Величко М.В. (2017.03.01) - Типология культур и генетический потенциал человека (лекция №4 в ВоенМехе)

Прошлая лекция была посвящена биологическим особенностям вида homo sapiens. Мы рассматривали все это с позиции теории управления, интерпретируя человеческое общество, как суперсистему.

Суперсистема - это множество элементов, каждый из которых способен к самоуправлению на основе той информации алгоритмики, которая есть у него в памяти. Он способен воспринимать информацию из внешней среды, он способен выдавать информацию во внешнюю среду. Ну и, соответственно, на этой основе в суперсистеме могут протекать некоторые процессы.

Если анализировать характер взаимодействия суперсистемы со средой, то в общем случае рассмотрения получается так, что для того, чтобы ввести суперсистему в среду, она должна обладать неким минимально достаточным информационно-алгоритмическим обеспечением, которое обеспечивает устойчивость суперсистемы в среде. Если этого нет, то среда уничтожает суперсистему, это только вопрос времени. Если это есть, и только это есть, то тогда нет развития. И суперсистема не может наращивать свою функциональность во взаимодействии со средой, если есть только вот эта базовая составляющая информационно-алгоритмического обеспечения, которое неизменно на протяжении всего процесса взаимодействия суперсистемы и среды. Для того, чтобы суперсистема могла развиваться, могла наращивать свою эффективность во взаимодействии со средой, требуется вариативная часть.

Если с этих позиций подходить к рассмотрению жизни человечества, то базовая составляющая - это врожденные инстинкты и безусловные рефлексы, то есть тоже врожденные. А адаптивная часть - это вся культура, потому что, если с позиции теории управления рассматривать культуру, то культура это – информационно-алгоритмическая система. Термин информационно-алгоритмическая система по отношению к культуре означает, что культура несет в себе некий набор целей и некий набор способов и средств достижения каждой из целей. При таком подходе культуры не взаимозаменяемы, потому что они могут не совпадать друг с другом как по набору целей, так и по характеру, и способом достижения тех целей, которые для них являются общими.

Последний самый простой пример – это национальная кулинария. Задача одна: обеспечить физиологию человека. Но в каждой национальной культуре своя кулинария решает это по-разному. Точно также и цели, которые есть в одной культуре, могут отсутствовать в другой культуре. И поэтому человек, рожденный в определенной культуре, оставаясь в рамках своей культуры, никогда не сможет решать те задачи, которые легко и просто решают представители других культур. В связи с этим хочу только обратить внимание, что это не вопрос о полноценности или неполноценности тех народов, а это указание на то, что в результате их исторического развития, они породили разные культуры, которые несут в себе разные множества целей и разные способы их достижения.

С этим обстоятельством связаны многие проблемы того, что на Западе ныне называется мультикультурализм. Если культуры, как информационно-алгоритмические системы различны, то в условиях мультикультурного общества отсутствие определенных целей и алгоритмов их достижения в одной культуре и наличие в другой в общественном объединении труда проявляется как этническое разделение труда; далее в рыночном ценообразовании, когда профессионализм тоже является товаром, возникают ситуации, когда одни обречены всегда жить на минимальные зарплаты, а другие будут иметь возможность работать в свободных профессиях либо иметь какие-то сверхдоходы. И на принципах либерально-буржуазного мультикультурализма вот эти европейские проблемы, созданные во второй половине двадцатого века, не решаются.

Если культура – информационно-алгоритмическая система, если культура – вариативна, то встает вопрос о типологии культур. Вопросы типологии культур – это вопрос о классификационных признаках, то есть ЧТО мы видим в культуре, какие признаки характеризуют ее особенности, и как мы будем выстраивать иерархию этих признаков. Но это вопрос и субъективный. Но не надо забывать, что есть объективные закономерности. Объективные закономерности проявляются в том, что, если мы их нарушаем, то незнание объективных закономерностей не избавляет нас от негативных последствий их нарушения. Поэтому, если мы выстраиваем какую-то типологию культур, и при этом ошибаемся в иерархии классификационных признаков, то жизнь нас поправит в том смысле, что те, кто не ошибся, они будут иметь конкурентные преимущества перед нами, и, соответственно у нас будут возникать проблемы, связанные именно с взаимодействием с носителями других культур, которые менее ошибаются или вообще не ошибаются, задавая иерархию типологических признаков.

