Валерий Пякин. Вопрос-Ответ от 13 июля 2020 г. [Фонд Концептуальных Технологий]

00:01:22 Об аресте губернатора Хабаровского края Сергея Фургала. О тех, кто проголосовал против поправок к Конституции, желая что-то показать Владимиру Путину. Почему Фургал стал депутатом Госдумы от ЛДПР, а потом избрался губернатором региона. ЛДПР под руководством Жириновского – это исключительно подпиндосная структура. О протестах в Хабаровске в связи с арестом Фургала.

00:43:10 Почему 26 сентября 2019 года Валерий Пякин не подписал петицию НОД о внесении изменений в Конституцию. Почему для внесения поправок в Конституцию было проведено общенародное голосование, а не Конституционное собрание.

00:47:35 Выступление Жириновского в Госдуме по поводу ареста Фургала.

00:50:41 Участие криминального мiра в безпорядках в США, вызванных убийством Джорджа Флойда. Переформатирование США.

00:54:12 Как концептуалы и патриоты могут защитить себя и своих сторонников в агрессивной информационной среде, покровительствующей либерастам, пидорасам и т. п. Почему в СМИ всё комментируют актёры, а не настоящие специалисты в своём деле. Изучайте КОБ и ДОТУ.

Ведущий: Здравствуйте, Валерий Викторович!

Валерий Викторович: Здравствуйте!

Ведущий: Здравствуйте, уважаемые телезрители, аудиослушатели и товарищи в студии! Сегодня 13 июля 2020 года. «Девятого июля 2020 года в отношении губернатора Хабаровского края Сергея Фургала возбуждено уголовное дело, – пишет нам Сергей. – По данным следствия он является организатором покушения на убийство и убийства ряда предпринимателей. Для жителей Хабаровска это ошеломительная новость, так как это единственный Губернатор, который начал наводить порядок. Не является ли это своеобразной истерикой либералов, которая похожа на спектакль, связанный с недавним голосованием по поправкам?»

Валерий Викторович: Тема ареста Фургала очень объёмная, и она, безусловно, связана с голосованием по поправкам [к Конституции], но совсем не так, как это предполагает человек, задавший вопрос. Совсем не так. Понятно, что он его воспринимает губернатором, который начал делать что-то для края, и от этого есть определённый позитив. Мы обо всём этом поговорим.

Но прежде, чем понять, как Фургал связан с поправками [к Конституции], вообще с общим политическим полем и насколько он позитивный как руководитель региона, нужно разобраться с тем, что же произошло при голосовании. Мы это уже говорили. И многие вещи, само собой разумеющееся, вдруг оказываются для простых людей непонятными. А для каких простых людей? А для тех, кого обманули и обманом заставили проголосовать против поправок. Они говорят: «Ну как же так? Мы за Родину. У нас другая мотивация, мы Путину хотели показать. А нас власовцами и пидарасами [называют]». На самом-то деле я о чём говорил? Ещё раз повторю, искренние враги России, власовцы и пидарасы – это не более двух процентов. Все остальные, проголосовавшие против поправок, – это люди, которых так или иначе обманули, и хотим мы того или не хотим, но эти люди в настоящий момент не являются опорой для государства – они фактически встали в ряды власовцев против своей страны.

Объясню вот на каком примере. Скажем, идёт стройка, и для того, чтобы штукатурить в доме или же класть кирпичи, требуются разные растворы, разное содержание цемента. То есть при одном растворе можно вести одни работы, при другом растворе можно другие работы вести. Более конкретно это видно на примере кислот: разная концентрация кислоты позволяет одной и той же кислотой осуществлять разные операции. Для одной операций требуется одна концентрация кислоты, для другой – другая концентрация кислоты, их невозможно [взаимозаменить].

