Про марксизм, мировую революцию и "Красную симфонию" Ландовского

Послушал “разведопрос” с Егором Яковлевым (https://www.youtube.com/watch?v=whVK_Twew5A ), где он в “пух и прах” раскритиковал “Красную симфонию”. Допускаю, что это – фальшивка. Егору, как историку, это лучше известно, но не согласен с критикой содержания.

1) По поводу критики марксизма в “симфонии”: марксистское учение о классовой борьбе, действительно, служит созданию непримиримых противоречий между буржуями и работягами. Маркс говорит, что капитал – непримиримый враг, что существуют неустранимые противоречия между трудом и капиталом, что буржуй пойдёт на любое преступление ради 300% прибыли. Этим Маркс направляет классовую борьбу пролетариев не на гармонизацию отношений (8-и часовой рабочий день, оплачиваемые отпуска и пр.) с буржуями ( https://www.youtube.com/watch?v=AzHyrawDY6Q ), а на “войну” до победного конца, т.е. на ликвидацию буржуев, как класса. Но поскольку благополучие и продуктивная работа капиталистической экономической системы зависят от слаженной работы “обречённых” на сотрудничество буржуев и работяг, то “война” между ними приведёт лишь к расстройству экономики и падению качества жизни как буржуев, так и работяг. И тут Маркс прекрасно понимал, что это падение качества жизни только разозлит рабочих, и в этом легко можно будет обвинить неустранимые противоречия труда и капитала и призвать рабочие массы к более решительным действиям. Конечно, это никак не значит, что не нужно бороться за свои права из-за опасения расстроить экономику, просто нужно дать буржуям “путь к отступлению” в виде реализуемых требований, а не “зажимать” их “в угол”, объявляя бескомпромиссными классовыми врагами.

Таким образом, теория классовой борьбы Маркса может легко “расшатать” даже более-менее благополучные капиталистические страны, создав там реальную революционную ситуацию “на пустом месте”. Эта тактика схожа с тактикой братьев Шендриковых, сорвавших подписание трудового договора между нефтяниками и бакинскими нефтяными рабочими и бросивших последних громить нефтяные скважины в конце 1904 года, после чего они, вообще, остались без работы. Это и объяснял “Раковский”.

Но гармонизацию взаимоотношений между трудом и капиталом нужно начинать не с 8-ми часового рабочего дня и повышения з/п, а с налаживания нормальной денежной системы в стране, иначе любая борьба пролетариата за свои права лишь разорит предприятия, после чего пролетарий окажется “на улице”, а потом – на баррикадах. Примером ненормальной денежной системы может служить введение “золотого стандарта” в РосИмперии и других ведущих странах (см. А.Д. Нечволодов, “От разорения к достатку”). С большой долей вероятности можно предположить, что Первая мировая война была в т.ч. способом разрешения накопившихся экономических проблем от “золотого закабаления” перед международными ростовщиками по принципу: все наши долги спишем на побеждённых. Ещё пример – банковская реформа Ламанского и Безобразова 1859 г. в Российской Империи (С.Ф. Шарапов, “Бумажный рубль. (Его теория и практика)”, гл. XII, XIII и XV), суть которой была в сокращении якобы излишней денежной массы путём изъятия и уничтожения денежных вкладов подданных, а образованные изъятием долги перед подданными “повесили” на бюджет.  Ещё пример — денежная реформа XIV века в Зап. Европе (https://www.youtube.com/watch?v=2kaNMYZ7Axo, 4:05 – 5:30 и книга Бернара Лиетара “Душа денег” -http://artifact.org.ru/proshloe-fas-i-profil-2/detalirovka-voprosov-globalnoy-teorii/11-lietar-b-dusha-deneg.html) отменившая “демерредж”, т.е. плату за хранение денег, после чего стали начислять % по вкладам, как сейчас. Если до этой реформы копить деньги не имело смысла из-за платы за удерживание их у себя, и все владельцысбережений старались вкладывать их в осязаемые продуктивные товары, хранившиеся долгое время (строительство Соборов, улучшение земель, колодцев и мельниц), то после этой реформы началось образование крупных денежных состояний у одних и дефицит оборотных средств у других, что создало “благодатную почву” для ростовщичества, которое в свою очередь стимулировало практику денежных процентных вкладов. Этим закончилось процветание Зап. Европы и наступили “тёмные века” с эпидемиями чумы, сильным голодом и резким сокращением населения. Примером так же является создание ФРС США, получившей монопольное право навыпуск доллара, причём ввод каждого доллара в экономику происходит в виде выданного ФРС США кредита (выкуп ФРС США гособлигаций – тот же кредит). В итоге, когда каждый выпущенный доллар обременён долгом, и суммарный долг экономики перед ФРС всегда превосходит количество денежной массы в ней, организовать “Великую депрессию” можно в любой момент (Н. Стариков, “Кризис. Как это делается” и док. фильм “Хозяева денег” — https://www.youtube.com/watch?v=NfAdJaFiDNg ). Наконец, наша идиотская денежная система, скорее колониальная, в которой не только независимый ЦБ, не отвечающий своими ЗВР по долгам государства (Н. Стариков, “Национализация рубля. Путь к свободе России” и статья 2 закона о ЦБ РФ) и прочей дуростью в законе о ЦБ, но и не налажен нормальный отечественный рублёвый или хотя бы валютный кредит, из-за чего наши банки и промышленники вынуждены кредитоваться за рубежом, а для этого они должны перерегистрировать свой бизнес в заграничную юрисдикцию (из выступлений Е.А. Фёдорова), иностранцы же сами решают, кого кредитовать, а кого - нет. При этом приток валюты в страну (например, из-за продажи сырья) приводит к эмиссии ЦБ-м рублёвой массы для выкупа поступающей на нашу биржу валюты, дабы не “уронить” доллар и направить валюту в “закрома” ЦБ РФ, чтобы, видимо, валюта не досталась “врагам”, т.е. отечественным экономическим субъектам. Далее, по мнению министра финансов А. Кудрина допустимый рост денежной массы составляет 35-45%, а реальный (из-за эмиссий ЦБ-м рублей для выкупа валюты) - 70 %, поэтому излишек нужно “стерилизовать”. Стерилизация осуществляется путём направления части (около четверти) бюджетных доходов в Стабфонды на покупку гособлигаций США (С. Глазьев, “Родина в опасности”, Москва, Эксмо : Алгоритм, 2009. – 256 с., стр. 126-130), и на эти деньги нас потом кредитуют из-за границы. Описанный Глазьевым механизм, приводящий к “прозябанию” российской экономики, приведён для периода министра финансов А. Кудрина, но и после него вряд ли что-то поменялось в лучшую сторону. Если верить М. Дегягину и М. Хазину, то не поменялся.

Эти примеры я привёл, чтобы показать, что при идиотской денежной системе большинство капиталистов сами являются её заложниками и не имеют возможности значительно поднять покупательную способность класса пролетариев. Конечно, на фоне работяг крупные капиталисты могут неимоверно шиковать, но если этот сверхдоход отобрать у крупных капиталистов и распределить между всеми работягами, то не факт, что з/п каждого сильно возрастёт (работяг количественно на порядки больше, чем крупных капиталистов). Более того, такое перераспределение доходов может легко “вылиться” в рост цен на потребляемую работягами продукцию, т.к. для роста благосостояния пролетариев нужен рост мощностей по производству товаров и услуг народного потребления, а не просто рост их з/п. А для роста мощностей необходимо изменение экономической политики, включая и денежную систему, дабы каждому способному организовать эффективное производство нужных обществу товаров и услуг дать возможность осуществить это независимо от его социального статуса и начального материального благосостояния.

Это утверждение поясним. Ввиду развития науки и техники, приведшего к стремительному росту отраслевой специализации народного хозяйства, для производства какого-то конечного товара (одежда, бытовая техника, квартира, личное авто, мебель, буханка хлеба и пр.) потребления требуется уже кооперация множества предприятий из различных отраслей. Например, для буханки хлеба требуется пшеничное зерно, хлебопекарное оборудование и здание хлебопекарни, электричество. Для зерна – трактор, плуг, топливо для трактора, минеральные удобрения (не обязательно), хлебопекарное оборудование тоже имеет сложный производственный цикл от добычи металлической руды до выплавки металлических деталей, выпуска проводов и микросхем. Для здания хлебопекарни требуются стройматериалы: бетон, железная арматура, кирпичи, цемент, деревянные доски, пластик, утеплитель, электропроводка и т.д. И так можно расписывать о-очень долго, хотя раньше такого не было: “Видный сенатор Катон написал книгу о ведении хозяйства в поместье. Из этой книги видно, что на вилле производилось почти все необходимое для хозяйства; только некоторые орудия труда хозяин покупал на рынке. Поля подвергались тщательной обработке, землю вспахивали до трех раз, урожайность пшеницы составляла 15 ц/га. Товарной продукцией поместья были вино и оливковое масло. Катон пишет, от поместья не стоит ждать богатства, для обогащения «лучше заняться торговлей, но она опасна, или ростовщичеством, но оно не почтенно»” – А. Пасынков, “Феномен ростовщичества” (скачано с RoyalLib.ru). А для того, чтобы упомянутая выше кооперация произошла, чтобы работающие в различных отраслях предприятия договорились о совместной работе и распределении полученного от этой работы полезного продукта, существуют деньги, без которых все эти предприятия будут простаивать без дела, не имея возможности скооперироваться и что-либо произвести.