Если все-таки соотноситься с типами строя психики, напомню: если всё подчинено инстинктам, структура информационно алгоритмической  психики ничем не отличается от структуры психики животного, если конфликт инстинктов и нормы культуры разрешается в пользу норм сложившейся культуры, то это ничем не отличается от зомби. Еще несколько может быть лет или десятилетий и наука, и техника будут в состоянии создать антропоморфного робота, замена чипа в котором будет переводить его из состояния функционирования в одной культуре в состоянии функционирования в другой культуре. И вы не сможете его отличить, пока дело не дойдет до разделки и анатомии, или не возникнет какая-то ситуация, действие в которой программным обеспечением этого робота не предусмотрено. С человеком дело обстоит точно так же: если творческий потенциал не развит и не востребован или заблокирован какими-то средствами, то сталкиваясь с ситуацией, для которой у него нет готовых рецептов, он впадает в ступор, и ситуация наносит ему ущерб, вплоть до уничтожения. Поэтому вопрос о творческом потенциале - он важный. И, если в ситуациях, когда нет готовых рецептов, творческий потенциал проявляется, то это уже не зомби. Но опять же - это еще и не вполне человек, потому что творческий потенциал в таком варианте его рассмотрения, он свободен от каких-либо нравственно-этических ограничений, то есть понятия добра и зла ему не присущи и, в общем-то, принцип такой, что, если вот сложилась некоторая объективная нравственность, свойственная индивиду, и она действует по этому принципу, то добро для него – всё, то что он сделал, а кто с этим делом не согласен, то либо покажите, что вы сильнее и я вам подчинюсь, либо принимайте меня таким, какой я есть со всеми своими выкрутасами, которые я возвожу в рамках добра и истины в последней инстанции. Это демонический тип строя психики. И человечный тип строя психики - это тогда, когда творческий потенциал подчинен диктатуре совести. Причем, еще раз повторю, что совесть в литературе, написанной до 1917 года, трактуется как врожденное религиозное чувство, благодаря которому человек безошибочно отличает добро от зла в конкретике развития жизненных ситуаций, с которыми он взаимодействует. В литературе, написанной в эпоху материалистического атеизма, совесть трактуется, как навык, который возникает у человека в результате воспитания и, тем самым, такое понимание совести подменяет понятие чести, которое было до 1917 года. Потому что честь понималась, как верность принципам. А принципы могли проистекать не из совести, а из норм культуры, которые сложились в том или ином обществе. Потому что, если так просто смотреть, то дуэльная культура напрочь противоречила заповеди «не убий», которой вроде бы как должны были следовать все православные христиане. Тем не менее, дуэльная культура существовала, и отказ от следования её нормам был бесчестием, даже если он был по совести. Поэтому честь и совесть - это не одно и то же.

Но разница между стыдом и совестью в том, что совесть действует упреждающе по отношению к разрешению ситуации, а стыд действует после того, как мы проигнорировали голос совести, или он промолчал в силу особенности нашего воспитания, и мы накосячили, а потом стало стыдно.

Если соотноситься с этим, то типологизация культуры довольно проста. Первый вопрос - это отношение к творческому потенциалу. Культуры могут быть разных видов.

Вариант первый: творческий потенциал подавляется целенаправленно, может быть неосознанно, но де-факто он подавляется. И поэтому жизнь новых поколений, как шарманка повторяет жизнь прошлых поколений: в обществе ничего не обновляется, потому что для того, чтобы обновилась, нужны проявления творческого потенциала.

Второй вариант: нейтральные отношения к творческому потенциалу. То есть, если он у вас есть, вы можете его развивать, реализовывать, осваивать, он будет проявляться в вашей жизни оказывать какое-то влияние на жизнь общества, но это ваше личное дело. Если вы не хотите осваивать и реализовывать творческий потенциал - это тоже ваше личное дело. Вас никто не упрекнет, ничего ни хорошего, ни плохого не скажет.

Третий вариант – избирательный. Он предполагает подавление творческого потенциала в одних социальных группах и целенаправленное взращивание и освоение творческого потенциала в других социальных группах.

Вот эти все варианты предполагают бессовестность либо всеобщую, либо тех, кто властвует над каждым из типом культур. Почему? Потому что все эти варианты не предполагают того, чтобы к началу юности все достигали человечного типа строя психики, чтобы воля каждого была подчинена диктатуре его совести и поэтому второй классификационный признак культур – это вопросы чисто этические. И разница здесь простая: общество должно быть нравственно-этически однородным, то есть одна и та же нравственность и этика нормальна и для главы государства, и для главы какого-либо промышленного предприятия или объединения предприятий, корпораций, и для простого рабочего, пенсионера и так далее. Чем бы человек ни занимался, но этика и нравственность должны быть, в общем, одинаковы, и у всех должна проявляться совесть. Совесть должна проявляться в жизни реально, в действиях, а не декларативно. Либо выстраивается иерархия личностей, иерархия социальных групп. И для каждой социальной группы культура предписывает свою нравственность и этику, запретную для других. Вот, в общем-то, два классификационных признака, которые определяют лицо любой культуры. Первое – это отношение к творческому потенциалу, и второе о том, должно ли быть общество нравственно-этически однородным, либо в этом обществе кто-то более равноправен, чем другие (это форма либеральной лексики), либо установлен беззастенчиво иерархически личностный строй, кастовый строй, когда социальный статус большей частью наследуется по родовым линиям, в меньшей степени наследуется через приобщение к тем или иным кастам или сословиям, когда в них открываются вакансии. Вакансии могут открываться за счет уничтожения прошлых представителей, либо за счет того, что имеет место экономический прогресс, и в расчете на одного человека объемы производства и, соответственно, объема потребления возрастают. Если соотноситься с этой типологией, то всё остальное - мелкие исторические детали.