Так вот для управления государством требуются определённое состояние, умонастроение и понимание процессов управления всем населением: с одним умонастроением можно одни процессы проводить, с другим – нельзя процессы проводить. Если люди, желая показать Путину то-то или то-то, проголосовали против поправок в Конституцию, [то] на них рассчитывать при осуществлении манёвра нельзя – они солдаты другой армии сейчас. Ну они не понимают, что делает Путин, они не понимают простой вещи: что голосование за Конституцию – это не голосование по поправкам или выказывание какое-то доверия или недоверия Путину, это определение фундаментального основного закона, на котором будет построено всё дальнейшее законодательство, и соответственно этому определяется жизнь на многие годы вперед – Путин уйдёт, а работа по этой Конституции всё равно будет продолжаться.

Это не Путину «козу» построили. Это показали: для того, чтобы государственный суверенитет России мог быть восстанавливаем… определённая часть населения ПРОТИВ государственного суверенитета – она не будет поддерживать эти процессы, потому что она хочет чего-то там показать Путину. То есть, образно говоря, для одной операции кислота готова, а для другой – нет, не хватает концентрации, просто не хватает этой концентрации.

И здесь происходит следующая вещь. Есть такой образ, его особенно [показывают] в фильмах, которые обращаются к античности (про гераклов и прочих), или даже [в] современных фильмах [с] единоборствами, [например, с] участием Джеки Чана… Есть такой эпизод, когда какого-то бойца выводят на ринг и заставляют сражаться с другим бойцом или с несколькими бойцами, и чтобы он не смог эффективно сражаться, его на цепь сажают – у него ограниченный круг возможностей на этой цепи, но ещё можно за эту цепь дёрнуть, и он упадет. И, в принципе, любое существующее законодательство, поддержка населения для руководителя государства – это та самая цепь, в рамках которой (на длину которой) он дееспособен.

И что происходит? Идёт бой. И тот, [в чьих руках] находится эта цепь, видит, что не справляется его боец с десятью бойцами, очень тяжело ему сражаться. И он: «Плохо защищаешь мои интересы! Ты этих десятерых ещё не положил!» И дёргает за эту цепь или [ставит] подножку: «Вот тебе за это! Ну-ка быстро! Ты мне в этом положении обязан ещё эффективнее сражаться!» Те, кто проголосовали против поправок, сделали ровно это – они поставили подножку президенту, для того чтобы тот [не] мог эффективно защищать интересы страны.

Ведь легитимность градуирована. Вот если Конституция, принятая под канонаду пушек из танков… ведь фактически такой ультиматум поставил Ельцин в 1993 году: «Либо вы принимаете Конституцию, либо я снова выведу танки на улицы, выведу самолёты в небо и буду бомбить мирные города и расстреливать мирных людей». И, не читая Конституцию, не зная [её содержания], ещё даже не имея возможности [её] прочитать и обсудить, её приняли, потому что нужно было избежать гражданской войны. И долгими-долгими годами, наконец, была подготовлена [возможность для того], чтобы можно было совершить манёвр и внести в Конституцию положения, которые бы работали на интересы страны. Но внести [поправки] в защищённые статьи [Конституции] не могли, внесли в незащищённые. И в результате у нас получилось, как в историческом анекдоте: «Что есть двуглавый орел?» – император Николай ll спрашивает у матроса. – «Урод, Ваше Величество!» – отвечает матрос. То есть фактически в Конституции присутствует и то, и другое.

Народ высказал в своей массе то, что он хочет суверенитета страны. Но! Есть же часть людей, которая суверенитет страны не поддержала, потому что она Путину чего-то там хотела показать. И что, враги России не будут использовать этот потенциал против России? Они должны это использовать и будут использовать. И арест Фургала – это одна из форм использования этих людей. Пока они ещё не осознали, что они собственными руками убивают своё государство, их нужно вывести против Путина, против страны. А потом [будут говорить]: «Ну мы же не знали». Вон как на майдане попрыгали за [чьи]-то интересы: «Мы же не знали, мы прыгали за другое».

