дальняя родственница самого Троцкого Наина Иосифовна сказала, что 90-е годы были святым временем и пора возвращаться.
Рустам Курчаков: Андрей Петрович, вот вы сказали: «Образ бриджистов, шахматистов». Уход Бжезинского — это знак для шахматистов?
Андрей Девятов: О покойниках или хорошо, или ничего. Ну ушел из жизни Бжезинский, и это хорошо. Для всех.
Андрей Девятов: «Ситуация в политике очень простая. Можно подменять игру, но подменять игру некому. Можно двоичную игру менять на троичную, и опять на двоичную. То есть с шахмат переходить на карты, с карт — на шашки»
«МЫ, БЕСТОЛКОВЫЕ НЕБОПОЛИТИКИ, ОСЕНЯЯ СЕБЯ КРЕСТНЫМ ЗНАМЕНЕМ, ПРЯМЫХ КОНТАКТОВ НЕ ИМЕЕМ»
Фанавиль Галеев: Андрей Петрович, вы упомянули о том, что переход из одной эпохи в другую меняет энергию. А, по вашему мнению, источником энергии что является?
Андрей Девятов: Это космические вещи. Фокус был в Рыбах. От Нила до Евфрата. Как уж там эти космические линзы вращаются... А теперь будет от Валдая до Алтая.
Фанавиль Галеев: А источник энергии, по-вашему, — что это такое?
Андрей Девятов: Ну как, солнце светит — нам тепло.
Фанавиль Галеев: Солнце само по себе не возникло. Его кто-то создал.
Андрей Девятов: Это вы так считаете. А громадное большинство человечества — буддисты — так не считают.
Фанавиль Галеев: Вы упоминали о ключах от неба, что они у кого-то есть.
Андрей Девятов: Ключи от неба есть у каббалистов. Они умеют считать. Есть у даосов — они умеют считать. Мы, бестолковые небополитики, подобрали отмычки. И тоже начали считать. Читайте наши книжки последние.
Фанавиль Галеев: Вы упомянули о шести игроках. Вы считаете их игроками или фигурами?
Андрей Девятов: Фигуры в шахматах, а в бридже — игрок и тренер, который за ним. Сидят за столом одни, а концептуальность держат те, кто за занавесками. Вот шесть игроков. Они играют. Мы говорим, что можно: уже готов игрок 6А. И драконы согласны, и каббалисты, наверное, тоже будут согласны.
Рашид Галямов: То есть Россия?
Андрей Девятов: С небополитиками.
Фанавиль Галеев: А кто управляет игроками, про которых вы говорите?
Андрей Девятов: Еще раз: за занавесками стоят концептуальщики. У них есть мечта, концепция, доктрина, стратегия и оперативный план. Вот если у вас этого нет, то кто вы такой? Да никто.
Фанавиль Галеев: По-вашему, за занавесками — это люди стоят?
Андрей Девятов: А вы думаете, кто? Сущности из мира невидимого? Я не знаю, может быть, суфии общаются напрямую с миром невидимым и получают оттуда прямые подсказки. Может быть, какие-то другие друзья, которые тоже каким-то образом общаются с миром невидимым и получают подсказки. Может, и так. Мы, бестолковые небополитики, осеняя себя крестным знаменем, прямых контактов не имеем. Если бы у нас были прямые контакты, мы были бы пророками.
Айрат Бахтияров: А нельзя бридж подменить другой игрой?
Андрей Девятов: Можно. Ситуация в политике очень простая. Можно подменять игру, но подменять игру некому. Можно двоичную игру менять на троичную, и опять на двоичную. То есть с шахмат переходить на карты, с карт — на шашки.
Айрат Бахтияров: Субъекта нет?
Андрей Девятов: Субъект-то есть, но нет знатоков. Вы умеете играть в бридж? Нет. А как мы вас поставим менять игру? В шахматы вы умеете играть наверняка, а в бридж — нет.
Айрат Бахтияров: Андрей Петрович, вы сказали, что есть мир невидимый, а вдруг они играют в свою игру и в нужный момент подменят, и будет игра другая.
Андрей Девятов: Мир невидимый, он как-то проявляется. 2044-й год — это новое небо и новая земля, на которых обитает правда. Об истине мы не можем сказать ничего определенного, потому что она находится вне пределов человеческого сознания, а правда — это то, что на земле. Истина на небе, а на земле может быть только правда. А правда у каждого своя: у суфиев — своя, у драконов — своя, у каббалистов — своя.
Айрат Бахтияров: Жизнь-то земная одна для всех людей. И итог один для всех — всем предстоит пройти через смерть.