Дальше возникает вопрос о том, как всё это дело соотносится с биологической основой цивилизации, то есть с врожденными рефлексами и инстинктами, с генетической программой, всем прочим, о чем шла речь на прошлой лекции. Соотносится оно так, что перспективы для нынешней глобальной цивилизации при сохранении ею той же нравственности и этики печальны. Почему? Потому что такое направление биологии, как этология, выявила, что в биосфере есть объективная закономерность. Суть ее сводится к тому, что сильно вооруженным видом присуща высокая врожденная мораль. Суть состоит в том, что инстинктивные программы их таковы, что, когда дело доходит до схваток во внутривидовой конкуренции за самку, за место под солнцем, то никогда не наносятся удары, которые могут покалечить или убить конкурирующую особь.  Всё сводится к демонстрации устрашающих поз, издавания устрашающих звуков, в редких случаях сводится к ударам, которые заведомо не опасны. И схватка заканчивается тем, что особь, признавшая свое поражение, поджав хвостик (демонстрация позы покорности или как-то иначе демонстрируя свою покорность) покидает территорию и на этом, в общем-то, вопрос закрыт надолго, по всей видимости, минимум до следующего брачного сезона, когда происходит передел угодий, и может происходить иная комбинаторика спаривания самцов и самок. Со слабо вооружёнными видами все обстоит не так. Поскольку они не могут покалечить друг друга, то там можно всё. Положение усугубляется тем, что, если слабо вооруженные виды не одиночные, а стайные. Потому что внутривидовая конкуренция приводит к тому, что стадо-стая должны сформироваться, как единое функциональное целое во взаимодействии с биоценозами, и эффективность этого стада-стаи, прежде всего, в вопросах пропитания, пищи и обороны от других должна быть максимально эффективной.  Инстинкты стадно-стайного достойного поведения таковы, что в результате выстраивается иерархия особей. Иерархия особей не предполагает общую этику, единую для всех. Человек, выходя из биосферы в цивилизацию, наследует все эти алгоритмы стадно-стайного поведения, слабого, в биологическом отношении по вооружению вида. И отсюда проистекает всё то, что общество называет подлостью: коллективные травли неудачников, срывания зла на тех, кто не причастен и так далее, тому подобное.

Здесь появляется еще один фактор: творческий потенциал порождает техносферу и магию.  Магия - это вопрос особый, потому что с точки зрения материалистической науки, она якобы не существует. Но, если подходить к анализу жизни человека с позиции просто физики, то человек состоит из атомов организма, атомы образуют молекулы, молекулы образуют ткани клеток. По мере того, как мы поднимаемся с уровня атома на уровень организма, то количество степеней свободы нарастает. По каждой степени свободы возможны колебания. И в результате, когда все это дело начинает колебаться, то происходят какие-то излучения в окружающую среду. Если в окружающей среде есть то, чему отозваться, то оно отзовется и изменит свое состояние или режим функционирования. Поэтому, поскольку человек -  часть мира, его организм, и он не представляет собой что-то по своей природе исключительное, противостоящее миру, то магия - это та физика, которую нам не преподавали в школе. Некоторые ею пользуются, некоторые ею не пользуются и отвергают ее существование, а других убеждают в том, что она не существует для того, чтобы поддерживать свою монополию на такого рода действия. Это опять же не вопрос о том, хорошо это или плохо, а это вопрос о том, что такое есть в истории.

Ну а дальше получается так, что перспективы печальны, потому что, развивая техносферу и владея некой магией, человек перестает быть слабо вооружённым видом. Но, если сохраняется нравственность и этика, вынесенная из биосферы, основанная на слабо врожденные морали, то есть на стадно-стайных  инстинктах стадно-стайной обезьяны, то все вот эти сверхмощные вооружения в следующую эпоху начинают представляться примитивными, новые вооружения еще мощнее, и открываются возможности разнести всю планету в ходе выяснения взаимоотношений двух стай, несущих одну культуру или разные культуры. Поэтому вопрос о культуре как об информационно-алгоритмической системе - это действительно ключевой вопрос к тому, чтобы понимать, как разрешать проблемы унаследованные от прошлого, и как строить будущее, не создавая новых проблем. Потому что вот этот вот конфликт между слабой врожденной моралью, преломляясь через культуру взаимоотношений с техносферой и, культурно обусловленную, настроечную по отношению к врожденной морали, этику, он действительно очень многое объясняет и в нашей жизни, и в перспективах, и в историческом прошлом нашей страны и других стран, и человечества в целом.

Надо строить культуру как информационно-алгоритмическую систему творчески, заботясь о том, чтобы культурные, настроечные элементы соответствовали генетической программе развития организма человека, и чтобы конфликт между врожденной слабой моралью и, опять же, данной человеку совестью успешно разрешался к началу юности, чтобы далее творческий потенциал и воля были подчинены совести. И тогда культура, как информационно-алгоритмическая система целенаправленно перестраивалась бы к тому типу, в котором творческий потенциал всех гарантированно развивается, а общество - однородно в нравственно-этическом отношении. Потому что это единственная возможность, которая позволяет ликвидировать все внутрисоциальные конфликты и ликвидировать конфликт цивилизации «биосфера». После этого должны открываться новые возможности, о которых мы сейчас пока даже и не подозреваем.

Во всех культурах есть некие навыки употребления разного рода психотропов.  Психотропы – неоднородны: есть те, которые вызывают стойкую биохимическую зависимость даже после однократного употребления, есть те, которые требуют многократного употребления, есть те, которые у одних людей биохимическую зависимость вызывают, у других нет, есть и те, которые не вызывают биохимической зависимости, но общее для них в том, что под их воздействием изменяется физиология высшей нервной деятельности, а макробиополе человека уходит от генетически запрограммированной нормы для него. За счет того, что биополе уходит от генетически запрограммированной нормы, открываются некоторые возможности мировосприятия, закрытые в обычном состоянии и возможности воздействия на мир из этих состояний, которые тоже обычно закрыты.