Извините, вы не дети, вы вполне адекватно можете прочитать предложенные поправки, [ваше] образование позволяет понять, к чему это приведёт, и вы голосовали против вполне конкретных ситуаций. То есть пока эти люди управляемы… Это как на Украине: «Лишь бы только не Порошенко!» Пришли, проголосовали, привели [к власти] Зеленского. Чего потеряли? Землюпотеряли. Так вот ровно этот манёвр был применён и здесь – по отношению к тем, кто проголосовал против поправок. [Им] надо чего-то там показать [Путину]. А раз они ведутся, раз они как ослы за морковкой готовы идти, готовы обрушить своё государство, кому-то там чего-то показывая, они не понимают, что тем самым подрывают, вообще-то, будущее своей страны. Конституция – это не для Путина, это для всех.

И вот сейчас нужно переписыватьстатьи законов, многопереписывать. А как они будут переписаны, если в [поправках к] Конституции есть требование народа к суверенитету, а в защищённых статьях [Конституции прописано] преимущество международного права, международный диктат, отсутствие суверенитета страны? А управленческий корпус против суверенитета страны. Вы посмотрите, что творится с коронавирусом. У нас вот губернатор вообще с ума сходит от ненависти к России – пандемию объявил. То есть он специально создаёт ситуацию, чтобы людей напрячь по полной программе, озлобить, вывести их против страны, вывести против президента – он делает всё, чтобы людей озлобить. Больше он не занимается ничем! А что, он один [такой]? А что, у нас по стране по-другому?

И вот в этих условиях происходит ситуация, когда арестовывают губернатора. По сути предъявленных обвинений, обвинения такие, что, безусловно, он должен понести наказание. Но возникает вопрос: «А кто арестовал Фургала? Почему именно сейчас?» Ответа на этот вопрос нет. Потому что арест Фургала объективно необходим, как с государственной точки зрения, так и с точки зрения американской страновой «элиты», которой сейчас, когда есть определённый протестный потенциал, пока есть люди, которых удалось оболванить во время обсуждения поправок в Конституцию, можно вывести этих людей на улицы и на основе этого совершить государственный переворот. Люди на улице нужны только для одного – для создания картинки, для создания состояния истерии всего общества. Эти люди уже готовы, они уже проголосовали против суверенитета страны, их можно вообще…

[А] какой же интерес самого Фургала арестовывать? И вот здесь нужно немножко поговорить том, [кем является] Фургал в системе управления – как государственного, так и надгосударственного.

Прежде всего, никаким позитивным губернатором Фургал не является априори, от слова совсем. Почему? Он же делал то или [иное для региона]. Он делал ровно то, что необходимо было делать в рамках ОБЩЕГО процесса восстановления страны. И всё это дело, в общем-то, работает примерно так (по усредненной формуле): из 5 рублей, данных для реализации проекта, 3 распределяются по своим фирмам якобы под участие в этом проекте, 50 копеек идёт на то, чтобы этот проект хоть как-то реализовывался, а полтора рубля зависают – ну нет пока возможности их украсть. И Фургал просто не имел другой возможности, [кроме] как хоть что-то сделать позитивное для края. Биография его к этому обязывает.

Фургал становится депутатом Госдумы в 2007 году (год очень и очень интересный). В 2004-2005 годах происходят убийства, которые инкриминируются Фургалу, а в 2007 он становится депутатом Госдумы. 2007 год – это очень интересный год. Он начался с того, что Путин произнёс свою знаменитую речь в Мюнхене, в которой мiру [была] предъявлена позиция, что Россия возвращается в глобальную политику в качестве субъекта глобальной политики, и она от этого не отступит, что бы там ни произошло. Но 2007 год характерен ещё и тем, что это был последний год, когда Путин был президентом в череде тех двух президентских сроков. И это, кстати, ставит вопрос о необходимости отмены какого-либо ограничения на занятие человеком управленческой должности. Почему? Потому что в этот 2007 год многие губернаторы уже демонстративно отказывались выполнять распоряжения президента Путина и стали открыто разворовывать те деньги, которые Путин дополнительно давал на развитие регионов.