Андрей Девятов: Желтый человек отличается от негра. У китайцев длиннее кишечник. А у негра он вообще черный.
Рашид Галямов: Но душа одна.
Андрей Девятов: И душа разная. Есть китайский трактат. «Желтый император невидимого». Там все рассказано про душу. У нас это никто не изучает. А это не секрет. Существует с допотопных времен. Возьмите мою книжку, я перевел эту часть в современных терминах. Дело в том, что у вас — у человека европейского образования — одна картина мира, а у китайцев, у которых нет европейского образования, но есть мифы и сказки, — другая картина.
Айрат Бахтияров: Это ничего не меняет. И то, и то являются человеческим восприятием.
Андрей Девятов: С чего вы решили, что оно одинаковое?
Айрат Бахтияров: Оно не одинаковое, разное. Но общечеловеческое.
Андрей Девятов: Поэтому и великое единение. Чего? Человечества! Вокруг кого? Вокруг лучших из лучших. Вокруг китайцев. А план Соломона: «царь — священник, народ — святой».
«Я полагаю, что победит новый халифат. Там, где суфии возьмут все в свои руки и сделают красиво»
«В ПАТРИАРХИИ ОЧЕНЬ НЕРВНИЧАЮТ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО НАШ ГЛАВКОВЕРХ ПОШЕЛ К СТАРОВЕРАМ»
Айрат Бахтияров: Как вы считаете, кто победит?
Андрей Девятов: Я полагаю, что победит новый халифат. Там, где суфии возьмут все в свои руки и сделают красиво. Кто мешает халифату быть всемирным?
Рашид Галямов: Андрей Петрович, на антитезе находится китайский проект и каббалистский?
Андрей Девятов: Нет. Это совершенно, так сказать, «мама-папа». Просто каббалисты — от земли, а даосы — от неба. Между ними никаких противоречий. Цели совпадают.
Айрат Бахтияров: Изначально разными тропинками идут к одному и тому же?
Андрей Девятов: Да. Великое единение человечества. А план Соломона «царь — священник, народ — святой» — то же самое. Кто будет пастырем? Вот вопрос. Китайцы точно знают, что нужна прививка духа, а пастыри — они от земли — там духа нет. Они ищут. Нашли. Наш главковерх что-то услышал, пошел к староверам. Но он пошел к поповцам, а то, что надо, находится у беспоповцев. Неверной дорогой пошли.
Михаил Хазин: Кстати, патриархия, в лице митрополита Иллариона, который представляет Ватикан, по этому поводу очень нервничает, что он пошел к ним. Потому что движение в этом направлении настолько очевидно.
Андрей Девятов: А это как раз видение пророка Даниила, о пришествии в мир царя Славы. Почему? Потому что у староверов царь Славы. А у Московской патриархии: Иисус израильтянин, царь Иудейский.
Рашид Галямов: А Путин из этих четырех проектов в каком сидит?
Андрей Девятов: Я думаю, что он пытается остаться над.
Михаил Хазин: На самом деле, не совсем так. Если говорить о том, кто на него сильнее всего влияет, то это Ротшильды и хасиды, Киссинджер и так далее. Это соответствует его миропредставлению.
Андрей Девятов: Но хасиды — это все-таки либеральная часть. А Росгвардия...
Михаил Хазин: У него очень сильные внутренние метания.
Андрей Девятов: ..имени Дзержинского. Уже на параде дивизия — опять имени Дзержинского. Скоро вернем железного Феликса на Лубянку.
Рашид Галямов: То есть тянет к ленинцам-большевикам?
Андрей Девятов: А указ 236 от 24 мая о том, чтобы войсковые соединения министерства обороны подчинить Росгвардии в том случае, когда они будут выполнять задачи национальной гвардии. А это внутренние дела, подавление мятежа и аресты.
Рашид Галямов: Либералов арестовывать?
Андрей Девятов: Нет, ну зачем? Блокпосты, режим контрольно-пропускной и все прочее. Опять же — оборона от кого? Опять начнутся эти ребята с ножичками. А кем закрывать-то? Эти камеры, они все видят: и человека видят, и ножичек. Только результата никакого.
Рашид Галямов: Андрей Петрович, 17 лет Путин у власти. Как вы считаете, есть ли у него стратегия или нет?
Андрей Девятов: Конечно, есть. Посмотрите на Берл Лазара. Зачем его прислали?
Рашид Галямов: То есть он проводник плана царя Соломона в рамках России?
Андрей Девятов: Это вы говорите. Я думаю, что он пытается сидеть над этими четырьмя силами внутри. Не шесть игроков, а четыре силы внутри.