Для пояснения этого утверждения, представим следующую ситуацию: есть некая деревня, где живут обрабатывающие землю деревянным плугом (либо сохой) крестьяне, умеющие выковывать различные металлические изделия из железной руды кузнецы, умеющие класть печи всевозможной конструкции и сложности печники, специалисты по изготовлению кирпичей разной прочности и жаростойкости и прочие жители деревни. Если крестьяне будут использовать прочный железный плуг, то смогут запахать и засеять в несколько раз больше земли, т.к. деревянный плуг не только периодически ломается и требует ремонта, но и не в состоянии выдержать интенсивной вспашки, иначе “рассыплется”. Такой плуг могут выковать кузнецы, благо есть инструменты и месторождения железной руды, но нет печи, в которой можно разогреть железо до нужной температуры. Печь такую могут сложить печники, но у них нет прочных и жароустойчивых кирпичей, которые могут изготовить специалисты по кирпичам, но для этого нужно много глины, песка и др. сырья, запасов которых у них почти нет. Зато о существовании запасов этого сырья (глина, песок и др.) знают прочие жители деревни, многие из которых в течение многих лет ходят далеко в лес, где нет помещичьих владений, чтобы набрать там грибов и ягод. Крестьянин мог бы попросить кузнеца выковать железный плуг, но ему нечем расплачиваться с кузнецом. Обещаниям же крестьянина отдать плату в виде будущего урожая кузнец не верит, т.к. опасается обмана с его стороны (кузнеца уже ранее так обманывали), хочет получить плату за свой труд сразу и в “твёрдой” валюте, и, не будучи специалистом в сельском хозяйстве, просто не верит, что крестьянин сможет запахать столько земли, чтоб на них обоих хватило, т.к. ранее крестьянину хватало полученного урожая лишь на себя. Наконец, у кузнеца нет печи для плавки железа. Последняя проблема теоретически решаема, т.к. кузнец мог бы попросить печника сложить печь для плавки железа, но и кузнецу нечем расплачиваться за печку. А пообещать расплатиться с печником различными железными инструментами, которые кузнец изготовит после того, как печник “авансом” сложит ему печь, не получится, т.к. печнику не нужны никакие инструменты, ему нужно только зерно, которое выращивает крестьянин. Наконец, у печника нет нужных кирпичей для печки, и он так же не сможет попросить специалистов по изготовлению кирпичей сделать ему кирпичи для печки, т.к. ему нечем с ними расплачиваться, а своя обычная печка у них дома есть, да и не смогут они сделать кирпичи, т.к. не имею достаточно сырья. С прочими жителями деревни ситуация аналогичная. В итоге вся деревня живёт крайне бедно, т.к. крестьяне своим деревянным плугом с трудом запахивают и засеивают жалкий клочок земли, лишь бы с голоду не сдохнуть, а остальные перебиваются случайными заработками у помещиков, купцов и фабрикантов, которые, пользуясь их безвыходным положением, нещадно их эксплуатируют. Но вот государство меняет денежную политику и делает инвестицию в сельское хозяйство, и крестьянину дают беспроцентный кредит. Крестьянин уже может пойти и заказать железный плуг у кузнеца, заплатив ему всю выданную сумму. Тот деньги примет, т.к. знает, что на них всегда можно купить на базаре нужный товар, пойдёт к печнику и закажет ему нужную печь, заплатив часть от полученной суммы. Печник, как и кузнец ранее, примет деньги, т.к. на них может купить на базаре всё нужное ему, пойдёт к специалисту по изготовлению кирпичей и закажет у него кирпичи, заплатив часть от полученной суммы. Специалист по кирпичам закажет глину, песок и др. сырьё у прочих жителей деревни, заплатив им часть полученных денег. В результате глина, песок и др. нужное сырьё будет добыто, кирпичи будут изготовлены, печка будет сложена, железный плуг будет изготовлен, и крестьянин сможет без лишних мук, связанных с поломками плуга, вспахать и засеять на-амного больше земли, получит огромный урожай, наестся вдоволь, а излишек для возврата кредита либо сразу продаст остальным жителям деревни, заработавшим деньги от участия в изготовления плуга, либо повезёт на базар, где эти же жители его купят. Поскольку даже железный плуг будет стачиваться и ржаветь со временем, то кузнец должен будет его периодически обслуживать. Печь кузнеца из-за её периодического использования для ремонта плуга так же будет периодически нуждаться в ремонте, который будет делать печник, которому в свою очередь понадобятся для этого кирпичи, для изготовления которых понадобятся глина. песок и др. сырьё, которые нужно будет добывать. Т.е. и после изготовления железного плуга для крестьянина все остальные жители деревни не останутся без дела, для чего у крестьянина должны быть деньги, чтобы заплатить за работу кузнеца, и т.д. Поэтому либо крестьянин будет каждый раз брать и отдавать кредит, либо государство, увидев, что экономика выросла, т.к. вспахивается и засеивается больше земли, и снимается больший урожай, который весь потребляется обществом, просто напечатает новые деньги и даст их крестьянину для ремонта его плуга. Мне могут возразить, что в примере с небольшой деревней, где все друг друга знают и дружат друг с другом, можно собраться вместе и безо всяких денег договориться друг с другом как о производстве железного плуга и всего необходимого для него, так и о распределении урожая зерна в зависимости от приложенных усилий каждого. В деревне – да, а в городе или государстве с миллионами жителей собраться и договориться о совместном труде и распределении полученных благ так просто уже не получится, и тут роль устных договорённостей будут играть деньги, которые для этого должны быть напечатаны, и никакой инфляции не будет, т.к. благодаря этим напечатанным деньгам создадутся новые производства товаров и услуг и вырастет их потребление со стороны населения. В противном случае будет ситуация, как у нас: рабочие руки есть, специалисты и технологии есть, ресурсов – больше, чем у кого бы то ни было, потребность в различных товарах и услугах тоже есть, но ЦБ и Минфин деньги не дают, поэтому ничего не делается (тут я утрирую, конечно, т.к. кое-что делают), и большинство живёт в бедности.

Можно сказать, что деньги в современном мире играют роль слов устной речи, с помощью которых люди друг с другом договариваются о совместной деятельности, а ограничение денег эквивалентно ограничению на максимально допустимое количество произнесённых слов при обсуждении деталей той или иной совместной производственной деятельности: если допустимое максимальное количество слов мало, то сложные виды совместной деятельности с длинными производственными цепочками, требующие высокой степени кооперации, будут невозможны, т.к. потенциальным участникам не хватит разрешённого количества слов, чтобы договориться о деталях совместной работы.

Может возникнуть мысль, что ограничение количества денег в обороте, тем не менее, не приведёт к прекращению роста экономики при наличии потенциал для её роста в виде новых технологий, незадействованных ресурсов и рабочих рук: просто по мере роста предложения товаров и услуг в ходе реализации этого потенциала будет происходить пропорциональное этому росту снижение всех цен и зарплат. Но в условиях массового использования кредита (как у нас и на Западе) такое снижение невозможно, т.к. должник должен фиксированное количество денег, не подлежащее пересмотру при росте/падении цен на продукцию, и не может согласиться с уменьшением своей з/п или уменьшением отпускной цены на продукцию, т.к. иначе может не выплатить долг.

Дополнительно отметим, что в современных условиях, когда во многих отраслях создание конкурентного производства стразу требует огромных расходов (это не средневековую кузницу построить), отсутствие доступного кредита или инвестиционных программ может привести к сковыванию общественной инициативы по организации новых производств и развитию экономики, т.к. нужно либо уже быть очень богатым, либо копить деньги много-много лет. И не факт, что в ходе многолетнего накапливания нужной суммы технологии не изменятся и первоначальный план создания производства не потеряет актуальности. А при наличии доступных кредитов нужно следить, чтобы выданные в виде кредита деньги не пошли на валютные спекуляции, иначе такие попытки стимулирования промышленного роста к росту не приведут, но вызовут колебания курсов валют и проблемы в отраслях со значительными экспортно-импортными операциями.

Может возникнуть вопрос: а для чего это нужно, зачем государству сковывать общественную инициативу по развитию страны, ведь при реализации творческого потенциала жителей государства последнее только богатеет от этого? Ответ простой: это нужно для того, чтобы существующие властные группировки, контролирующие экономику, не имели сильных конкурентов и не делили ни с кем власть. Золотой стандарт служит этой цели, т.к. золотые деньги невозможно выпускать в любых необходимых объёмах при росте экономики и потребности в них. Золота, вообще, очень мало на Земле, и контролирующий золото контролирует и экономику при золотом денежном стандарте.

О возможности построения денежной системы с платой за длительное удержание у себя денег, где производственная инициатива общества не испытывала бы нехватки в деньгах, писал Сильвио Гезель в “Естественном экономическом порядке” и Маргарет Кеннеди в книге “Деньги без процентов и инфляции”.Маркс же ничего не пишет об этом, т.к. он был сосредоточен лишь на анализе капитализма и доказывании существования непримиримых противоречий между трудом и капиталом.

2) Далее Егор Яковлев (44:30 – 47:56) критикует, точнее, высмеивает размышления “Раковского” касаемо экономической политики Гитлера. Но суть – в следующем: Гитлер, действительно, интуитивно смог создать эффективную денежную систему, не привязанную к золоту, но основанную на бумажных деньгах (о чём писал С.Ф. Шарапов и А.Д. Нечволодов, ссылки выше) с государственным Центробанком, и эта денежная система резко контрастировала на фоне денежных систем других капиталистических стран с частными ЦБ (как минимум, ФРС США и Банк Англии) и “золотыми стандартами”. Не важно, что ему американцы надавали кредитов, и ещё он пограбил другие страны, важно то, что эффективная денежная система позволяла стране избежать “закабаления” как внешнего, так и внутреннего и реализовать творческий и интеллектуальный потенциал общества в развитии промышленности и сельского хозяйства. Да и действия Гитлера в отношении др. стран нельзя на 100% назвать ограблением, т.к. по итогам Первой Мировой войны Германию саму очень сильно ограбили и территориально урезали, много чего лишив, и Гитлер отчасти брал то, что ранее и так принадлежало Германии. Примеры же “закабаления” общества через идиотские денежные системы я приводил выше. И Гитлер этим создал опасный прецедент с т.з. тех мировых общественно-политических сил, которые получили выгоду от “закабаления” обществ через дурную денежную политику в своих странах. Для прояснения этого утверждения приведём отрывок из книги “Экономические теории и цели общества” экономиста Джона Кеннета Гэлбрейта (скачано с интернета): “Но если допускается, что организации, принимающие участие в этом процессе, обладают властью, что обеспечиваются именно их интересы и люди подчиняются этим интересам, то даже наиболее благодушные неизбежно зададут вопрос: а не может ли так случиться, что экономическая теория тоже служит интересам организаций?

Организации обладают властью. Могут ли они не оказывать влияния на научную дисциплину, которая изучает их самих и процесс осуществления ими своей власти? <…> Такие вопросы совершенно оправданны. Экономическая теория создает у людей представление об их экономическом обществе. Такое представление заметно влияет на их поведение и на их отношение к организациям, которые составляют экономическую систему. <…> Насаждение полезных верований особенно важно ввиду способа, которым осуществляется власть в современной экономической системе. Он состоит, как отмечалось, в том, чтобы побуждать человека отказаться от целей, к которым он обычно стремится, и осуществлять цели другого лица или организации. <…> Все большее значение приобретает убеждение, которое состоит в изменении мнения человека таким образом, чтобы он согласился, что интересы другого лица или организации выше его собственных. Для этого жизненно важное значение имеет существование представлений об экономической жизни, которые были бы близки представлениям организаций, осуществляющих власть. То же самое относится и к процессу обучения, посредством которого насаждаются такие взгляды. Он или просто направлен на убеждение людей, что цели организации фактически полностью совпадают с их собственными целями, или подготавливает почву для такого убеждения. Представление об экономической жизни, при котором люди рассматриваются в качестве инструментов для осуществления целей организации, было бы гораздо менее полезно и удобно.

Содействие, которое экономическая теория оказывает осуществлению власти, можно назвать ее инструментальной функцией в том смысле, что она служит не пониманию или улучшению экономической системы, а целям тех, кто обладает властью в этой системе.

Частично такое содействие состоит в обучении ежегодно нескольких сот тысяч студентов. При всей его неэффективности такое обучение насаждает неточный, но все же действенный комплекс идей среди многих, а может быть большинства, из тех, кто подвергается его воздействию. Их побуждают соглашаться с вещами, которые они в ином случае стали бы критиковать; критические настроения, которые могли бы оказать воздействие на экономическую жизнь, переключаются на другие, более безопасные области. Это оказывает огромное влияние непосредственно на тех, кто берется давать указания и выступать по экономическим вопросам. Хотя принятое представление об экономике общества не совпадает с реальностью, оно существует.