И вот в этом 2007 году Фургал становится депутатом Государственной Думы. Очень интересно. Это что получается, в 2004-2005 годах у него происходят те самые эпизоды, которые ему инкриминируются (убийство), в 2005 году расследование по этим убийствам было приостановлено. Но в том же 2005 году генеральный прокурор вынес прокурору Хабаровского края предупреждение о неполном [служебном] соответствий, а федеральному инспектору Дальневосточного округа – выговор. И, казалось бы, всё нормально, в 2006 году у Фургала всё хорошо, потому что те, кто прикрывал это дело, пошли на повышение. Но он почему-то пошёл в депутаты Государственной Думы. Почему?

А всё очень просто: 2008 год ознаменовался тем, что Путин стал безпартийным лидером правящей партии, на которую было отписано очень много президентских функций, отписано указами президента Медведева. Дело в том, что когда Путин, наведя небольшой порядок в стране, стал уходить, то многие кланово-корпоративные группировки сочли это возможностью для своего реванша, и они для себя решили: «Путин мешал мне сделать то-то и то-то. Я с этим могу расправиться, я с тем могу расправиться и я сделаю всё, что я хочу, вот только мне Путин мешает. Я уже окреп, я укрепился до такой степени, что я такой весь из себя могучий». Надо сказать, все четыре года Медведева, как президента, вообще так никто и не рассматривал, [смотрели] как на Зеленского: ну играет свою роль пацан, пусть играет. Он один срок был президентом, мечтал потом пойти на второй [срок], потому что он очень хорошо служил американцам, уничтожая страну. Но он… заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибёт. Так вот американцы сказали: «Уж лучше мы с умным Путиным, чем с этим непредсказуемым Медведем, будем иметь дело». Он их напугал своею услужливостью так, что они от него шарахнулись. Но мы сейчас говорим не об этом.

Дело в том, что кланово-корпоративные группировки стали возвращаться в «девяностые», пытаясь захватить бизнес друг у друга. В результате сложилась ситуация: если какая-то кланово-корпоративная группировка… в фильмах часто такое [бывает, когда] есть разнонаправленные интересы разных банд, и кто-то приставляет [один] пистолет к голове одного бандита, другой пистолет – [к голове] другого бандита, но в это время два-три пистолета приставлены к его собственной голове. То есть такой клубок всех взаимных противоречий, что всем стало страшно: кто-то пошевелится, и будет полная катастрофа, начнётся бойня хуже, чем в 1990-е. А многие уже как бы остепенились, отошли уже, покоя захотелось, они как бы уже начали врастать в Запад, им хотелось какого-то прагматизма. Медведев, оказывается, президентом не может быть, ну не справляется со своими обязанностями. Путин – премьер-министр, но он не может заниматься, скажем, кадровыми вопросами, это прерогатива президента, и много ещё чего. И тогда была придумана формула, по которой «Единая Россия» – это правящая партия, Путин – безпартийный лидер партии, и он по-прежнему продолжает «разводить» всех.

Но это в 2008 году, а ситуация-то эта начала разворачиваться уже в 2007 году. Вот прежде, чем в 2008 году все кланы приставили пистолет друг к другу и пошли потом [просить о помощи]: «Путин, разведи, ты успокой! Да, нам неприятны ограничения, но это всё-таки возможность ведения какого-то цивилизованного бизнеса. А так мы просто друг друга перестреляем». А в 2007 году этот процесс только начинался, и было понятно, что рвать будут друг друга со страшной силой. Вспомните противостояние Следственного комитета России и Генеральной прокуратуры, когда прокуроры щемились по всему мiру, потому что они крышевали игорный бизнес, проституцию, наркомафию. Их Следственный комитет хорошо подрезал. А те, кто крышевал Фургала, – как раз из прокуратуры, [которой] противостоял Следственный комитет, который и дальше ведёт всё по Фургалу.