Рашид Галямов: А у него тогда какой проект?
Андрей Девятов: Мы не знаем. Вот Ельцин хотел царевича Гошу посадить — Романовские дела — так и он, вроде, Романова поддерживает. А теперь вдруг стал Чингизидом и Рюриковичам сигналы начал подавать. Пошел к царю Славы, в евразийство. Евразийство — это же не либерализм. Где он? А кто его знает, понятия не имею. Он пытается быть над. Но у меня такое впечатление, что он вместе с евразийцами и большевиками-ленинцами. С Ротшильдами, с каббалистами, хасидами, Росгвардией и с Дзержинским в сердце.
Рустам Курчаков: То есть с евразийцами и большевиками.
Андрей Девятов: Евразийцы — это ГБшники. Я тоже с евразийцами, хотя не из ГБ.
Владимир Зазнобин: «Культура не передается на генетическом уровне. И она вариативна»
«ПУТИН ЗА ЦАРЯ САЛИМА, ЗА ЦАРЯ ПРАВДЫ»
Владимир Зазнобин: А Путин отличает большевиков от троцкистов?
Андрей Девятов: Конечно. Другое дело, что он сделать ничего не может.
Владимир Зазнобин: Однажды он даже сказал: «Ну мы же не троцкисты».
Андрей Девятов: Ну вот, замечательно сказал, что не троцкист.
Рашид Галямов: Но из внутренней политики их невозможно пока отдалить.
Михаил Хазин: Подчинение армии Росгвардии — это и есть выбор. Если бы он подчинил Росгвардию армии...
Андрей Девятов: Тогда бы он был за царевича Гошу, Третий Рим, а так он за царя Салима — царя правды.
Рашид Галямов: А своей стратегии изначально у группы Путина не было?
Андрей Девятов: Откуда она возьмется?
Рашид Галямов: Была, говорят, питерская.
Андрей Девятов: Вот мы, бестолковые небополитики, взяли и закон перемен поставили. Мы взяли и сказали: «А мы знаем китайскую часть. Возьмете?» Но кто же возьмет? В своем отечестве пророка нет. Китайцы хотят, чтобы мы им преподавали небополитику. Где? В даосском монастыре. В Цзинганшане. У них там партшкола и даосский монастырь Лун Шоу Шань.
Рашид Галямов: А кто в монастыре будет слушать небополитиков?
Андрей Девятов: Партийные кадры. Это просто место. Два потока. Это оздоровление, красота, долголетие и захват будущего. Это и есть концептуальность. У китайцев не хватает своей концептуальности, как построить мир под Датун. У них не хватает этого — и опыта, и исторически этого не было. Они не знают, как пасти белых обезьян. Решили, что можно пользоваться небополитикой. Мы согласны.
Владимир Зазнобин: А как по-вашему, концепции, — они что, из пальца высасываются или появляются объективно в результате какого-то процесса?
Андрей Девятов: Появляются методом божественного откровения. Если вы думаете, что логикой можно создать концепцию, так нет — нельзя.
Михаил Хазин: Без божественного откровения никуда. А уж как оно появляется... А как, соответственно, композиторы музыку сочиняют? Методом божественного откровения.
Андрей Девятов: И математики тут же где-то рядом.
Владимир Зазнобин: Я возвращаюсь к понятию полной функции. Математика там простая: человек, живущий в определенной среде, испытывает давление в отношении какого-то фактора. Он распознает этот фактор — ну кто-то это распознает, а кто-то нет. Это первый этап. Увидел этот фактор: если увидел, надо с ним что-то делать. Начинать формировать цели. Мы говорим: «Вектор цели в отношении данного фактора». Сформировал вектор цели, а как достичь? Формируется концепция достижения этих целей. Вот так появляется концепция и концептуальная власть. Хотя многие говорят «концептуальная власть», но этого процесса как полной функции управления не видят. А дальше уже создаются структуры, чтобы данную концепцию проводить в жизнь. И если взять управление в целом, то никакого разделения власти нет. Вот есть концепция, которую люди сформировали для достижения цели в отношении определенного фактора среды, которая оказывала на них давление. Это и есть концептуальная власть. Она внутри. Социально она автократична по отношению к любым видам власти, она вне демократических процедур. Туда нельзя ни избраться, ни за деньги пролезть. И поэтому всегда можно определить, есть концептуальная власть или ее нет. Когда говорят о суверенитете, то без концептуальной власти нет суверенитета.