В таком виде оно используется как заменитель реальности для законодателей, государственных служащих, журналистов, телевизионных комментаторов, профессиональных пророков — фактически всех, кто выступает, пишет и принимает меры по экономическим вопросам. Такое представление помогает определить их реакцию на экономическую систему; помогает установить нормы поведения и деятельности — в работе, потреблении, сбережении, налогообложении, регулировании, которое они считают либо хорошим, либо плохим. Для всех, чьи интересы таким образом защищаются, это весьма полезно”, или, как говорил Ленин, «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов». Схожим образом рассуждают М. Хазин и С. Щеглов в книге “Лестница в небо” (РИПОЛ классик, Москва, 2016, 624 с., стр. 588): “Мы целую книгу рассказывали о том, что любая общепризнанная теория в общественных науках является инструментом Власти, направленным на сохранение её стабильности и устойчивости. Иначе никто не позволит ей стать “общепризнанной”. В лучшем случае соответствующие исследования никто не будет финансировать и пропагандировать. В худшем они будут объявлены лженаукой, мракобесием и поощрением терроризма, а их авторы попадут под законы о борьбе с подрывом устоев”. То есть капиталистическая элита проводит такую экономическую политику, которая обеспечивает ей господство, и создаёт экономические теории, оправдывающие этот порядок в глазах толпы (как писал В. Белинский, толпа есть собрание  людей, живущих по преданию и рассуждающих по авторитету), а Гитлер, построив эффективную бумажную денежную систему, мог явить народам “живой” пример гораздо более эффективной денежной системы, после чего у многих могли бы возникнуть большие вопросы относительно ранее привычного и естественного экономического порядка в своих странах, и насаждённые в этих странах экономические порядки, выгодные власть имущим, могли быть подвергнуты пересмотру, тем более, гитлеровская денежная система пригодна для капиталистических отношений и не требует социалистической революции и национализации частной собственности, в отличие от советской системы. Но, к счастью для капиталистической элиты, как верно заметил “Раковский”, Гитлер не стал облекать своё изобретение в форму теории, с которой мог бы ознакомиться широкий слой людей и посмотреть пример её успешной работы в Третьем Рейхе.

Мне скажут, что такая теория и без Гитлера существует, и это – “Капитал” Маркса, прочитав который пролетарии наберутся “уму-разуму” и организуют свою жизнь на передовых принципах, при которых каждый сможет реализовать свой созидательный творческий потенциал. А раз капиталисты допустили-таки массовое издание и пропаганду антикапиталистической теории в капиталистических странах, то сказанное Дж. К. Гэлбрейтом с моими последующими рассуждениями неверно. Но дело – в том, что марксистская теория неработоспособна и является тем, о чём и говорится в приведённом выше отрывке из книги Гэлбрейта, что подтвердил сам Сталин. В “экономических проблемах социализма в СССР” он пишет: “Более того, я думаю, что необходимо откинуть и некоторые другие понятия, взятые из «Капитала» Маркса, где Маркс занимался анализом капитализма, и искусственно приклеиваемые к нашим социалистическим отношениям. Я имею в виду, между прочим, такие понятия, как «необходимый» и «прибавочный» труд, «необходимый» и «прибавочный» продукт, «необходимое» и «прибавочное» рабочее время <…> Я думаю, что наши экономисты должны покончить с этим несоответствием между старыми понятиями и новым положением вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствующими новому положению. Мы могли терпеть это несоответствие до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидировать это несоответствие” – из этого следует, что для описания экономических реалий в СССР использовались марксистские термины «необходимый» и «прибавочный» продукт, «необходимое» и «прибавочное» рабочее время и пр., которые, как указал Сталин, совершенно непригодны для этого. Т.е. в СССР была некая публичная экономическая теория, какая-нибудь политэкономия марксизма-социализма, которую могли ещё и преподавать в ВУЗах, и на основе которой, по всеобщему мнению, функционировала советская экономика, но которая была совершенно неадекватна экономическим реалиям СССР, т.е. не могла быть применима на практике, делая советское общество совершенно беспомощным в вопросах управления народным хозяйством. Тем не менее, СССР добился колоссальных экономических побед в очень тяжёлых условиях. Как же он этого достиг? Просто экономика страны управлялась умельцами, типа Евгения Самуиловича Варги, Льва Ефимовича Минца, Арсения Зверева и некоторыми другими, чьи знания и умения не были облачены в форму теории, которой можно было бы обучать в ВУЗах. Как подтверждение этого можно привести слова Сталина, сказанные накануне его смерти в телефонном разговоре с Д.И. Чесноковым: “Вы должны в ближайшее время заняться вопросами дальнейшего развития теории. Мы можем что-то напутать в хозяйстве. Но так или иначе выправим положение. Если мы напутаем в теории, то загубим все дело. Без теории нам смерть, смерть, смерть!” (со слов Р. Косолапова, http://zavtra.ru/blogs/1997-12-1653 ), а был уже 1953 год, и народное хозяйство успешно восстановилось после страшно войны и продолжало быстро расти + шла политика планомерного снижения цен. Ещё в 1951 Сталин сказал: “Мы думаем сейчас проводить очень крупные экономические мероприятия. Перестраивать нашу экономику на действительно научной основе. Для того чтобы это сделать, нужно чтобы люди, наши кадры, молодёжь знали настоящую политическую экономию. А для того чтобы знали политэкономию нужен учебник... Положение сейчас таково: либо мы подготовим наши кадры, наших людей, наших хозяйственников, руководителей экономики на основе науки, либо мы погибнем. Так поставлен вопрос историей...” (из воспоминаний Д.Т. Шепилова, http://zavtra.ru/blogs/svyornutie_proekti_stalina и https://www.jugashvili.com/blog/prudnikova-tvorci-terrora ). Сталин понимал, что судьба страны зависит от умельцев-экономистов, что не может быть удовлетворительным, т.к. совсем не факт, что среди них не найдутся (в настоящем или будущем) те, кто захочет злоупотребить своей незаменимостью. Толпу же руководство СССР дурило экономической псевдонаукой на основе марксистских воззрений, а разоблачение Сталиным советской публичной экономической науки с предложением, наконец, заняться разработкой настоящей экономической теории было руководству СССР “поперёк горла”, из-за чего после смерти Сталина издание собрания сочинений не было возобновлено вопреки соответствующему решению ЦК КПСС об увековечении памяти И.В. Сталина, принятому в марте 1953 г. Более того, после ХХ съезда изучение работ И.В. Сталина было изъято из системы историко-социологического образования и партийной учёбы, а сами произведения изъяты из общего доступа библиотек, перемещены в спецхраны, и более в СССР не переиздавались. И всё это время власть стояла на защите “истинно верного” учения от любых пересмотров и изменений.

Такая же разница между теорией и практикой в экономике имеет место и в США: “Таким образом, несмотря на то, что раньше мы имели общество, в котором экономическая теория, как и сегодня, была бредовой (может быть, не настолько бредовой, как сегодня, но все же по сути бредовой), экономика, тем не менее, функционировала, ибо она обладала мощной функциональной характеристикой: менеджер-производственник и его союзники, как политическая сила, держали под контролем гиен, именуемых бухгалтерами и финансовыми менеджерами, и держали под контролем «профессиональных» экономистов. Эти профессора из разных университетов проводили экономические конференции, на которых несли абсолютную чушь. Но никто не обращал на них внимания, поскольку производственные менеджеры и их фракция контролировали ситуацию. Этих профессоров называли обитателями «башен из слоновой кости», которые собираются и гогочут, как гуси над зерном, и ничего другого от них и не ждут. Но никто не обращал особого внимания на них. И, кроме того, были хорошие экономисты. В 1966 году положение изменилось. По чьей-то инициативе стали насаждаться другие идеи — вначале среди маоистов, детей старых университетских студентов. <…..> Эти структуры (“зелёное движение” – автор статьи) разрушили политическую власть крупных фирм, менеджеров-производственников, банкиров, связанных с менеджерами-производственниками, свели к нулю влияние здравых сил в нашем правительстве, в нашей экономике. Идиотизм, прятавшийся на экономических отделениях наших университетов в виде взглядов о «производстве товаров товарами» или чисто монетаристских воззрений, стал буйствовать и захватил все курсы” - это уже пишет Линдон Ларуш ( http://rospil.ru/newrussia/neweco/larouche/larouche6.htm ), подтверждая сказанное Дж. Гэлбрейтом. Получается, Маркс натравливал работяг на их буржуазное государство, но не давал им ничего взамен, и в случае победы они бы остались “у разбитого корыта”, т.е., без понимания, как строить государство и налаживать хозяйственную деятельность. Зачем же он это делал?

3) Мировая революция. Далее (51:10-1:00:00) Егор Николаевич и Клим Саныч говорят о мировой революции и о причинах борьбы в советской власти. На мой взгляд, они неправильно понимают смысл идеи мировой революции. Чтобы лучше понять смысл мировой революции рассмотрим Великую французскую революцию. Британская Империя тогда стремилась к мировому господству, и Франция ей в этом сильно мешала. Но социальные порядки во Франции были совершенно идиотскими: не платившие налоги и “разложившиеся” аристократия и духовенство, мало смыслившие в управлении государством (чего стоит одна афера шотландского экономиста Джона Ло), но “обвешанные” привилегиями, как ёлка гирляндами, и 3-е сословие (ремесленники и рабочие, крестьяне, купцы и буржуи), которое на своём “горбу” тянуло и Францию, и аристократов с попами. Естественно, с такой убогой элитой Франции было нелегко тягаться с Англией, чему та была несказанно рада, но во Франции потихоньку зрело народное недовольство. И если элита в массе окончательно “испортилась” и обленилась от вседозволенности и привилегий, “выкачивая соки” из народа и не давая ему развиваться, то в народе сохранён творческий и интеллектуальный потенциал, и пока элита своим идиотским управлением ещё не совсем достала людей, люди её терпят и подчиняются выработанным ею идиотским порядкам, но когда тягости станут невыносимыми, что неизбежно по мере роста некомпетентности и вседозволенности в элите и из-за постоянно принимаемых ошибочных управленческих решений (случай с Джоном Ло), люди массово откажут в подчинении элите и “сбросят” её, после чего на 1-й план выйдут наиболее энергичные и способные люди, т.к. народные массы будут концентрироваться вокруг них, и возникнет новый и более прогрессивный общественный порядок, который высвободит ранее “скованный” творческий и интеллектуальный потенциал народных масс. Последнее произойдёт в т.ч. и от того, что старые представления о жизни, из которых вытекал и на которых держался старый идиотский общественный порядок (царь/король – “божий помазанник”, ведь так сказала Святая Церковь), ранее могущие выглядеть притягательными и правильными, теперь уже достаточно дискредитированы, т.к. все хорошо прочувствовали отрицательные последствия этих представлений о жизни и вытекающих из них идиотских общественных порядков, которые, скорее всего, уже не будут воспроизведены в полном объёме. Так же не будет существовать такой общественной силы (элиты, опирающейся на достаточно влиятельный слой людей, образовавшийся в ходе длительного социального расслоения общества), которая могла бы после революции вновь “согнуть в бараний рог” народ, как это делала предыдущая элита. В итоге французское общество, избавившись от “оков” прежнего режима и “разложившейся” элиты, могло бы стремительно рвануть вперёд в своём развитии, что и имело место во Франции после революции и до якобинского террора, о чём сказал Клим Жуков в одной из своих видео выступлений в “разведопросах” (вроде один из роликов про рождение революции).

А это было неприемлемо для Британии, и было бы очень желательно направить высвободившуюся энергию французского общества в более безопасное для англичан русло, что и было сделано. Для этого был развёрнут орден Иллюминатов, проникший в масонские структуры Европы (Дуглас Рид, “Спор о Сионе”, гл. 20). В итоге французы полезли в сопредельные страны нести им свободу и для упреждения возможного вторжения с территорий этих стран во Францию для подавлению французской революции, что привело к развязыванию длительной всеевропейской войны, в которой небольшая Франция “прыгнула выше ушей”, “накостыляв” всем своим ближним и далёким европейскими соседям, но в конечном итоге объединённая европейская коалиция (Россия, Англия, Австрийская Империя, Пруссия и испанские партизаны, оттянувшие на себя около 200 тыс. французских ветеранов во время “русского похода” Наполеона) после более 10 лет войны разбила Францию “в пух и прах”, и из 26 млн. населения до начала революции осталось около 16 млн. после окончательного падения Наполеона, после чего с Францией, как конкурентом Англии, было покончено, и Франция послушно воевала в Крымской войне на стороне Англии. Одним словом, вся колоссальная народная энергия, высвободившаяся после Великой французской революции, нанесла значительный урон европейским континентальным странам и полностью “испепелила” Францию, к большому удовлетворению Британии.