У человечества есть две группы субкультур, которые так или иначе реализуют вот эти вот возможности. Первое - это шаманизм. Шаманизм в каждой природной географической среде своеобразен, потому что в одном месте для этого используются грибочки, в другой местности используются какие-то ягодки, в третьем – листики. Если с этим сопряжены определенные знания, то результат изменения состоянии под воздействием психотропов выражается в том, что шаман может нечто, чего не могут другие. Если знания нет, то получается либо покалеченный ядовитыми растениями или какими-то снадобьями организм, либо наркоман. Второе направление культуры - это всевозможные йоги. Йога не одна, их много. Йоги можно уподобить психологическому хакерству. То есть, если проводить аналогии с компьютером, то есть операционная система, есть какие-то программы, в них могут быть какие-то скрытые от пользователя возможности. Но, если пользователь - продвинутый хакер, то он в состоянии влезть в закрытые возможности своего собственного компьютера и чужих компьютеров, если имеет доступ к ним либо чисто физически, либо по каналам информационного обмена. Йоги - это тоже культуры психологического хакерства, когда генетически заблокированные возможности на основе целенаправленного осуществления тех или иных психофизиологических практик открываются и становятся доступными конкретному индивиду. Но йоги, хотя они привлекательны и, тем не менее, все они говорят о том, что заниматься ими без руководства гуру не надо. Почему не надо? Потому что, как и всякое хакерство, оно таит в себе опасности, и можно привести свою психику в такое состояние, что никто из психиатров и суперйогов не поможет. В этом отношении культуры монотеистических авраамических религий противостоят йоговским культурам. В каком смысле? В том смысле, что в них всех есть так или иначе понятия о дарах святого духа, то есть по мере личностного развития, по мере того, как человек изменяет себя так, чтобы быть праведным не напоказ, а по сути во всех жизненных обстоятельствах, вот те самые хакерские возможности, которые осваиваются в субкультурах йоги, становятся милостью всевышнего, достоянием конкретного индивида.

В литературе есть один только, наверное, эпизод, который об этом указывает прямо. Это в Новом Завете, когда кто-то домогался у Петра, чтобы он обучил его той магии, которой владеет сам, и Петр долго вынужден был объяснять претенденту на то, что он никакой магией не владеет, а это дары святого духа и, соответственно, если он будет вести себя хорошо, то и у него тоже будет.

Дальше встает вопрос о том, как эти принципы эта классификация культуры выражалась в истории? Прежде всего надо указать на то обстоятельство. что глобализация – процесс объективный, то есть нравится нам это или нет, кому-то нравится, кому-то не нравится, но глобализация протекает. Протекает она помимо воли каждого из нас большей частью. Хотя есть некоторое меньшинство, которые понимают характер глобализации и волевым порядком пытаются более-менее эффективно оказать на нее течение воздействия. Но, чтобы было понятно, что глобализация неистребима, пожалуй, наиболее яркий пример это - всем известная песня «Миллион алых роз». В основе её реальный случай из жизни художника Пиросмани и французской актрисы, которая приехала в Тбилиси (тогда Тифлис). Стихи из Москвы. Раймонд Паулс в одной из передач честно признался, что в основе - мелодия латышской народной песни. Где Латвия? Где Москва? Где Кавказ? Кто из них думал о глобализации? Но песня - это, действительно, продукт глобализации. Поэтому, в общем, получается так, что, если кому не нравится, то глобализацию можно пресечь одним единственным способом, нечеловеческим способом: на границе каждый из стран должна быть непроходимая стена, которая полностью блокирует перемещение людей, информации между ними. Если перемещается хоть один человек через какую-то границу, если хоть один бит информации проскальзывает через эту границу, уже началась глобализация и вопрос только в темпах, которыми она течет. Да, действительно, во времена античности, средневековья, когда скорость перемещения товаров и информации была на уровне социальной организации. по суше со скоростью лошади, по морям со скоростью парусников в пределах в среднем 5-6 узлов, то есть тоже примерно со скоростью лошади 10-12 километров в час, были одни темпы глобализации. Сейчас, когда интенсивность пассажиропотоков и культурного обмена (в смысле перетока информации) изменилась, сейчас другие темпы глобализации. Но вопрос остается все равно таким: если глобализация течет, культура – это информационно-алгоритмическая система, то что возникнет в результате завершения глобализации, если она завершится все же раньше, чем человечество само себя уничтожит, не сумев преодолеть конфликт между техносферой, магией и слабой врожденной моралью.

А в итоге должна возникнуть некая общая культура, которая объединит представителей всех национальностей, всех народов. Она будет открыта для них, и она будет, некоторым образом, объединять всё человечество. И тут встает вопрос: какой будет эта культура? Ведь, если врожденная составляющая нашего информационно-алгоритмического обеспечения безальтернативна, по крайней мере, если нет тяжелых генетических поражений, которые вызывают за собой половые извращения и все такое прочее, если она безальтернативна, то культура ведь вариативна. И если глобализация протекает, она тоже вариативна. И какую культуру мы хотим получить по завершении процесса глобализации?

Тут мы опять оказываемся там, с чего начали рассмотрение сегодня этой темы: типология культур.

Первый признак - отношение к творческому потенциалу.

Второй признак – нравственность и этика.