Необходимость политической крыши была осознана в 1990-е годы. Но поскольку в 1990-е годы система только начинала складываться, [то] у всех партий были маленькие возможности, и, соответственно, политическая крыша была маленькая. Но эффективность политической крыши по отношению к любой криминальной крыше была просто объективна. Чем дальше Путин устанавливал государство, тем стоимость политической крыши становилась дороже. И если раньше, в 1990-е годы, любой предприниматель мог зайти в любую партию, и там уже играло роль только [то], сколько денег он даст в казну партии, лидеру партии или ещё [на что-то] (и соответственно этому [получал] номер в избирательном списке партии… прошла эта партия, не прошла, но какая-то политическая крыша есть), то по мере того, как был наведён порядок в политической сфере, купить место в политической партии, купить политическую крышу можно было, только лишь имея определённый управленческий ресурс, в котором была заинтересована та сила управления, которая эту политическую партию содержит.

Политическая партия – это всегда мешок денег, который под неё подложили определённые кланово-корпоративные группировки. [Партия] должна выражать политические интересы этой кланово-корпоративной группировки в государственном механизме.

И к 2007 году уже было с кристальной очевидностью видно, что «Либерально-демократическая партия России» под руководством Жириновского – это исключительно (исключительно!) подпиндосная структура. Это и доказал, в принципе, Жириновский, участвуя в выборах [президента] Соединённых Штатов, – когда во [время] «рашагейта» Трампа объявляли русским агентом и он говорил: «Какой я русский агент?», [ему отвечали]: «А ты не отворачивайся. Вон, видишь, политический деятель, руководитель одной из фракций в Государственной Думе Жириновский говорит, что ты “наш”, ты работаешь на Россию». А Жириновский всё время так делал: он постоянно подсаживал Трампа, он постоянно делал все информационные посылы, которые были необходимы демократической партии и Клинтон, чтобы Трампа осаживать. И если бы не такое жёсткое противостояние страновиков и глобальщиков в Соединённых Штатах, судьба Жириновского уже давно была бы решена – такие вещи вообще не прощаются, просто не прощаются!

Так вот купить место в ЛДПР – в подпиндосной структуре – можно было, только лишь если предоставишь этой самой структуре определённый ресурс, определённой направленности. Фургал пришёл из криминала. В то время криминал очень серьёзно управлял вообще всей страной, а Дальним Востоком в особенности. И когда пришёл в партию Фургал? В 2007 году, когда стало понятно, что в разборках кланово-корпоративных группировок его могут просто-напросто помножить на ноль, в любой момент могут арестовать, ему срочно потребовалась политическая крыша. И он получил её в ЛДПР – он там решил пересидеть, он там решил закрыться, потому что он получил депутатский иммунитет, политическая партия достаточно серьёзная, за ней стоит одна из «башен Кремля», и соответственно этому работать по его уголовному делу, в общем-то, безперспективно – пока ты наработаешь что-то, что-то предъявишь… Во-первых, когда ты будешь работать, есть государственные механизмы, [чтобы] блокировать эту работу. А когда что-то сделано, то пока ты получишь решение о снятии неприкосновенности, там очень много [препятствий может быть]. И такие дела, в общем-то, делают по мере возможности, то есть особо на них не упирая. Но их никто никогда не кладёт в архив как таковой, потому что такие дела на человека, который ещё к тому же стал политическим деятелем и руководителем российского масштаба, это очень и очень важно.