В Рос. Империи в конце XIX – начале XX в. тоже зрела революционная ситуация из-за ухудшавшегося положения населения. Элита, как и во Франции, “разложилась”, была не в состоянии толково управлять страной, но “выжимала все соки” из населения для обеспечения своей роскошной жизни, лишая этим людей возможности реализовывать свой творческий и интеллектуальный потенциал на благо себя лично и родины в целом. Ситуация для большинства населения усугублялась тем, что предпринятая с воцарением Николая II догоняющая индустриализация с опорой на иностранный капитал не только очень больно ударила по благосостоянию широких слоёв населения, но и привела к появлению мощной оппозиции во властных кругах и её борьбе с этим курсом, которая очень сильно “расшатывала” государство (более подробно – тут: https://cont.ws/@kirill1/1080922 , начиная со слов “Как иллюстрацию важности вышесказанного про информационную политику государства можно привести сложившуюся в Российской Империи” во 2-й половине статьи). Сам антинародный царский режим вполне устраивал бы Британскую Империю и США, т.к. надёжно “сковывал” энергию народных масс России, но начавшаяся индустриализация таила в себе определённую опасность, а революция в России таила уже серьёзную угрозу для англо-саксов, т.к. русский народ, когда его окончательно “достанет” власть (к чему всё и шло), избавится от всех “оков”, которым царский режим “опутал” его, и стремительно рванёт вперёд (что и произошло, но с 1929 года), создав серьёзнейшие проблемы западному господству, что так же произошло, например, в виде “крушения” мировой колониальной системы и создания огромного соц. лагеря + станам Запада пришлось идти на серьёзные уступки своему трудовому населению для более-менее успешного противостояния с СССР. Поэтому, как и в случае с Францией, нужно было постараться направить высвобождаемую в ходе революции “энергию” народных масс в какое-нибудь более безопасное “русло”, т.е. если нельзя отменить некий процесс, нужно его возглавить.

Но как это сделать, и почему это, вообще, осуществимо? В государствах и обществах, где есть угнетающая народные массы элита, простой народ обычно сильно “забит” и слабо принимает участие в государственном управлении, не говоря уже о межгосударственных взаимодействиях, т.к. этим занимается элита. Но свергая свою элиту, народ остаётся “один на один” с необходимостью организации государственного управления внутри страны и выстраивания межгосударственных взаимоотношений, чем он никогда не занимался и потому имеет весьма “смутные” представления о том, как это делать. Но тут есть один момент: хотя согласно В. Белинскому “толпа есть собрание людей, живущих по преданию и рассуждающих по авторитету”, т.е. простонародье не склонно самостоятельно думать и разбираться в происходящем, но если жизнь по преданию и авторитету становится всё более и более невыносимой, то в народе может создаться общественная инициатива по осмыслению происходящего и выработке путей выхода из существующей “безнадёги”. Надо отметить, что такие интеллектуалы, не удовлетворяющиеся готовыми преданиями и авторитетами, могут существовать и в более-менее благополучном обществе, но в таком случае результаты их интеллектуальной деятельности будут слабо востребованы обществом, т.к. большинство будет предпочитать верить привычным идеологиям и вероучениям и оставаться при своих привычных взглядах на жизнь. В неблагополучном же обществе, где “беспредел”, тупость и жадность элиты нестерпимо “давят” на психику людей, вера в привычные авторитеты и идеологии будет сильно поколеблена, поэтому и результаты такой общественной инициативы будут востребованы значительной частью населения. Поэтому любая общественная сила (отечественная и иностранная), желающая “перехватить” и возглавить революцию для достижения своих корыстных целей, не должна дожидаться, пока само общество “созреет” к революции, т.е. будет более-менее готово, чтобы не только с минимальным ущербом для себя прогнать надоевшую элиту, но и взять управление государством в “свои руки”. Такой силе нужно по возможности усилить бедственность общества, дабы не дать людям времени самостоятельно разобраться в происходящем и выработать пути к решению проблем, т.к. люди злятся быстрее, чем соображают. И тогда уже сильно разозлённому и готовому к решительным действиям обществу, но ещё не разобравшемуся в том, какие именно решительные действия нужно предпринять (а какие - нет), можно предложить “своих” людей-революционеров и свои методы решения сложившихся в обществе проблем и противоречий, причём, такие методы, которые на поверхностный взгляд выглядят здравыми, разумными и способными действительно решить проблемы и противоречия общества, дабы начавшая формироваться общественная инициатива “клюнула” на эти идеи и взяла их на вооружение, а толпа последовала бы за ней. В реальности эти методы при их применении дадут не декларируемый для толпы результат, а нужный тем, кто эти методы предложил толпе. Неискушённая же в гос. управлении и международной политике толпа, ещё не успевшая самостоятельно в достаточной степени разобраться в происходящем, вряд ли заметит подвох и потому пойдёт на поводу.

Рассмотрим, как происходил “перехват” русской революции. Методом решения всех проблем, предложенным российской толпе, были придуманная сбежавшим в Англию К. Марксом коммунистическая идеология и вытекавшие из неё идеи классовой пролетарской солидарности и “мировой пролетарской революции”, в связи с чем Маркс даже 1-й Интернационал организовал. Роберт Пейн в своей книге о Ленине из серии ЖЗЛ цитирует слова Ленина, из которых следует, что когда он прочитал “Капитал” Маркса, эта книга его “перепахала”, и тогда он решил вступить на путь революции (видимо понял неизбежность революции). И не только на него эта книга так подействовала: «Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции, развившейся ещё в 90‑х годах. Профессура, пресса, молодёжь, — все поклонялись одному богу — Марксу. Марксизм с его социал-демократией считался тем, что избавит не только Россию, но и весь мир от всех зол и несправедливостей и принесёт царство правды, мира, счастья и довольства. Марксом зачитывались все, хотя и не все понимали его. Студенческие комнатки и углы украшались портретами великого учителя, а также Энгельса, Бебеля и Либкнехта.

Само правительство ещё так недавно покровительствовало марксизму, давая субсидии через своего сотрудника на издание марксистского журнала. Оно видело в нём противовес страшному террором народовольчеству. Грамотные люди, читая о диктатуре пролетариата Маркса, не видели в ней террора и упускали из виду, что диктатура невозможна без террора, что террор целого класса неизмеримо ужаснее террора группы бомбистов. Читатели не понимали или не хотели понять того, что значилось чёрным по белому. А легальный марксизм питал идейно подпольную работу “Бунда” и “Российской” партии и очень облегчал им их задачу пропаганды и, стало быть, содействовал их успеху. Непонимание нарождающегося врага во всём его значении со стороны центрального правительства не могло не отразиться и на местах» (А. Спиридович, “Записки жандарма”, Москва, «Пролетарий», 1930 г., репринтное воспроизведение 1991 г., стр. 67, 68).

Поскольку марксизм был подброшен нам вовремя с т.з. тех, кто “перехватывал” нашу революцию, то будущие лидеры марксистского революционного движения в соответствии с вышенаписанным мною мало чего сами соображали в политике: https://www.youtube.com/watch?v=JSnXhEY5ww0 (14:00-15:35) и https://www.youtube.com/watch?v=QWUMtNEOqnw (47:00-48:45), но начитавшись Маркса, уже увидели пути решения проблем страны. Так же показателен состав революционеров-марксистов, собравшихся бороться за народное счастье: Троцкий – сын богатого еврейского землевладельца и сахарозаводчика Давида Троцкого, чей дядя – еврейский банкир Абрам Животовский; австрийский еврей Карл Радек; венгерский еврей Евгений Варга; выходец из Болгарии Христиан Раковский, ставший главой УССР, чьи родители – болгарин и еврей. В партии СРов тоже много было детей банкиров и богатых землевладельцев (А. Колпакиди, https://my.mail.ru/mail/smirnovaelenaw/video/3214/6856.html , 33:00-33:40), глава СРов Виктор Чернов был на службе у немецкой разведки (Егор Яковлев, https://www.youtube.com/watch?v=86l37Vk7E-0 , 36:00-37:15), а Троцкий и Зиновьев, видимо, были масонами: «Впервые вопрос о масонстве именно в связи с руководством французской секции Коминтерна встал ещё на 2-м Конгрессе в 1920 г. Тайные члены сразу нескольких масонских орденов Зиновьев, Троцкий, Радек и другие, игравшие в то время большую роль в Коминтерне, прилагали все усилия, чтобы.. пресечь в самом зародыше любые антимасонские выступления в Коминтерне. Ещё до начала 2-го Конгресса председатель Коминтерна Зиновьев.. сделал всё, чтобы представить дело так, что для Советской России вопрос о масонстве якобы не имеет никакого значения, и поэтому он не интересует якобы российских коммунистов… Однако, несмотря на эти судорожные усилия.. во время заседаний 2-го Конгресса многие западные коммунисты указывали на масонскую опасность. Так в одном из выступлений говорилось:

«Этот вопрос не интересует русских, но имеет громадную важность в латинских странах (т.е. в латиноязычных странах Европы — В.Е.), в Англии и Америке, франк-масонство пользуется довольно большим влиянием в этих странах. Оно пользуется политической организацией, стремящейся к завоеванию и удержанию власти; оно группирует промышленников, учёных, дельцов… Вдобавок эта организация тайная, и так как во многих странах мы ещё не имеем нелегальных организаций, то, по отношению к франк-масонству, находимся в худшем положении. Товарищи, примыкающие к франк-масонству, могут нас контролировать, в то время как мы не имеем возможности в свою очередь контролировать их организации. Одной из главных причин того кризиса, который переживает в настоящий момент французская партия, являет­ся присутствие в её рядах многих франк-масонов». <…> Тем не менее, единогласно при одном воздержавшемся (Зиновьеве) пленарное заседание 2-го Конгресса Коминтерна приняло предложение итальянской партии о том, что член компартии не может одновременно быть членом масонской ложи.

Сразу же после окончания работы 2-го Конгресса Коминтерна Зиновьев развернул.. бурную деятельность по дискредитации всех тех итальянских и некоторых французских товарищей, которые выступали на 2-м Конгрессе с осуждением масонства. В течение почти года на этих товарищей оказывался беспрецедентный нажим со стороны всей своры масонов, тайно внедрённых в Коминтерн. В результате на 3-м Конгрессе Коминтерна в 1921 году было зачитано заявление Итальянской социалистической партии этому Конгрессу, в котором со ссылкой на решения Ливорнского съезда ИСП, в частности, говорилось: «Переходя к взаимоотношениям ИСП и Коммунис­тического интернационала, съезд подтверждает своё первоначальное, добро­вольно принятое решение о присоединении к Интернационалу и тем самым обязывается подчиниться постановлениям последнего Московского Конгресса (т.е. 2-го Конгресса Коминтерна, на котором было принято итальянское предложение о масонстве — В.Е.). В связи с этим съезд заявляет, что ИСП включает в свою программу все 21 условие; от оговорки, касающейся франк-масонов, она отказывается». (Подчёркнуто нами — В.Е.).