Андрей Девятов: Мечта выше концепции. А эта вещь совершенно иррациональная и идеальная. Это пустые разговоры. У кого есть мечта, тот и имеет все остальное.
Владимир Зазнобин: Я начал с того, что это высший уровень внутрисоциальной власти. Покажите мне страну, в которой есть концептуальная власть. Или вы считаете, что есть только внутренняя политика — в отношении общества, внешняя политика...
Андрей Девятов: И была мечта человечества, она была в Советском Союзе. Сейчас есть американская мечта, которая пожухла, и китайская мечта, которая народилась.
Рашид Галямов: Есть ли история власти у хасидов и даосов, у китайцев?..
Андрей Девятов: У всех есть. Как же без концептуальной власти?
Владимир Зазнобин: Речь идет о той концепции, которая будет принята всем миром. Мы сейчас стоим на этапе концептуальной неопределенности. Россия в какой культуре живет?
Андрей Девятов: Есть коды, они описаны в законе перемен, его никто не изучает, поскольку его ни в одном учебнике нет, ни в одном словаре, ни в энциклопедиях.
Владимир Зазнобин: В какой культуре живет Россия? По определению в библейской...
Андрей Девятов: Культура — это логика, этика и эстетика. А не набор искусств...
Владимир Зазнобин: И в этом проблема России.
Андрей Девятов: В какой этике она живет — мы знаем, в какой эстетике — мы знаем, в какой логике — мы тоже знаем.
Владимир Зазнобин: А в какой культуре?
Андрей Девятов: Это и есть культура.
Владимир Зазнобин: И как она называется?
Андрей Девятов: Культура — это то, что не натура. А у вас есть другое определение?
Владимир Зазнобин: Есть.
Андрей Девятов: Таких определений, как ваших, — видимо-невидимо про культуру. Но совершенно понятно: культура — это не натура. Вот и все. В одном предложении.
Владимир Зазнобин: Культура не передается на генетическом уровне. И она вариативна.
Андрей Девятов: Есть генотипы и есть архетипы. И архетипы — такая же вещь, как и генотип, но она находится не в том, что сейчас углядели в микроскопе, а в том, что находится в тонких полях.
https://www.business-gazeta.ru/article/349943
Сбербанк: 4274 3200 4914 7294.
Яндекс.Деньги/Юmoney: 410011599043498.
WebMoney: Z390001142609, E269677759096.
49 комментариев
На мой взгляд, до реального обсуждения мнений дело не дошло. Пытались только согласовать понятийную базу.
1.Хорошо, что Владимир Михайлович, выступил на новой площадке. 2. Плохо, что с этими евреями. Состав не тот.
Мой вариант: Зазнобин, Кургинян, Катасонов, Ивашов.
Я бы ещё к вашему списку добавил Фурсова А.И. и Тихона Шевкунова.
Крайне удивлён!
Но крепко радует то, в каких кругах зазвучала КОБ!
У_РА. Поздравляю. Давно ждал...
Молитва к Руси
Матушка, РУСЬ! Очнись ото сна.Мудростью предков насыть не_беса.ИСТИНУ петь жрецам прикажи,Спаси генофонд наш от мерзостей лжи.Пусть ливнем! Могучим, ЖИВАЯ ВОДА,Омоет ДУШ юных РОД_ные сердца.И ВЕТРОМ ЯРИЛА РУССКИЙ ДУХ налегке Справедливо, любовью - вернёт их себе.© Copyright: Яромир Соколов, 2016
копирайт на молитву.... (лицорука)
.
а может ещё на канал передачи этой молитвы Богу наложите копирайтов? Только вот Кто же реальный его Создатель?
...Как Бог даст. ..."а то - ложат и ложат"...
Источник Вдохновений - Вседержитель...
Источник наваждений... (копирайтов) - ...ТЭ (его правовая среда)
Наше - "все, что в пузиках"...
А что касается строки с текстом копирайта - как ссылка на источник текста... (...или опять "неуд" за "благие намерения"?..)
...если проще и "оловянным" - здорово, что они слушали Владимира Михайловича...
Если такие гиганты мысли собрались вместе, то значит дело серьезное.
Надеюсь и молюсь за успех встречи.
он судя по его «статусу» встроен в
А так если..то там собрались представители 2х концепций,КОБ Зазнобин ,и толпоэлитарной все остальные)
Мнение Хазина, концепция КОБа его раздражает до безумия, но не по содержанию, а стилистической манерой давать точные определения.
Раздражать определения, как подход ( точные или претендующие на это ) могут только идиота, потому в этом собеседники ВМ типичные либералы.