И когда Фургал пошёл в спарринг, просто чтобы состоялись выборы в Хабаровском крае, он не планировал избираться [губернатором], просто не планировал. Но сработал «эффект Зеленского», когда люди уже [отчаялись], их так достала вся эта политическая «элита», что они на основе политической демагогии Жириновского проголосовали за Фургала. И когда стало понятно, что Фургал побеждает, ему же было [сделано] предложение: «Слейся, уйди!» И ему было выгодно [слиться и не избираться губернатором] – [тогда] он сохранял за собой [депутатскую] неприкосновенность. Ему это пытались объяснить. Но ему (в том числе и Жириновский) объясняли и другое: «Ты пойми, Путин доживает последние дни в качестве президента. Не сегодня-завтра произойдёт государственный переворот – Путина не будет. Тебе никто ничего не сможет предъявить из того, что есть. Мы же совершим государственный переворот и мы будем у власти. А кто власти сможет предъявить? Власть неприкасаема будет, потому что под нами всё будет – и прокуратура, и следственный комитет. Мы совершим государственный переворот в интересах Соединённых Штатов, всё будет в шоколаде». И он проигнорировал тот факт, что как только он потеряет депутатскую политическую неприкосновенность, по нему однозначно снова начнётся интенсивная работа. Он решил, что он сможет это дело пересидеть.

Дальше он становится губернатором, как Зеленский, – на протестном [выборе народа]. Но ему нужно [как]-то пересидеть – Путин-то не уходит. А значит, в какой-то степени надо участвовать в общегосударственных процессах по восстановлению экономики, социальной сферы и всго прочего, то есть [в] общих процессах, иначе ты не успеешь дождаться, когда будет совершён государственный переворот. Не успеешь.

И всё это идёт ни шатко ни валко, по нему работают. Его покровители уходят в отставку со своих мест, и всё принимает очень динамичный оборот – всё начинает работать всё быстрее, быстрее и быстрее. А государственного переворота всё нет и нет, всё нет и нет. Значит, чтобы что-то сделать, надо поменьше украсть [и] побольше сделать – чтобы как-то защититься, чтобы был какой-то позитивный имидж. А под ним ведь… Почему ещё он должен это делать? Вот он пришёл, а система-то – не его. Да, у него есть опора в криминальном мире, но в системе управления краем у него ничего нет, ему нужно создавать всё заново. А здесь без какого-то позитивного общегосударственного тренда ничего не изменишь. Поэтому ему и здесь, с этой стороны, надо было делать что-то позитивное для государства. Пересидеть надо было, пока Путина не скинут.

И всё бы ничего, но тут голосование по поправкам [Конституции], и у врагов России появляется возможность хоть как-то, хоть где-то ещё использовать эту массу для раскачивания государства, для её обрушения. И что нужно понимать вообще всем этим подпиндосникам? Если кто-то думает, что [раз] он вошёл в [государственную] систему, что его крышует кто-то из ФСБ или ещё [откуда]-то – это абсолютно ничего не значит, отматросят и бросят. В нужный момент просто скормят, потому что так надо. И Фургал как раз в той же ситуации – в этой кланово-корпоративной группировке он [стоит] на низшей ступени пищевой цепочки, [когда на него могут] посмотреть [и сказать]: «Ну что, по нему всё понятно, мы его никак не сможем спасти. Так, может быть, возглавить процесс? Может быть, его арестовать, пока сейчас…» Может, Фургала и арестовали бы, скажем, через месяц в интересах следствия – может быть, не знаю. Я не знаю, кто его арестовал. Арестовали патриоты или подпиндосники – не знаю, это будущее покажет. Но для страны, в принципе, его арест в любом случае позитивен, и в любом случае этот процесс надо пройти.

Но для подпиндосников это означает что? Пока есть обманутые люди, проголосовавшие против поправок в Конституцию, которых можно сейчас матросить как угодно, которые уже ведутся на это дело, надо арестовывать Фургала СЕЙЧАС. А административный ресурс, криминальный ресурс, который есть в Хабаровском крае, использовать для того, чтобы изобразить там народные протесты. Ведь не секрет, что эти [протесты]организовывали централизованно подельники Фургала из администрации. Но они и себя как бы… они думают, что они [и себя] защищают – ДУМАЮТ, что они защищают. Но для тех, кто думает, что когда какое-то уголовное дело происходит, [то] нужно провести какую-то акцию, митинг, шествие, демонстрацию, [чтобы] защититься, страшная тайна [заключается в том, что] они ОШИБАЮТСЯ. И очень сильно ошибаются.