Таким образом, Зиновьеву удалось принудить итальянских товарищей отказаться от собственной принципиально правильной позиции, а также в обход единогласного решения 2-го Конгресса не включить пункт о несовместимости коммунизма с масонством в 21 условие приёма в Коминтерн. Из-за этой позиции Зиновьева на 3-м Конгрессе Коминтерна никто больше и словом не обмолвился о масонстве.

А спустя ещё один год, в 1922 году на IV Конгрессе Коминтерна в связи с продолжающейся фракционной деятельностью внутри французском партии Коминтерну вновь пришлось возвращаться к французскому вопросу, для чего была образована большая комиссия, в которую входили: В.И. Ленин, Клара Цеткин, Коларов (Болгария), Грепп (Норвегия), Валецкий и Костшева (Польша), Катаяма (Япония), Бела Кун (Венгрия) и др., которые, несмотря на присутствие в комиссии Зиновьева и Троцкого, всячески старавшихся затуше­вать вопрос о масонстве, подготовили текст резолюции по французскому вопросу, который был единогласно принят на пленарном 32-м заключительном заседании IV Конгресса Коминтерна 5 декабря 1922 года. В этой резолюции имеется целый раздел, посвящённый франкмасонству, который мы приводим здесь полностью:

«Несовместимость франк-масонства с социализмом считалась общепринятой в большинстве партий 2-го Интернационала. Итальянская социалистическая партия исключила из своей среды франк-масонов в 1914 году, и эта мера была, несомненно, одной из причин, позволивших партии во время войны проводить оппозиционную политику, так как итальянские франк-масоны в качестве орудия Антанты действовали в пользу интервенции.

II Конгресс Коммунистического интернационала не присоединил к условиям вступления в Интернационал особого пункта о несовместимости коммунизма с франк-масонством только потому, что считал это само собой разумеющимся... Неожиданно обнаружившийся для IV Конгресса Ком­мунисти­чес­кого интернационала факт принадлежности значительного числа французских коммунистов к масонским ложам является в глазах Интерна­ционала самым ярким свидетельством того, что наша французская партия не только сохранила психологическое наследие французского реформизма и парла­мен­та­риз­ма, но и чисто материальные, крайне компрометирующие верхи партии связи с секретными учреждениями радикальной буржуазии. И в то время как Коммунистический авангард собирает силы пролетариата для непрерывной борьбы против всех группировок и организаций буржуазного общества во имя пролетарской диктатуры, целый ряд ответственных работников партии: депута­тов, журналистов, вплоть до членов Центрального комитета, сохраняет тесные связи с секретными организациями врага. <…>

Интернационал считает необходимым раз и навсегда положить конец этим компрометирующим и деморализующим связям верхов Коммунистической пар­тии с политическими организациями буржуазии. Делом чести революционного пролетариата является очищение всех его классовых организаций от элементов, которые хотят одновременно принадлежать к двум борющимся лагерям.

Конгресс поручает Центральному Комитету французской коммунистической партии не позже как до 1 января 1923 года ликвидировать все связи партии, в лице её членов или групп, с франк-масонством. Всякий коммунист, принадлежа­щий к масонам, который до 1 января не заявит открыто своей организации о своём полном разрыве с масонством, исключается тем самым автоматически из коммунистической партии без права примкнуть к ней когда бы то ни было. <…>

Принимая во внимание, что самый факт принадлежности к масонству.. свидетельствует о крайней неразвитости коммунистического сознания и классового достоинства. IV Конгресс признаёт необходимым, чтобы товарищи, которые принадлежали до сих пор к масонству, и которые ныне порвали с ним, не могли в течение двух лет занимать ответственные посты в партии. Только напряжённая работа в пользу революции в качестве рядовых членов Коммунистической партии может принести этим товарищам полноту доверия и восстановить их права на занятие в партии соответствующих постов», — говорится в резолюции IV Конгресса Коминтерна» (В.Н. Емельянов, “Десионизация”, приводится по публикации в интернете). А после того, как в 1924-1927 годах в большевистскую партию хлынули новые люди “от сохи и станка” (т.е. без дореволюционного стажа), в партии стал стремительно развиваться антисемитизм: “И потому в РКП(б) оказались кадры, не вкусившие социал-демократических истин, насквозь пропитанные неприязнью к интеллигенции, включая партийную, и преисполненные не духом интернациональной солидарности (о котором имели весьма слабое представление), а сознанием национальной исключительности. Н.К. Крупская, соприкоснувшись с представителями нового партийного пополнения, подметила, что те «отождествляют интеллигентов с крупными помещиками и с буржуазией; ненависть к интеллигентам очень сильна, ничего подобного не встретишь за границей», - заключала она. Не заставил себя ждать и всплеск антисемитизма. Бонч-Бруевич недоумевал: почему это происходит при советской власти?! Понятно, что раньше эти настроения сознательно разогревал царизм, дабы одурять простонародье, но теперь, на десятом году революции, мы снова сталкиваемся с нарастающими волнами этого низменного чувства. Причём не только в несознательных, отсталых слоях, но и в недрах партийно-советского аппарата. Более того, антисемитизм становится всё более заметным явлением преимущественно в рабочей среде. Многих потрясло известие из небольшого городка Середа недалеко от Ивано-Вознесенска, где на одной фабрике в начале 1927 года над учеником-подростком еврейской национальности была учинена физическая расправа. Причём в избиении принимали участие отнюдь не отсталые беспартийные рабочие, а коммунисты и комсомольцы предприятия. <.…> Кстати, эти противоречивые тенденции хорошо улавливали эмигрантские наблюдатели. Парижская газета “Возрождение” писала, что в большевистской партии произошёл громадный приток новых членов, требующих мест… Причём большую тревогу руководящих верхов вызывают нарастающие обвинения в адрес “еврейского засилья”. Эти выпады.. караются, однако они ведут себя вызывающе, проявляя открытую неприязнь к своим “нерусским интеллигентным товарищам”” – из книги А.В. Пыжикова “Корни сталинского большевизма” (“Издательский дом “Аргументы недели”, Москва, 2016, гл. 4, стр. 150 и 153). Корреспондент британского “Times” приводит следующее свидетельство об этническом составе советской власти: “«Белая Книга» британского правительства, издания 1919 года (раздел «Россия», № 1, сборник донесений о большевизме) цитирует донесение голландского посла в Петербурге, Удендайка, направленное Бальфуру в Лондон в 1918 г.: «Большевизм организован и осуществляется евреями, не имеющими национальности, единственной целью которых является разрушение существующего порядка для собственной выгоды». Тоже писал и посол Соединённых Штатов в России Дэвид Р. Фрэнсис: «Большевистских вождей — большинство которых евреи, а 90% из них возвратившиеся ссыльные — совершенно не интересует ни Россия, ни любая другая страна, они интернационалисты, организующие всемирную социальную революцию». Доклад Уденлайка был изъят из последующих официальных британских публикаций, и подлинные документы этого рода с тех пор очень трудно найти. К счастью для историков, одному свидетелю событий удалось сохранить и официальный документ…

Этот свидетель — Роберт Вильтон (Wilton), корреспондент «Таймса», лично переживший большевистскую революцию, во французском издании его книги воспроизведён официальный список руководителей большевистских учреждений (в английском издании книги этот список опущен). Из этих документов видно, что ЦК большевистской партии, т. е. высшая власть в стране, состоял из трёх русских (включая Ленина) и девяти евреев. Следующий по значению правительственный орган — Центральный Исполнительный Комитет состоял из 42 евреев и 19 русских, латышей, грузин и прочих. Совет Народных Комиссаров насчитывал 17 евреев и 5 лиц других национальностей. Московская Чрезвычайная Комиссия руководилась 23 евреями и 13 «прочими». Среди 556 высших большевистских руководителей, имена которых были официально опубликованы в 1918…19 гг. было 448 евреев… Имена названных лиц приводятся в подлинных документах, опубликованных в упомянутой книге Вильтона...

Вильтон приложил много усилий.., чтобы информировать читателей английских газет о происходящем в России; сломленный поднявшейся против него травлей, он умер немногим позже в возрасте около 50-ти лет. <..> Воспитанный и получивший образование в России, он превосходно знал страну и владел её языком, пользуясь заслуженным уважением как в русских кругах, так и в британском посольстве. <..> Здесь ему быстро пришлось убедиться, что сообщать правду о происходящем ему не будет позволено.

Эта до тех пор неизвестная история описана с неожиданной откровенностью в «Официальной Истории Газеты Таймс», вышедшей в 1952 году. В ней обнаруживается скрытый механизм, действовавший уже в 1917 году с целью предотвращения проникновения на Запад правды о русской революции. В книге высоко оцениваются репортажи Вильтона и его положение, как корреспондента в России, до 1917 года. После этого тон сообщений о нём вдруг резко меняется. Резкие предостережения Вильтона о том, что ожидает Россию в 1917 году, как пишется в истории Таймса, «не повлияли на политическую линию газеты, отчасти потому, что их автор не пользовался полным доверием».

Почему это вдруг он перестал «пользоваться полным доверием», если его прежние труды и репутация были столь отличными?.. Как пишется далее, Вильтон стал жаловаться, что его сообщения заминают и не печатают. <..> В России началось восьмимесячное междуцарствие, подготовившее переход власти от масона Керенского к чисто еврейскому режиму Ленина и Ко. Именно в это время Вильтон вдруг потерял «доверие» своей газеты, и о причинах этого в «Официальной истории Таймса» говорится: «Вильтону весьма повредило, что одно из его сообщений… произвело в сионистских кругах и даже в министерстве иностранных дел впечатление, что он антисемит». В «сионистских кругах», как заметит читатель, даже не в коммунистических, сотрудничество тех и других становится здесь очевидным. <…>

В нём («Официальная история газеты Таймс» - автор статьи) значилось, что начальник отдела пропаганды Форин Оффиса послал издателю Таймса сообщение одного из своих сотрудников, приводившее упомянутое выше обвинение... «Официальная История» даже называет фамилию этого усердного «одного из сотрудников». Им оказался некий молодой человек Реджинальд Липер… Автор этих строк поинтересовался с помощью «Who is Who» карьерой Липера, и нашёл, что его первая служба началась (в возрасте 29 лет) как раз в 1917 году: «поступил на службу в международный отдел Департамента информации (мин-ва иностр. дел) в 1917 году». Меморандум Липера о Вильтоне был послан в «Таймс» в начале мая 1917 года. Другими словами, если он начал служить в министерстве первого января, то когда он послал в «Таймс» донос на одного из его лучших сотрудников, проработавшего в газете 17 лет, его стаж государственной службы составлял ровно четыре месяца, чего оказалось, однако, достаточным для немедленного эффекта: «Официальная История» пишет, что с этого момента все сообщения Вильтона о решающем периоде в истории России либо не доходили по адресу, либо же игнорировались. Заметим снова, что издателем «Таймса» было то же лицо, на которое жаловался полк. Репингтон в 1917…18 гг. и кому автор этой книги послал в 1938 г. заявление об уходе по той же причине невозможности работать далее в согласии с правилами честного журнализма. <…>

Взрывание соборов динамитом.. были.. проявлениями характера режима, о котором Вильтон писал: «В общей численности населения евреи представляют одну десятую, в числе комиссаров, правящих Россией, их девять из десяти, а скорее всего ещё больше». Это был репортаж, простое изложение факта, и никому не пришло бы в голову возражать, если бы то же самое было сказано, предположим, об «украинцах», вместо «евреев»; сообщение о факте стало поводом для тайного доноса только потому, что факт этот имел отношение к еврейству” – Дуглас Рид, “Спор о Сионе” («ВОГ-СВЕКРАСАФ», 2009, гл. 32, стр. 274-277). Такое же беспокойство было и советских кругах: “Известный сионистский деятель М.С. Агурский, не боявшийся острых проблем, писал в своем содержательном сочинении «Идеология национал-большевизма», что в 1920-х годах установился взгляд «на советскую власть как на власть с еврейским доминированием», и «советское руководство… должно было постоянно изыскивать средства, дабы… убеждать внешний мир, что дело обстоит как раз наоборот..»” – В. Кожинов, “Россия. Век XX” (Москва : Эксмо : Алгоритм, 2011. – 1040 с., стр. 435).