Ну а дальше - всё остальное.  Но оно в этом случае не имеет принципиального значения, потому что, если толерантность в либеральном понимании - это принятие других такими какими они есть, по сути дела, потворствование их агрессии неправедности, то, если мы ориентируемся на то, что глобализация должна завершиться построением культуры, в которой творческий потенциал всех осваивается в полной мере, и общество - нравственно-этически однородно,  то культура в целом и педагогические субкультуры должны быть построены таким образом, чтобы дети выходили в юность, обладая волей и совестью. И воля должна быть подчинена совести, а творческий потенциал должен развиваться от того момента, когда ребенок еще в утробе матери, и, кончая тем периодом, когда он входит в процесс самовоспитания, и сам осмысленно развивает и осваивает свой творческий потенциал. Вот это единственный рецепт решения проблем человечества. Это интегральный рецепт, это панацея от всех бед, которые человечество успело накопить как на личностном уровне рассмотрения, когда у каждого свои проблемы, которые мешают ему жить, до глобальных проблем, которые так или иначе затрагивают всех ныне живущих и еще несколько будущих поколений.

Если понимать эту типологию культур, то ее можно принимать, а можно не принимать, потому что можно стоять на позиции, что совесть - это химера (такую позицию занимал партайгеноссе Гитлер), а можно принимать, понимая, и вести свою жизнь и организовывать коллективную деятельность людей таким образом, чтобы это вело в конечном итоге к построению той глобальной культуры, которая обеспечит гармонию в обществе и гармонию цивилизации «биосфера» и возможности творческой деятельности человека во всем ее разнообразии в будущем.

Если смотреть в историческое прошлое, то в чем причина социальной катастрофы 1917 года? Причина глубже, чем Ленин говорил, потому что фактически та культура, которая сложилась к 1917 году остановила развитие и лишила Россию каких бы то ни было перспектив. То есть сохранение того, что было до начала первой мировой войны, сейчас бы России как самостоятельной державы не было бы. Но тут могут возражать, потому что песни типа, где поется про хруст французской булки, они многих задевают и многие считают, что все хрустели. Но то, что произошло после 1861 года, это было кошмаром, в сопоставлении с которым крепостное право было просто идиллией, даже при том, что там некоторые пороли дворовых на конюшне и был такой персонаж, как Салтычиха, за которой там много-много покойников, которую в общем-то освидетельствовали как душевнобольную. Потому что, если смотреть на то, как жила Россия до 1917 года, то деревня нищала в своей массе, хотя образовывались более-менее крупные хозяйственники, так называемые «кулаки». Нищавшие куда девались? В город, дешевая рабочая сила, условия труда не нормированы.  12-ти часовой рабочий день на практике на заводе выглядел так: круглосуточная работа технологического оборудования: 12 часов не непрерывно, а шесть часов через шесть, то есть по вахте, как на корабле (только на корабле вахта короче – четыре). Представьте, что вы из года в год, шесть часов через шесть, без отпуска, без бюллетеней, под воздействием техносферы, то есть вентиляции никакой, химсостав неизвестно какой, обусловленный технологиями и так далее, и тому подобное. То есть основной массе простонародья было, мягко говоря, не сладко и в деревне, и в городе.

Правящая элита. Балы, лакеи, красавицы, юнкера, хруст французской булки, на всём готовом. И что на выходе? Потому что, если смотреть на русско-японскую войну - чем воевали? Ведь ни одна система, кроме мосинской винтовки, не была достоянием русского интеллекта: на кораблях пушки Канэ, котлы Бельвилля, дальномеры Барра и Струда и так далее, и тому подобное. К первой мировой войне, ну судостроение вбирает в себя всё, балтийские дредноуты, турбины английские, в основе конструкции пушки Виккерс, дальномеры опять же Барра и Струда, линейные крейсера типа Измаил не смогли достроить в ходе войны, потому что часть оборудования было заказано в Австро-Венгрии, поскольку аналогов не было в России. Допустим, первой мировой войны нет, революции нет, страна дожила до конца тридцатых годов. Что дальше? Дальше пословица русская: «Велик да глуп, дa больше бьют». А претендентов было больше, чем достаточно.

Попалась в интернете статистика обследования пораженных в правах переселенцев-кулаков в Сибири: из них окончили церковно-приходскую школу ноль процентов, 80 процентов не умеют ни читать, ни писать, из 20 оставшихся процентов остальные малость грамотные, то есть кто-то умеет читать, кто-то умеет расписаться, где покажут. Но прочитать какую-либо статью на тему улучшения сельскохозяйственного производства и заказать что-нибудь, это за пределами того образовательного уровня, который был. Причем, это семьи, которые имели деньги на то, чтобы дать детям образование. Как была устроена деревня после крепостного права? Вот такие кулаки строят подкулачников, подкулачники строят сельскую бедноту (батраков), середняки держат круговую оборону каждый в одиночку либо заключая временные союзы.