Очень хорошая получилась площадка для демонатрации своей дури в вопросах методологии. Нет у них позиции, это калейдоскоп. Достаточно ознакомиться с их печатными творениями. Фрагментарщина. Потому и нет единого методологического подхода, единого понятийно-терминологического аппарата, и предложить нечего и принять ( читай сменить свои стереотипы ) иной не могут. В результате, обмен мнениями на этой площадке-дискуссия-общение между участниками, остался за кадром. Как раз самое интересное.
Думаю, за кадром они все морозились и бежали "по делам".
Они где-то понимают, что почём.
Но кто их заставил собраться на встречу с Зазнобиным???....
Хазин обслуживает интересы гп. Не питайте в отношении него иллюзий.
з.ы.
Обратите внимание как он ногу задрал сидя за столом, это он показывает презрение к КОБ в лице представителя ВП СССР.
Сюда бы ещё Фурсова, Старикова, Багдасаряна, Катасонова....
и что они хотят договорится? или спросить что им делать?или объединится ?)))
Это верно!
Вообще в самом начаале реакция Хазина ( в том числе ) даже поколебала ВМ он немного чуть сбился.. это хорошо видно.. потому была бы общая картина
много было бы ещё видно..
Момент серьезный.
Если наши российские концептуалы не договорятся или хотя бы не начнут процесс сближения разных проектов будущего страны
на базе уважительного диалога всех заинтересованных сторон,
"разнообразие векторов будущего" просто разорвет страну в клочья, под вой и улюлюканье "добрых" соседей.
Лебедь, Рак и Щука не сдвинут воз.
Россию подвинет вперед общественная дискуссия, которая неизбежно преобразится в соборный интеллект.
Он и за антикораническую записку говорил ,100пудова чтобы не рынулист интересоваться (да уж домыслы)
в этих подрезках были важные аспекты видать ..
А на мой взгляд Зазнобин им представили чтобы "знали и одумались" и творили благое ...какие-то невидимая рука все же правит бал..знакомят ближе всех с КОБ...
Я не понял реплику Зазнобина насчет биороботов
Такой формат кажется непривычным для сторонников КОБ.
Я думаю, что это и было основной целью проведения этой странной встречи.
Цели могли быть такими:
1. Посмотреть стройность формулирования мысли по глобальным, тонким для понимания вопросам в блиц-формате.
Тут, как и в любом стресс-тесте, выбирается "самый главный". В их понимании - это Владимир Михайлович.
Если уж он не подстроится в ход обсуждения и из всей массы острых фактов, изложенных и расписанных в концепции, оперативно не выберет самые важные, ключевые, то "рядовые" сторонники КОБ и подавно не смогут.
Значит, форматы быстрых ответов, без детального погружения в предмет - это то, что нужно продвигать под видом стандарта обсуждения в медиапространстве и дальше. Значит, эту нишу так просто не пробить, т.е. сходу из КОБ не вычленить самое-самое, не скатившись в сумбур с "проходом по головам" от Египта до веры Богу.
2. Дать понять, что, когда обсуждения концепции по существу придётся начинать, то делать это надо не стесняясь, можно посмеиваться, дурачиться.
Т.е. это наводка, как понижать уровень обсуждения ключевых тем, сбивает восприятие.
Возможно, это и есть сигнал к началу плодотворного обсуждения.
Или к началу атаки. Пока не понятно.
Нужна полная запись.
По этому поводу хотелось бы услышать Владимира Михайловича и ребят, в формате последних встреч.
Вопрос примут или нет? Атеизм позволит?
Ещё дело в том что чистота социального времени увеличивается..и инфармация изо всех щелей уже прёт ..и они уже не в силах латать пробоины на подводной лодке под названием исторический миф..
Создаётся такое впечатление, что собрались не обсудить что-то, а праздно потусоваться, как они привыкли это делать на ток-шоу. Отболтал (прочитал) своё в пустоту и всё. У первого – «глобальный вызов – это человечество», что, видимо, и является признаком «правильного» восприятия и разумности. У второго – свои «черти»: Винзоры, хасиды, каббалисты, суфии…; у них всё схвачено. У третьего – фондоотдача, инновации, себестоимость, ГМО, фермеры… Все трое обсуждали избранные и любимые ими проблемы с позиции действующей концепции и «экономической» модели; никто не заявил, что экономика государства не может основываться на коммерческой выгоде и финансово-счётном подходе. В общем, чего ещё ожидать от этой прикормленной придворной самодовольной экспертократии? К Зазнобину сказанное не относится.
Сборище идиотов. Так и вынесут их ногами вперёд с "пиковыми состояниями" и "ускорениями времени".