Одним словом, странные люди собрались руководить борьбой угнетённых русских рабочих и крестьян за их права. Не удивительно, что такие вожди революции стали бороться с институтом семьи, как буржуазным пережитком, в 1918 ввели обязательное совместное обучение мальчиков и девочек во всех учебных заведениях (хотя в Рос. Империи было раздельное обучение), запретили русскую историю и глумились над нею (школа Покровского), стали проводить политику “коренизации”, вылившуюся в советской Украине в совершенно абсурдную политику украинизации, когда русских рабочих индустриальных городов Малороссии и самих малороссов стали заставлять становиться украинцами, не говоря уже о том, что в УССР включили области, не имевшие на тот момент никакого отношения ни к Украине, ни к Малороссии: Донбасс, Луганская и Харьковская области (области Донецко-Криворожской республики) и Новороссия. Показательно, что одним из идеологов украинизации в УССР был такой подонок, как идеолог украинства на деньги Австро-Венгерской Империи Михаил Грушевский (ещё б Степана Бандеру пригласили). Более подробно об этом можно прочитать в книге С. Бунтовского и М. Калашникова “Независимая Украина. Крах проекта”. Насколько я помню, в 30-х Сталин в рамках борьбы с перегибами в украинизации расправился со многими такими “украинизаторами”. О характере такого революционного руководства ёмко сказано в вышеупомянутой книге В. Кожинова “Россия. Век XX” (стр. 444): “Об этом, между прочим, подробно говорится в уже упомянутом трактате видного сиониста М.С. Агурского «Идеология национал-большевизма». Здесь констатируется, что с первых же послереволюционных лет «на большевистскую партию оказывалось массивное давление господствующей (то есть — русской. — В.К.) национальной среды. Оно чувствовалось внутри партии и вне ее, внутри страны и за ее пределами… Оно ощущалось во всех областях жизни: политической, экономической, культурной… Сопротивление этому всеохватывающему давлению грозило потерей власти… нужно было в первую очередь найти компромисс с русской национальной средой… надо было, не идя на существенные уступки, создать видимость того, что режим удовлетворяет исконным национальным интересам русских»”.

На что рассчитывали многие наши революционеры, когда глумились над нашей историей и запрещали её, когда отменяли раздельное образование для мальчиков и девочек, пропагандировали классовую солидарность вместо патриотизма и пр.? Расчёт был на то, что необразованная и малограмотная масса, не знавшая истории и не читавшая российских классиков, ничего не заподозрит: если до революции истории её, вообще, не учили, то запрет/извращение истории уже после революции вряд ли кого-то смутит.

Показательно, что в Рос. Империи евреи долгое время страшно чурались русского образования и предпочитали только свои религиозные учебные заведения (хедеры) вопреки усилиям царского правительства, но с 1874 года, когда ввели льготы по службе в армии лицам с образованием, повалили валом в наши школы, гимназии и университеты (А.И. Солженицын, “200 лет вместе”. - Русский путь, Москва, 2001 – 512 с., стр. 162-163). В итоге уже при Александре III стали, наоборот, вводить квоты на поступление в гимназии и университеты для евреев (А.И. Солженицын, “200 лет вместе”, стр. 211-212). Можно уверенно предположить, что такая метаморфоза была связана с необходимостью заранее подготовить кадровый состав для намечавшейся русской революции, т.к. иудеи, в массе не знавшие даже русского языка, никак не подходили на эту роль. При этом царская политика была специально подкорректирована, чтобы заставить евреев пойти-таки обучаться в российские ВУЗы вместе с русскими вопреки требованиям их веры на отчуждённость от прочих народов.

Но не только у нас, пользуясь недопониманием толпы, “пропихивали” такие новшества “под шумок” серьёзных социальных потрясений. В Великую французскую революцию творилось подобное: “Очень часто вину за всеобщее растление умов во Франции возлагают на «Энциклопедистов» - группу философов, естествоиспытателей <…> Борясь с «пережитками феодализма» и «гнётом церкви», они так увлеклись, что долго и старательно поливали грязью уже не «пережитки», а вещи необходимые: патриотизм, честь, верность, семейные узы, веру в Бога вообще. В рамках этой борьбы с «отжившим» Вольтер, к примеру, накропал грязную пьеску, где приписывал Жанне д’Арк скотоложество – и без тени смущения объяснял потом, что сам он, разумеется, в это нисколечко не верит, но Жанна, понимаете ли, это тот образ, который «феодалы» и «церковники» используют для оболванивания масс. А потому ради просветительства и борьбы с пережитками необходимо разрушить веру в идеалы, чтобы выбить почву из-под ног реакционеров и консерваторов…” – А. Бушков, “Сталин. Красный монарх”, ЗАО “ОЛМА Медиа Групп”, Москва, 2009. – 640 с., стр. 41-42.

Тот факт, что в борьбу за интересы рабочих и крестьян включились дети капиталистов и банкиров не является для России чем-то удивительным, т.к. “вхождение в народ” с самыми искренними и благими побуждениями во времена Александра II тоже осуществляли выходцы не из бедных семей, но участие таких людей, как Троцкий, Радек и им подобных, скорее объясняется пониманием неизбежности революции (о чём им могли и поведать) и вытекающим из этого желанием оказаться в её первых рядах, чтобы не только не стать её жертвой (как капиталисты и помещики), но и получить максимальный гешефт, т.к. и после революции какое-никакое государственное управление налаживать придётся, а “забитые” и необразованные рабочие и крестьяне не смогут сразу выдать из своей среды нужное количество “государственных мужей”, и тут есть возможность реализовать уже собственные амбиции и возглавить огромную страну.

Мысль о том, что Троцкому и пр. могли поведать о неизбежности скорой революции не выглядит такой уж конспирологической: Н. Стариков в книге “1917. Кто заказал Россию” (М. : Яуза : Эксмо, 2010. - 416 с., стр. 21 и 22) приводит воспоминания В. Чернова (Чернов В.М. “Перед бурей”) о выступлении Ю. Пилсудского в Париже в начале 1914: “Пилсудский уверенно предсказал в близком будущем австро-русскую войну из-за Балкан. <..> Пилсудский ставил ребром вопрос: как же пойдёт и чьей победой кончится война? Ответ его гласил: Россия будет побита Австрией и Германией, а те в свою очередь будут побиты англо-французами <..…> Я буду с вами совершенно откровенен… Мы уже теперь усиленно готовимся на случай всеевропейской войны… Мы предпочитаем германской армии – австрийскую. У нас в Галиции уже идёт военная подготовка польских военных кадров… Австрию мы предпочли Германии, потому что она слабее и ей можно будет ставить условия”. Последний отрывок принадлежит уже соратнику Пилсудского по фамилии Идоко, будущему послу Польши в Константинополе. Карта Лабушера, о которой пойдёт речь ниже, тоже говорит в пользу этой версии. А чтобы ускорить приближение революции, дабы она свалилась, как “снег на голову”, не дав населению как следует подготовиться к свержению старого порядка и построению нового, была устроена 1-я Мировая война, не только переполнившая “чашу терпения” русского народа, но и сильно “выкосившая” ряды кадрового офицерства и гвардии, как верных охранителей старого порядка (хоть чисто монархического, хоть ограниченно монархического). И как результат незрелости и неподготовленности общества, после февральской революции началось не строительство нового общественного порядка, а нарастание хаоса и сепаратизма, революционные же партии в своём подавляющем большинстве не могли предложить какие-то адекватные решения накопившихся проблем, но делали ставку на “мировую революцию”. В итоге из всех революционеров только группа из нескольких тысяч членов РСДРП(б) во главе с Лениным (А. Колпакиди говорит, что на февральскую революцию 1917 их было лишь около 3000 - А. Колпакиди, одна из передач с Л. Володарским о революции) оказалась более-менее подготовлена к государственному строительству и решению накопившихся проблем.

Ну а главная проблема, которую предстояло решить нашим революционерам, состояла в том, что на фоне передовых промышленных стран Запада Россия оставалась отсталой и слаборазвитой с малограмотным и необразованным населением. И если возглавить революцию в такой стране, то что делать потом, как защитить революционные достижения и своё высокое положение в окружении империалистических индустриальных монстров (США, Англия, Франция и Германия), имеющих многовековую крайнюю неприязнь к нам (кроме, может США)? Можно, конечно, “стиснув зубы”, упорно работать над ликвидацией опасного отставания от передовых стран Запада, но это очень долго и тяжело, и далеко не все революционные лидеры это умеют и хотят, да и нет гарантий, что русский народ, вчерашний раб-“крепостник” своего барина, необразованный и малограмотный, которого элита мало знала (помещик узнавал о крестьянской общине из работ немецких социологов – Г.А. Артамонов, выступление на youtube), вдруг окажется настолько талантливым и способным, что в короткие сроки сможет “свернуть горы”. Поэтому и восприняли наши революционеры идею мировой пролетарской революции, заботливо подкинутую нам с Туманного Альбиона, где засел Маркс. И обстоятельства к этому складывались благоприятные: народы уже несколько лет воюют в страшной мировой бойне за интересы своих капиталистов-эксплуататоров, они сильно устали от этого занятия и сильно обозлены на своих буржуев, толкнувших их из-за своей жадности на эту чудовищную войну. Социалистические идеи были распространены в Зап. Европе ещё до 1-й Мировой войны (Италии, Франции, Германии и пр. странах были свои социалистические партии), а в ходе войны эти идеи могли только окрепнуть, поэтому в соответствии с пословицей “куй железо, пока горячо” нужно было воспользоваться так удачно сложившимся положением, чтобы помочь европейским социалистическим силам свергнуть свои буржуазные правительства и взять власть в “свои руки”, т.к. при определённой популярности марксистско-социалистических идей в Зап. Европе общественное недовольство своими властями не было таким же существенным, как в России, чтобы свергнуть буржуазную власть, даже после нескольких лет войны (что видно на примере германской революции), а вот при поддержке российского революционного пролетариата это можно было бы сделать. В результате хищные буржуазные режимы в Зап. Европе “рухнули” бы, уступив место пролетарской солидарности, и образовалось бы некое союзное социалистическое государство из промышленной Германии и аграрной России на начальном этапе, которое по совокупной мощи не уступало бы капиталистическому лагерю. Таким образом, проблема выживания революции была бы решена без особого напряжения сил со стороны нашей революционной элиты, которая, как главная и наиболее мощная сила данных социалистических преобразований, заняла бы передовое место в новообразовавшемся союзном социалистическом государстве.

Так мыслили наши революционеры, но это всё в теории. А в реальности если бы мы полезли “мутить” мировую пролетарскую революцию в сопредельные страны, то с нами произошло бы то, что веком ранее произошло с французами – для этого я и привёл пример Великой французской революции. В странах-противниках Англии (Германия, Австро-Венгрия), Италии, Румынии мы может и сделали бы революцию, но это стоило бы нам огромнейших людских потерь, и вся энергия раскрепощённого русского народа пошла бы чёрт-те на что, точнее, на продолжение кровавой бойни в континентальной Европе на радость Англии и США, после которой мы были бы так же разбиты “в хлам”, как французы после их революции и наполеоновских войн. Недаром на вышедшем в сочельник 1890 года в еженедельном журнале “The Truth”, где был опубликован антимонархический памфлет “The Kaiser’s Dream” с картой Европы, где были с хорошей точностью показаны итоги 1-й Мировой войны, Россия была обозначена, как “Russian desert”, т.е. русская пустыня (А.Б. Мартиросян, “22 июня. Блицкриг предательства. От истоков до кануна”. - М.: Вече, 2014. – 704 с., стр. 176).