Что произошло после 1917 года? Главное было то, что была обеспечена в кратчайшие сроки и всеобщая грамотность, и все дети получили возможность получать то образование, которое каждый из них был в состоянии освоить. Если посмотреть биографии выдающихся деятелей советской науки и техники сороковых – пятидесятых годов, то у многих: родился где-то там в глуши, приехал в город, поработал на заводе, поступил на рабфак, после рабфака в университет или в институт и дальше он выдающийся деятель отечественной науки и техники спустя 20-30 лет интенсивной работы. Поэтому можно говорить о том, что сутью эпохи сталинизма были репрессии, злоупотребление и опираться на доказательную базу виде Архипелага- Гулага, который написал Солженицын, чей юбилейным намечаем праздновать на государственном уровне в следующем году. Но Архипелаг-Гулаг - это собрание сплетен, литературно обработанного лагерного фольклора. Это недостоверная информация, недостоверная статистика. Хотя факт репрессий и необоснованных вредительских репрессий отрицать было бы глупо. Но сводить суть той эпохи к этому - еще более глупо. И общество, в общем то, действительно, хотело развиваться в ту сторону, когда культура будет обеспечивать развитие и раскрытие творческого потенциала каждым, и когда общество будет однородным в нравственно-этическом отношении. Поэтому, если вернуться в первую половину 80-х годов, то претензии основной массы населения к власти были в том, что они «зажрались» и имеют то, на что не наработали и неэффективно управляют страной. И от Горбачева ожидали, что будет покончено не только с партийными и прочими номенклатурными привилегиями, что резко повысится качество управления страной и всем прочим. Что имеем в результате перестройки и реформ? В общем, мы имеем деградацию в сопоставлении с тем, что было на момент восьмидесятых годов, мы имеем деградацию и науки, и техники, потому что всё практически, чем мы пользуемся высокотехнологичным, если даже идеи были рождены в Советском Союзе и в России, то до практического применения они доведены где-то за рубежом и все это имеет лейблы каких-то иностранных государств и фирм, директораты которых находятся вне России.

А что имеем в России? Я говорил, что юристы в правовом управлении Российской Федерации не знают таких слов, как биоценоз, экологическая ниша, переполнение экологической ниши, общебиосферные закономерности. Политику Центробанка только ленивый не клянёт, и то это при условии, что он находится вне официоза власти, потому что у власти у официоза претензий нет. И для бюрократии, как советской времен Хрущева и далее до Горбачева, так и для нынешней бюрократии, характерно то же самое, что было характерно для кулачья в конце 20-х начале 30-х годов. То есть они признают право за собой ничего не знать и ничего не уметь – это обязанность подчиненных, а они, дескать, выдающиеся руководители, - но высокое качество управления по каким-то причинам никоим образом не проявляется в улучшении жизни широких народных масс, а, если в этом кто и виноват, то кто-угодно – кризис, погода,- но не те, кто управляет теми или иными сферами деятельности. То есть фактически в аспекте нравственности и этики мы откатились к ситуации, которая была характерна для Российской империи до семнадцатого года. Разница только в том, что тогда сословно-кастовый строй существовал де-юре, а сейчас он существует де-факто, хотя юридически все равны в правах и возможностях и так далее, и тому подобное. Это ставит перед вопросом о том, как развиваться стране дальше. Опыт 1917 показывает что путь через катастрофу неприемлем, потому что после того, как государственность в 1917 году рухнула, два десятилетия ушло на то, чтобы более-менее подняться и дойти до того уровня, который был в 1913 году. И фактически за последнюю предвоенную пятилетку мы только смогли выйти на такой уровень, который позволил отбиться от Евросоюза-1.

Опыт постмайданной Украины тоже показывает, что так нельзя. Тогда встает вопрос: а что остается можно? Остается можно только то, что, стиснув зубы, идем в интеллектуальную качалку и качаем, качаем, качаем свой творческий потенциал на темы социального управления, управления экономикой, построения эффективного, работающего коллектива, совершенствования качества управления. То есть единственный возможный вариант - это идти через закон, который требует взаимного соответствия системы управления объекту управления. Каким путем? Объект управления - общество должно перестать соответствовать вот этой элитарный системе, которая ни за что не отвечает, ничего делать не умеет и не хочет ничему учиться. Если общество не меняется, то тогда эта система идет к катастрофе. Если общество меняется, то есть школьники учатся не только по программе, но осваивают что-то сверх программы, студенты ведут селекцию того, что является ахинеей в учебных курсах и что не является ахинеей, а необходимо в жизни, то тогда спустя какое-то время они начнут входить в сферу управления, и будут изменять и характер государственного управления и управления в экономике, и кадровую политику, которая будет обеспечивать продвижение на руководящие должности других по нравственно-этическому типу людей. Тогда будут изменяться образовательные стандарты, будет изменяться культура, тематика телевещания и много чего другого. В общем, это процесс длительный, но он благ тем, что в нем может принять участие каждый. И, кроме того, он благ тем, что он ведет к результату гарантированному, и гарантированно ведет, потому что культура, -  действительно, информационно-алгоритмическая система и культура, если рассматривать ее носителей, то это тоже двухаспектно, потому что, с одной стороны, носителями культуры являются люди - живые организмы, они ходят общаются, что-то делают, а вторая сторона это то, что ноосферы – это, все-таки, не выдумка Вернадского и Тейяра де Шардена, а это, действительно, биополевая структура, которая несет разум планеты, там есть сегмент человеческий, все мы - часть ноосферы и, соответственно, каждому из нас тоже открыта возможность действовать через ноосферу. Ноосфера, действительно, действует, и действия её нравственно-этически обусловленнные, потому что один из последних примеров: Виталий Чуркин скончался в Нью-Йорке, один украинский депутат похихикал на эту тему. Через несколько дней он погиб в автокатастрофе. Для кого-то это случайность, а для кого-то это акт социальной гигиены, который был разрулен с уровня ноосферы.

На сегодня, пожалуй, всё.

Вопрос: На человечество как суперсистему, действует очень много факторов. Могут быть какие-то факторы, которые при текущем уровне нравственности, не попадают вообще в сферу интересов людей? Путь, который вы назвали: приведение к единым нравственно-этическим принципам во всем обществе, не может ли стать ловушкой? В смысле, что спектр нравственных разнообразных моделей поведения позволяет уловить какие-то факторы, которые при более узком спектре нравственных моделей он не захватит.