Дело в том, что любое государство, которое допустит давление на следствие и суд в форме народных выступлений, рухнет! Потому что либо это государство, либо это банда. На основе чего, на основе какого политически мотивированного решения [государство] должно принять, что вот люди вышли и требуют. А что вы требуете? Либо по закону живём, либо в банде – другого нет. Следовательно, выполнение требований людей, которые вышли на улицу, означает полное обрушение государства, и не ждите тогда счастья. Вон посмотрите на Украину – там тоже попрыгивали и тоже требуют, там тоже выходят [на митинги], из суда выпускают убийц, кого угодно… Счастье там полное, да?

Так вот, для подпиндосников очень важно сокрушить государство или хотя бы его подорвать. Подпиндосники прекрасно понимают, что, выведя людей на улицу, они Фургала упрессовывают до предела в камере. То есть всё, у него вообще не появляется никакого шанса (вообще никакого шанса!) на какое-то снисхождение и договорённость со следствием об изменении меры пресечения (я условно говорю, потому что с убийствами какое может быть изменение меры пресечения!), об условиях содержания, по следствию и прочее, ещё есть масса всего, например, работа адвокатов со следствием. Они прекрасно понимают, что они [его] просто утопили. Выведя людей на улицу, они топят Фургала. Да он им вообще не нужен, как и всем этим подпиндосникам…

Кстати, в концептуальном движении мы имели такой пример, когда некоторые попытались [вывести людей на протесты] ровно потому, что [арестованный] им не нужен был, они на этом хайп ловили.

Государство не может допустить диктата [толпы]. И только тогда, когда требуется совершение государственного переворота и требуется картинка, только тогда эти политически мотивированные решения, демонстрации проходят.

Смотрим на Украину! Нужно было просто оформить в качестве народного выступления – оформили. А всё остальное – от лукавого. Не может государство допустить, чтобы кто-то диктовал. В государстве существует законодательство, системы управления – и на это всё не может [оказывать влияние] давление извне, иначе это не государство, а банда.

И поэтому кто бы ни арестовал Фургала: патриоты ли либо подпиндосники… Реально людей на улицу вывели подпиндосники, которым судьба Фургала и всех этих дебилов (подельников Фургала), которые организовывали этот выход людей, вообще не интересны. Они интересны только как сакральная жертва. Сколько там, сотню настреляли на майдане? Так вот надо будет, сотню этих фургалов сделают, лишь бы только сокрушить государство. Они неинтересны. А все эти фургалы по-прежнему своим подпиндосникам, своей политической крыше служат. И когда Жириновский угрожает, он как раз угрожает тем, что будет включен ПОЛИТИЧЕСКИЙ механизм.

Ведущий: Вы упомянули о поправках. Кстати, есть вопрос: «Двадцать шестого сентября прошлого годапрошла Ваша встреча с активистами НОД, где Вам предлагалось подписаться под рядом требований, в частности, о внесении изменений в Конституцию. Вы не согласились подписывать петицию. Одним из главных Ваших аргументов было отсутствие Конституционного собрания. Что изменилось в нынешней ситуации? Собрания по-прежнему нет. Или состоявшееся народное голосование перевешивает отсутствие Конституционного собрания?»

Валерий Викторович: Это возврат к [вопросу о] поправках [в Конституцию], а надо будет потом возвратиться к Жириновскому.

Здесь о чём речь? Тогда диалог шёл об изменении ЗАЩИЩЁННЫХ статей [Конституции], которые невозможно переписать без Конституционного собрания. А сейчас произошло изменение не защищённых таким способом статьей Конституции. Это раз. Поэтому я и говорю: есть два блока. А во-вторых, я говорил: «Прежде, чем подписываться, вы покажите, под чем подписываемся». Ведь надо было [читать] параллельно два текста [Конституции – существующую и с предлагаемыми изменениями]. И один из активистов НОД сделал два параллельных текста, зачитывает статью одну, которая есть, а потом – [ту же статью] с правками… Я ему говорю: «Читай!» Вот он прочитал [один текст], потом прочитал второй. И чем дальше он читал эту статью… А потом заканчивает [чтение] и говорит: «Так [Вы] не будете подписывать». Я ему и говорю: «Ну вот видишь, ты сам понимаешь это».