Но, к счастью для нас, у Ленина хватило ума не пойти по этому сценарию, и он заключил Брестский мир. А ведь не только левые СРы, поддержавшие разгон Учредительного собрания, считали этот мир предательством дела революции (вследствие чего и произошёл левоэсеровский мятеж с убийством посла Мирбаха), но и среди большевиков очень многие были против его заключения (Дзержинский, например), а Ленину стоило большого труда “продавить” это решение, т.к. “заряженность” на превращение империалистической войны в мировую революционную у советского руководства была очень высокой. Возможно, из-за способности Ленина на такие политические “зигзаги” Троцкий загодя дал ему следующую характеристику: «Поистине нельзя с большим цинизмом относиться к лучшему идейному наследию пролетариата, чем это делает Ленин! Для него марксизм не метод научного исследования, налагающий большие теоретические обязательства, нет, это… половая тряпка, когда нужно затереть свои следы, белый экран, когда нужно демонстрировать свое величие, складной аршин, когда нужно предъявить свою партийную совесть!..» (Л.Д. Троцкий, Сборник “К истории русской революции” под ред. д.и.н. Н.А. Васецкого, Москва, “Политиздат”, 1990 г., стр. 77). Мне могут возразить, что армия к 1918 году устала и отказывалась воевать, и потому не было выбора кроме заключения мира, иначе бы это было концом едва начавшейся революции в России, потому и пошло советское руководство на этот шаг. Но после брестского мира в течение нескольких лет по всей России шла гражданская война, в которой приняли участие и “уставшие” солдаты и офицеры с фронта, и крестьянство, а в 1920-м нам ещё пришлось воевать с Польшей, даже на Варшаву пошли. Поэтому усталость – это понятие условное: сегодня солдаты устали воевать, а завтра происходят такие события, что усталость враз “улетучивается”. На это, уверен, и рассчитывали сторонники продолжения войны, когда при дальнейшем наступлении немцев война для русского солдата перейдёт в разряд отечественной, а потом при умелой пропаганде уже в революционную, к тому же к концу 1916 были заготовлены значительные запасы снарядов и патронов. Бухарин думал об этом: https://www.youtube.com/watch?v=_wufxJ8iNBU , 7:38-8:25.

Может показаться, что “заряженность” на мировую революцию была только у евреев и интеллигентов (детей капиталистов, банкиров, помещиков), которых ещё можно заподозрить в эгоистическом принципе “Россия – это вязанка хвороста в пожаре мировой революции”, но это не так: “В практике “рабочей оппозиции” явственно прослеживается решительный интернационализм и не звучат мотивы на тему “русское превыше всего”. Главную причину трудностей русской революции здесь усматривали в задержке мировой революции. Основным пунктом в идеологии “рабочей оппозиции” и “рабочей группы” была активизация революционных процессов в Европе, принимаемая крайне упрощённо, без учёта подготовленности зарубежных стран к подобным рывкам. Оппозиционные лидеры безоговорочно признавали авторитет международного Коммунистического интернационала: годы, проведённые в кругах социал-демократии, не прошли для них бесследно. У нового партийного пополнения той же староверческой закваски, но не вкусившего социал-демократических истин, приоритеты будут уже иными” – А.В. Пыжиков, “Корни сталинского большевизма” (стр. 128-129). “Рабочая оппозиция”, о которой повествует Пыжиков, состояла из выходцев из русской пролетарской среды, для которых Россия никак не могла быть “вязанкой хвороста”, но её представители вступили в партию ещё до революции и тоже успели “впитать” в себя этот интернациональный рецепт для решения чисто российских проблем.

И раз русские не бросились "сломя голову" разжигать пожар мировой революции, в котором бы и сами с большой долей вероятности сгорели, то проблема русского народа вновь стала перед Западом в полный рост. Отсюда – восстание чехословацкого легиона, подчинявшегося в тот момент Франции, через несколько месяцев после Брестского мира, что спровоцировало гражданскую войну, и поддержка русофоба Пилсудского в Польше в целях воссоздания антирусского польского государства, которую начали США в 1919, а в 1920 подключились Англия и Франция. В результате польскую армию накормили, одели, обули, вооружили, обеспечили снарядами и патронами, т.е. “воссоздали с нуля” и бросили против Советской России (Н. Стариков, “Кто заставил Гитлера напасть на Сталина”, “Питер”, СПб., 2009. – 368 с, стр. 234-235).Когда же стало понятно, что мировая революция, как средство решения проблем нашей отсталости от передовых стран Запада, не состоится, то в советском руководстве созрели капитулянтские настроения: “Вот, что говорил о планах Ягоды с компанией наш старый знакомый Артузов-Фраучи, которого тоже подмели по делу о заговоре: «Я узнал от Ягоды, что участники заговора и он сам были связаны не только с англичанами и французами, но и с немцами… переговоры велись успешно. Основная задача – восстановление капитализма в СССР. Совершенно ясно, отмечал Г.Г. Ягода, что никакого социализма мы не построим, никакой советской власти в окружении капиталистических стран быть не может. Нам необходим такой строй, который приближал бы нас к западноевропейским капиталистическим странам… Довольно потрясений! Нужно, наконец, зажить спокойной обеспеченной жизнью, открыто пользоваться всеми благами, которые мы, как руководители государства, должны иметь”. <..>. Вот содержание переговоров, по словам Артузова, тайно проводившихся с представителями Запада: “Переговоры были двоякими. С одной стороны, с Англией и Францией. Цель – восстановление военной группировки трёх держав (Антанты). Задача – поставить Германию в положение довоенного окружённого государства и тем самым заставить её отказаться от агрессивных планов. Цена соглашения – предоставление Англии и Франции исключительных привилегий в СССР: концессий, в области сбыта товаров, вывоза сырья из СССР, а так же отказ советского правительства от поддержки Коминтерна <..>. С другой стороны, говорилось о соглашении с самим агрессором – Германией. Задача – удовлетворить германские потребности на Востоке в такой степени, чтобы Гитлер сам отказался от военных устремлений против СССР как не вызывающихся необходимостью. (Речь шла даже о территориальных уступках) Цена соглашения – предоставление немцам разных привилегий…»” – А. Бушков, “Сталин. Красный монарх”, стр. 361-362. Из-за этого и пришлось избавляться от всей подобной публики, рассчитывавшей на мировую революцию, как лёгкую альтернативу тяжёлому государственному строительству социалистической супердержавы, способной в одиночку противостоять всевозможным агрессивным планам. На такое гос. строительство эта публика была не способна, но во власти ей оставаться хотелось по-любому, потому и произошла кровавая развязка 1937-38 годов, в ходе которой не только вычистили “пламенных революционеров” дореволюционного призыва, но и множество невиновных. Последнее являлось ответными репрессиями уходящих в небытьё "революционеров". Правда следует признать, что вместе с "пламенными революционерами" были вычищены и люди, подобные А.В. Косареву ( https://www.youtube.com/watch?v=zMuB47g8k9M ) и П.П. Постышеву, не участвовавшим ни в каких "троцкистских уклонах", но, наоборот, боровшимися с ними. Репрессии прошлись по ним потому, что в пылу борьбы с троцкистами они не успели приспособиться к новому технократическому укладу и оказались не пригодны для участия в дальнейшем развитии страны, но по-прежнему претендовали на ведущие роли в ней.

А если бы мировая революция удалась, то помимо указанной выше причины наши “пламенные революционеры”, полагаю, могли и далее господствовать ЕЩЁ по одной причине: с одной стороны, в ходе этой мировой революции непосредственно русский народ понёс бы значительнейшие потери и был бы сильно ослаблен, а с другой – под контролем наших “пламенных революционеров” была бы не только Россия, но и народы стран Западной Европы, которые всегда можно было бы задействовать для подавления недовольства в русских областях. Так же есть подозрения, что в случае реализации плана мировой революции основные боевые потери, скорее всего, пришлись бы на пролетарские кадры, как наиболее революционные (в ходе гражданской войны по линии профсоюзов проводились массовые мобилизации, а немалая часть крестьянства, наоборот, отвернулась от власти Советов из-за политики продразвёрстки). Их наибольшая революционность связана не с классовой теорией Маркса, а с их староверческим происхождением и крайним неприятием царской власти и церкви ( https://www.youtube.com/watch?v=o5A84CJMATo ) из-за гонений и репрессий. Именно они были наиболее приспособлены к построению общества без разделения на элиту и быдло, бедняков и олигархов, что пытались сделать в рамках Рос. Империи, но не получилось (см. пред. ссылку). Именно они, массово войдя в партию в 20-х годах и руководствуясь коллективными, а не индивидуалистскими принципами, были основными строителями СССР и внесли главный вклад в расправу с “пламенными революционерами” (А.В. Пыжиков, “Корни сталинского большевизма”). Т.е. эта часть русского населения была наиболее “опасной” для “троцкистов”. Увы, что не произошло в революцию, произошло в Великую отечественную войну - партия понесла наибольшие потери ( https://www.youtube.com/watch?v=0b9sHBLeVlE , 1:06:35-1:07:50), что и отразилось в дальнейшей судьбе СССР.

Можно сказать, что провал плана мировой революции предопределил и потерю власти значительной части советской элиты с дореволюционным стажем.

Хоть у нас и хватило ума не влезть по-крупному в сценарий мировой революции, но ориентированность на неё и интернационализм не могли не повлиять на внутреннюю и внешнюю политику молодого советского государства. И повлияли они пагубным образом.

1) Учреждение России в виде союза национальных республик (украинская, белорусская, грузинская и пр.) с правом выхода из союза. Делалось это для того, чтобы по мере свершения социалистических революций в других странах присоединять их к социалистической России, как равноправных партнёров РСФСР, объединённых в рамках общего союза. Ведь не будем же мы присоединять социалистическую Германию к России в виде автономии или в виде десятка новых областей и губерний – немцы вряд ли на такое пойдут. Поэтому нужно было иметь готовый шаблон, по которому можно было присоединять Германию, Австрию, Венгрию и пр. страны, где ожидалась революция. Таким шаблоном и стал СССР, как союз республик (Ю.Н. Жуков, “Оборотная сторона НЭПа”, “Аква-Терм”, Москва, 2014. – 448 с., стр. 26). Отдельно нужно сказать о Ленине: исходя из исследований Ю.Н. Жукова, Ленин не был сторонником такого деления, но Л. Каменев на расширенном заседании политбюро огласил надиктованное секретарю требование Ленина ( https://www.youtube.com/watch?v=DGsQRc-ZFSY , 20:40-21:40 и “Оборотная сторона НЭПа”, стр. 25), хотя в реальности Ленин не мог это сделать, т.к. по записям дежурных врачей не мог разговаривать ( https://www.youtube.com/watch?v=DGsQRc-ZFSY , 16:00-19:20). А национально-территориальное деление дало основание для вредительской политики “украинизации”, о которой я писал выше.