Величко: если мы насаждаем нравственность холопов, то может стать ловушкой.

Это вопрос на то, на что мы ориентируемся. Если мы ориентируемся на то, что творческий потенциал должны осваивать все, что общество должно быть этически однородно, потому что все живут по совести, то вот этот вот тип будет потихонечку расширять свое представительство в спектре статистики. Сейчас созданы все условия.

Вариативность позволяет в жизни увидеть, своего рода, наглядные пособия на тему о том, каким не надо быть либо наоборот увидеть наглядные пособия на тему о том, ни кому надо подражать, потому что подражание - это тупо, а кого надо понять для того, чтобы воспроизвести в себе некие благие качества, которые освоили другие. В этом отношении, кстати, тоже интересный эпизод был. Как-то раз в одном из документальных фильмов по телевизору проскользнул эпизод: брали интервью у внучатой племянницы Геринга. Она замужем, она решила, что ей надо себя стерилизовать и стерилизовала для того, чтобы вот эта нацистская генетика не передавалась дальше. Она там обронила фразу о немцах: «Что ж мы за нация такая, нет героя, которому бы хотелось подражать». Понимаете, дойти вот до такой оценки культуры собственного народа это, в общем, не просто, это не колбаски-сосисочки, не Октоберфест, это гораздо глубже. А у нас, в общем то, есть люди достойные в историческом прошлом, но либеральная культура направлена на то, чтобы мы и не думали о них, а не только на то, чтобы мы брали их себе ну не за образцы поведения, а за ориентиры нравственно-этические и деловые. Нам требуется, в общем то, просто быть самим собой и при этом работать на освоение творческого потенциала всеми и на то, чтобы он был подчинен совести.

Вопрос: в Советском Союзе среди молодежи была некая нравственноая однородность, насколько я понимаю.

Величко: Не было её. Если бы она была и она была такая, как надо, то сейчас бы Советский Союз продолжал существовать в качестве лидера цивилизационного развития человечества. Здесь сложилась так, что такие люди как Зоя и Шура Космодемьянские, они не вернулись с полей Великой отечественной войны. А вот такие люди, как папаша Порошенко и многие другие, они благополучно пережили войну. Молодежь и до войны была неоднородной и после войны она не была однородной. А, когда после того, как была навязана гонка вооружений, и Советский Союз мог поддерживать, какой ни на есть, оборонный статус только за счет ограничений в качестве жизни большинства населения (причем, это не было сутью экономического потенциала, это было результатом вредительского и идиотского управления со времен Хрущева и последующих времен до самого краха Советского Союза), то, в общем то, желание ходить в Адидасе, в джинсах, ездить на Мерседесе, оно было характерно для достаточно широких слоев молодежи. Они это, в общем-то, получили. Но рады ли они? Это вопрос дискуссионный, потому что в 2000-м году мы отмечали 20-летие окончания ВУЗа и встал вопрос об этом. И кто-то сказал: «А что вы хотели? Вот вспомните, джинсы хотели?- хотели, зарубежную музыку без ограничений хотели?-хотели, Мercedes?- да пожалуйста. Если вы этим недовольны, то это значит, что вы тогда не о том мечтали». Ну и, в общем то, вот эта политика целенаправленного разврата через средства массовой информации, через киноискусство прежде всего, она с начала шестидесятых годов проводилось при полном попустительстве и деятельном соучастие КГБ СССР, Министерства культуры и много чего еще. Поэтому сейчас мы просто пожинаем плоды того, что культуру формировали неправедно. И это опять же показатель того, о чем я говорил – культура - это информационно- алгоритмическая система и ее можно строить вариативно. Можно строительство ориентировать на достижение одних целей, а можно ориентировать на достижение других. И в отличие от государственной власти, власть над культурой открыта каждому, потому что государственная власть требует определенного статуса в системе, а это, в общем-то, требует определенного человеческого статуса и творческого потенциала. А дальше открыта и ноосфера, открыто прямое человеческое общение, которое в наше время дополняется возможностями общения через интернет практически со всем миром. Надо только действовать, а не созерцать: «Как все плохо и как все катится не туда!».

Вопрос: Вы говорили, что завершением процесса глобализации является появление новой культуры, которая будет общепринятой для всех и можно ли сказать, что из этого следует, что все предыдущие культуры, которые мы на данный момент имеем, они просто будут отмирать?