2) Долгая возня с заключением Брестского мира (делегация во главе с Иоффе, заявившим немецким делегатам о желании вызвать в Германии революцию, потом - “Ни мира, ни войны” Троцкого и пр. провокации, типа призывов к немцам убить Кайзера Германии) из-за желания дождаться-таки революции в Германии, что привело к похабному Брестскому миру и, возможно, необходимости решительно продолжить политику царской продразвёрстки из-за потери Украины до ноября 1918 года по условиям этого мира. Хотя не исключено, что немцы в любом случае заняли бы Украину из-за её продовольственных богатств, но не нужно было давать повод противнику.

3) Идиотский поход в 1920 году на Варшаву ради мировой революции и в расчёте на классовую солидарность польского пролетариата (https://www.youtube.com/watch?v=SSoEcSOqj_E, 14:00 – 14:40), приведший к 70-90 тыс. пленённым и затем погибшим в польских концлагерях красноармейцам.

4) Значительная материальная помощь кемалистской революции в Турции (https://news.rambler.ru/middleeast/38051100-zachem-sovetskaya-rossiya-pomogala-turtsii/ ), закончившаяся воссозданием враждебного нам государства (во время ВОВ Турция держала на границе с СССР более 25 дивизий, вынудив и нас держать там армию).

5) Не исключено, что “золотые паровозы Ильича” (заказ в начале 1922 года паровозов у Швеции, не имевшей для этого достаточного количества паровозных заводов: Н. Стариков, “Кризис. Как это делается”, “Питер”, СПб., 2009. – 304 с., стр. 113-117 и Ю.Н. Жуков, “Оборотная сторона НЭПа”, стр. 16) были попыткой профинансировать революцию в Германии в 1923 – такую версию выдвинул историк Егор Яковлев в одном из роликов на YOUTUBE.

Одним словом, идея мировой революции оказалась “троянским конём” для России.

Прочитав всё это, можно задаться вопросом: а зачем большевики, вообще, связались с такой сомнительной публикой чёрт-те какого происхождения, ведь тот же Троцкий никогда не был большевиком (вступил только в августе 1917), да и Ленин не был о нём положительного мнения (“иудушка” Троцкий)? Ответ прост: невозможно было делать революцию и налаживать революционное государственное управление, не имея на это достаточного количества дееспособных руководящих кадров. Более того, все те общественные силы (меньшевики, левые и правые СР-ы и пр.), которые были бы проигнорированы большевиками, стали бы просто мешать и вредить Октябрьской революции, т.к. от игнорирования их большевиками они не исчезли бы и не потеряли бы своего влияния и возможности действовать, но с удовольствием использовали бы каждую неудачу большевиков, ну и некоторым большевикам, типа Зиновьева, такая публика близка по духу. Поэтому большевики перед взятием власти пытались договориться с как можно большим количеством революционных сил о совместном взятии власти и впускали их в свои ряды, дабы держать их у себя “под носом”, иметь возможность на них влиять и использовать их для решения революционных задач, а не получить “партизан” в своём революционном “тылу” или на стороне врагов, к чему в итоге и скатились СР-ы (главное, что не сразу).

Значительная роль евреев объясняется и тем, что русское образованное общество, пригодное для гос. управления, в значительной степени Октябрьскую революцию не поддержало, но многие пошли в “Белое движение” воевать с Советской властью, а среди рабочих и крестьян грамотных, а тем более образованных было мало, поэтому и пришлось опереться на поддержавшее революцию российское еврейство, т.к. евреи в Рос. Империи были очень образованным народом, а регулярный тяжёлый крестьянский труд отупляет, что отметил “народоволец” А.И. Желябов, когда работал крестьянином во время “вхождения в народ” (факт про Желябова подчерпнут из лекций по истории России А.И. Фурсова). Поэтому от сохи в кресло гос. чиновника не пересядешь. Вынужденность опоры на еврейство подтверждает и В. Кожинов: “Во-первых, при беспристрастном размышлении становится ясно, что такие люди, как И. Л. Сорокин, Б. М. Думенко, Ф. К. Миронов, Н. А. Щорс, если бы даже они «свергли» стоявших над ними «чужаков», едва ли смогли в тогдашних условиях создать и удержать власть. А, во-вторых, «на стороне Троцкого» было преобладающее большинство русских военачальников. Так, командующий Первой конной армией С. М. Буденный самым активным образом выступал и против Ф. К. Миронова, и против Б. М. Думенко…” (“Россия. Век XX”, стр. 452), и Василий Витальевич Шульгин: “..евреи, как он (В.В. Шульгин – авт. статьи) определил, «явились спинным хребтом и костяком коммунистической партии», которую они «своей организованностью и сцепкой, своей настойчивостью и волей… консолидировали и укрепили». Однако еще до окончания гражданской войны, в 1921 году способный к трезвому размышлению Василий Витальевич (Шульгин – авт. статьи) недвусмысленно заявил, что именно большевики «восстанавливают военное могущество России… восстанавливают границы Российской державы до ее естественных пределов». Он уточнял: «Конечно, они думают, что они создали социалистическую армию, которая дерется „во имя Интернационала“, — но это вздор. Им только так кажется. На самом деле, они восстановили русскую армию… Как это ни дико, но это так… Знамя Единой России фактически подняли большевики… Конечно, Ленин и Троцкий продолжают трубить Интернационал… На самом деле их армия била поляков, как поляков. И именно за то, что они отхватили чисто русские области»… И Шульгин прямо сказал о полной бесперспективности в тогдашних условиях программы Белого движения, которое стремилось вернуть к власти Учредительное собрание: «…русский парламент героических, ответственных, безумно смелых решений принимать не может… Их (большевиков. — В.К.) решимость — принимать на свою ответственность, принимать невероятные решения. Их жестокость — проведение однажды решенного. «Это нужно — значит это возможно» — девиз Троцкого» <…> ..еще одно суждение Шульгина о русском народе… : «Сняв самому себе голову (то есть русскую власть и, отчасти, культуру. — В.К), он теперь бесится, что сие совершил…». Но «ежели русскую голову этот народ сам себе „оттяпал“, то „жиды“, пожалуй, даже услугу оказали, что собственную свою еврейскую голову ему на время приставили: совсем без головы еще хуже было бы!»” (там же, стр. 447-448). Некоторые люди, например, военный историк Борис Юлин, утверждают, что и после Октябрьской революции многие госчиновники продолжали работать на своих местах, т.к. нужно же было на что-то жить, из чего можно было бы сделать вывод, что указанные мною выше проблемы надуманны, но это не так. Чтобы чиновники ради сохранения своих заработков, дабы не умереть с голоду, предпочли оставаться на своих местах и служить за плату новой революционной власти, нужно было, чтобы эта революционная власть показала свою силу, свою способность управлять и контролировать ситуацию. А для этого нужны преданные и дееспособные сторонники новой власти в больших количествах. Тогда и чиновники увидят, что кроме этой новой власти нет никого и ничего, и если не будешь работать на них, то не будешь работать ни на кого, т.к. у неё всё схвачено.

Трагедия таких выдающихся людей и патриотов, как Думенко, Миронов и пр., которых упомянул В. Кожинов, состояла в том, что они не поняли роли еврейства в революции и открыто пошли против их значительного участия в ней: “Ф.К. Миронов писал Ленину 31 июля 1919 года про «коммунистов… большинство из которых не может отличить пшеницу от ячменя, хотя и с большим апломбом во время митингов поучает крестьянина ведению сельского хозяйства… Я все же хочу остаться искренним работником народа, искренним защитником его чаяний… Социальная жизнь русского народа… должна быть построена в соответствии с его историческими, бытовыми и религиозными традициями и мировоззрением, а дальнейшее должно быть предоставлено времени».
   В составленной позже декларации под названием «Да здравствует Российская пролетарская крестьянская трудовая республика» Миронов писал про «коммунистов, захвативших всю жизнь в свои руки»:«…эта дерзкая монополия кучки людей, вообразивших себя в своем фанатизме строителями социальной жизни». В другом обращении «ко всему русскому народу» он призывал: «Долой самодержавие комиссаров!».
   Понимая, очевидно, сколь опасно открыто ставить вопрос о «чужаках» в коммунистической власти, Миронов только говорил об этом, но избегал затрагивать сию тему в своих письмах и обращениях. Однако о его устных высказываниях, разумеется, стало известно на верхах. А Миронов, например, звал Троцкого «Бронштейном», утверждал, что народ гонят на «жидовско-европейский фронт» (то есть используют в «еврейско-интернациональных» целях), клеймил члена ЦК Смилгу и других чужаков «вампирами, проливающими невинную кровь» и т. п.” (там же, стр. 450).

Иван Лукич Сорокин “сам начал кровавую борьбу с теми, кого считал врагами русского народа. Факты таковы:«13 октября (1918 года. — В.К.) он (И. Л. Сорокин. — В.К.) арестовал председателя ЦИК Кавказской республики Рубина, товарищей (то есть заместителей. — В.К.) председателя Дунаевского и Крайнего, члена ЦИК Власова и начальника «чрезвычайной комиссии» Рожанского. Все эти лица — кроме Власова, евреи — были в тот же день (согласно другим сведениям — 21 октября. — В.К.) расстреляны. По объяснению приближенных Сорокина, пойманных и заключенных в тюрьму, Сорокин «ненавидел евреев, возглавлявших кавказскую власть»” (там же, стр. 451).

Наконец, Борис Макеевич Думенко “«…проводили юдофобскую и антисоветскую политику… обзывая руководителей Красной Армии жидами». К делу подшито «донесение политработника Пескарева… в котором он сообщал, что Думенко в его присутствии сорвал со своей груди орден Красного Знамени и, забросив в угол, сказал: „Не надо мне его от жида Троцкого“… Трибунал Республики имел указание Троцкого об осуждении и расстреле Думенко, который нанес ему личное оскорбление»” (там же, стр. 451).

Как далее пишет Кожинов (стр. 452), “согласно убедительным новейшим исследованиям, 30 августа 1919 года был во время боя убит пулей в затылок командир дивизии Николай Щорс, — убит «своими»… <…> Застрелил его, как доказывается, «политинспектор Реввоенсовета» одесский еврей П. С. Танхиль-Танхилевич; ранее член Реввоенсовета Юго-Западного фронта С. И. Аралов доложил Троцкому, что «в частях дивизии (Щорсовской. — В.К.) развит антисемитизм…»”. Одним словом, евреи решили злоупотребить своей революционной “незаменимостью” в сугубо своих интересах, что вызвало сопротивление у части командиров “Красной армии” и ответную реакцию на это сопротивление.

Мне могут возразить, что большевики сами своей национализацией, экспроприацией, приверженностью советской модели республики, неприятием церкови и пр. политическими безумствами оттолкнули русские образованные слои, в результате чего и вынуждены были связаться чёрт-те с кем. Но даже сын богатого еврейского капиталиста и землевладельца Давида Бронштейна и племянник еврейского банкира Абрама Животовского, почему-то смог примкнуть к большевикам, предложив русскому трудовому народу свои умения, силы и таланты по построению нового общественных порядков, оказавшиеся востребованными на определённом этапе! Хотя, казалось бы, что общего может быть у такого человека и русской “черни”, восставшей против несправедливостей? А вот наша русская патриотическая интеллигенция и не менее патриотические православные церковники (как люди, а не организация) почему-то не смогли или не пожелали предложить восставшим русским рабочим и крестьянам ничего путного, хотя времени для этого было предостаточно, либо исходили из того, что никуда это быдло от них не денется (“Чумазый этого делать не может! Не может!” – из “неоконченной пьесы для механического пианино” А.П. Чехова), а если и попробует, то его быстро приведут в чувства, но не привели.