Величко: это зависит опять же от того, какой вариант глобализации мы изберем, потому что, понимаете, можно строить глобализацию таким образом, что все национальные культуры уничтожаются и замещаются некой унифицированной культурой. По этому пути предлагает идти Запад: pidgin english в качестве универсального языка глобального общения, потребительские рай на основе ГМО и всего прочего, одноразовых вещей, ну а дальше экологический кризис. Экологический кризис - это биосферно-социальный кризис, то есть там есть и биологическая составляющая и социокультурная, которая убьёт цивилизацию. А можно строить культуру так, чтобы вот эта общая интегрирующая культура возвышалась над национальными культурами, проникала в них и позволяла бы каждой из них развиваться как она может до той поры, пока она сама себя не исчерпает и не интегрируется в общую культуру. Понимаете, опять же, если обратиться к Советскому Союзу, к его истории: были поначалу попытки принудительно  русифицировать окраины. Эти попытки были охарактеризованы, как враждебные политике государства. И началось развитие системы образования на основе национальных языков и всего такого, что было прочего в национальных республиках. На этой основе там сложилась в общем то своя категория высокопрофессиональных людей по меркам той эпохи, которые обеспечивали работу медицины, системы образования, промышленности. Поскольку это многонациональная страна, то язык науки он может быть только один. Таким языком науки стал русский язык. Почему? Потому что это, во первых, была Российской империя, и, во вторых, все таки русская языковая среда была восприимчива к достижениям других народов. Это было и до революции. Посмотрите в нашу историю персонально: имена, фамилии выдающихся деятелей науки, литературы, военного дела, кого там только нет. И все они считали себя русскими. В советские времена было то же самое. Ну представьте ситуацию, что Гуревич говорит только на идиш, а Микоян - только на армянском, куда денется фирма «МИГ», она в принципе невозможна. Поэтому то, что русский язык стал общегосударственным языком, языком науки и культуры, это не какая-то политика принудительной русификации, а потому что в узконациональных рамках многим творцам просто становилось тесно, и они могли реализовать свой творческий потенциал только на союзном уровне. Но не все это могли оценить, потому что Михай Волонтир после всего подался в молдавские националисты. Если бы не Советский Союз, никто бы и не знал его, никто бы не любил его, как артиста, да и, вообще, неизвестно, смог ли он состояться в качестве актера. И таких, кстати, тоже много. Они состоялись в том качестве, в каком они смогли состояться благодаря тому, что Советский Союз был единым многонациональным государством и пути личностного развития, в общем-то, не были закрыты ни для кого. Поэтому опять же, если обратиться к тем временам, то речь шла о том, что культура в Советском Союзе должна быть национальной по форме и социалистической по содержанию. Если говорить о социалистическом содержании культуры, то это вот эти два принципа: освоение творческого потенциала всеми и нравственная этическая однородность общества на основе диктатуры совести. А нравится тебе борщ украинский или тебе нравится узбекский плов - это твое личное дело и тебе никто не мешает. Если ты хочешь петь цыганские песни по-цыгански, тоже пой, но не паразитируй. Но все это дело видно только после того, как приходит понимание, что культура - это информационно-алгоритмическая система, что она надстроечна по отношению к врожденному комплексу инстинктов и рефлексов, и что ее развитие, особенно в аспекте педагогики, то есть как мы зачинаем, рожаем и воспитываем детей, оно всё должно быть согласовано с генетической программой развития организма. Но Дума считает, что они свободны от необходимости знать всё это, и они могут учить других, их учить не надо, они уже и так умные. Как долго это будет? Это зависит от того, как будет меняться общество, и какой вклад будут делать.

Если говорить о государственном устройстве, то государственное устройство должно соответствовать обществу. Если общество живет по принципу, что «моя хата с краю, вы нам все должны», то такие же вот, как  «вы нам все должны» оказываются и в государственной власти, обладая полномочиями, они действительно ставят всех такое положение, что все действительно должны и в финансовом смысле и во всех остальных.

Голос из зала: В отличие от 1913 года мы сейчас умеем все читать, у нас есть интернет, у определенного количества людей есть желание. Большинство людей никогда историю не делало, они шли туда, куда их вели. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Либо мы сами всё делаем, либо нас поведут по другому процессу глобализации.

Сейчас на отдельных должностях начинают появляться люди, которые начинают помогать в меру своих возможностей.

Величко: Такого рода процессы обычно идут с ускорением. Эффект лавины здесь имеет место. 20 лет назад обсуждение этой тематики не на научных конференциях, не в образовательном процессе было невозможно. И, даже если можно было высказаться, это не  находило отклика, потому что, например, на Кондратьевских чтениях 1995 года впервые было так вот публично научному официозу заявлено, что в стране сложилась тирания ростовщичества и развитие страны требует ликвидации тирании, ростовщичества и построения системы беспроцентного кредитования. Это было в 1995 году, сейчас уже профессор МГИМО Валентин Юрьевич Катасонов рассказывает примерно тоже самое.

К сожалению, национальная психология такова, что упреждающе профилактировать проблемы на протяжении последних 1000 лет нам не свойственно. Всё надо прочувствовать на своем хребте. Когда оно станет неприемлемым, тогда оно уходит в историческое прошлое. Опять же, тут надо все-таки иметь ввиду, что Тютчев в своем стихотворении «Умом Россию не понять», затронул очень большую тайну, которую он выразить не смог. Он получил образование общеевропейского типа, оно не позволяло этого выразить. «Аршином общим не измерить» по той простой причине, что общий аршин нынешней эпохи создавался Россией в прошлые времена. А сейчас она создает аршин, то есть жизненный стандарт будущей эпохи. Поэтому общий аршин, который там, он неприменим здесь, потому что, если смотреть на то, что происходит в Европе - создание Евросоюза, попытка построить общеевропейскую государственность. У нас от времен Ивана Грозного, как минимум, многонациональная общая всем народом государственность, в которой есть место всем на любых уровнях: и на уровне власти, и на уровнях ниже. В попытке построить единую финансовую систему Евросоюз потерпел крах. У нас существует эта самая система давным-давно. Вопрос о мультикультурализме: тот европейский мультикультурализм, который сформировался во второй половине двадцатого века, и тот мультикультурализм, который сформировался в России на протяжении многих веков опять же со времен еще ранее Ивана Грозного, это «небо и земля». То есть те проблемы, которые Запад никак не может решить, они в России в общем то благополучно решены. Сейчас мы решаем другие проблемы. Но мы их точно также благополучно решим.