То есть надо… [Требуют]: «Из такой-то статьи исключить то-то!» Вы параллельный текст-то человеку дайте, чтобы он прочитал и понял, [под чем] он подписывается. Это вам не обсуждение большое – вы же собирали-то подписи. [Так что] есть такое манипулирование. Поэтому я и не подписал. Я предложил: «Ребята, ну давайте подумайте, что [вы] предлагаете-то». И всё, вопрос пошёл в рабочем русле.

Поэтому поправки, которые сейчас приняты, они рвут Конституцию. То есть общество должно концептуально определиться. И весь народ высказался за то, чтобы были вот ЭТИ поправки, чтобы на основе ЭТИХ поправок строилась Конституция. А в защищённой-то части [Конституции закреплено] отсутствие суверенитета России. И сейчас нужно будет изменять закон.

И потому так важно предъявить ультиматум государству, вывести [народ на протесты], так сказать, заявить, что мы живём в банде, а не в государстве – чтобы защитить это, чтобы сохранить отсутствие государственного суверенитета у России.

Вот Жириновский заявляет: «Мы выйдем всей фракцией!» Да пожалуйста, выходите! Никакого политического кризиса не будет. Даже если КПРФ, голосовавшее против поправок, «Справедливая Россия» и ЛДПР все вместе выйдут. Чего [изменится]? Ну да, вы лишились своих партийных мест, а по округам будут проведены довыборы и всё. Ничего не изменится. Не будет никакого политического кризиса, не надо шантажировать! А почему шантажируют? А расчёт всё-таки идёт [на то, что] а вдруг государство дрогнет, вдруг государство сломается, и тогда можно будет это государство давить до тех пор, пока оно не рухнет. Как [это] сейчас происходит в Соединённых Штатах – ровно так.

Ведущий: Есть у нас ещё вопросы по заявлению Жириновского. Вас просят прокомментировать [его] заявление в Госдуме: «Что это? Цепь событий госпереворота или что-то другое? Может, это очередной “тридцать седьмой” год?»

Валерий Викторович: Никакого 1937 года.

Ведущий: «Жириновский предположил, что задержание [Фургала] имеет политическую подоплёку и связано с успехами губернатора. И, по словам Жириновского, Фургала не собираются исключать из партии, а фракция ЛДПР в Госдуме может сложить полномочия в знак протеста».

Валерий Викторович: В принципе, я это уже наперёд сказал. Но! Никакого «тридцать седьмого» года даже близко нет. Будут абсолютно уголовные дела против всех этих подпиндосников, которым суверенитет России не нужен. Поэтому-то Жириновский и раскачивает [лодку]. Они как бы увязываются, им нужно раскачать эту лодку, им нужно создать ситуацию майдана. Но этого не будет. А то, что они не хотят исключать человека из партии, это, в общем-то, характеристика самой партии.

Но! Опять же, ситуация [такая]. Жириновский не может бросить Фургала просто так, у него половина партии – фургалы. Они завтра… Кто ему позволит [выйти] из этой партии? Они завтра неприкосновенности лишатся. [Разве] они ему позволят выйти? Даже если [этого] потребует какая-то «кремлевская башня» (подпиндосники, которые ещё во многом осуществляют управление в стране)... Ну потребуют. А личный интерес каждого из них? Государство не снесли (у них это не получится), государство стоит. И посмотрите, [идёт], в общем-то, нормальная государственная реакция на задержание Фургала.

А вот здесь [данные события] показывают и ещё одно: то, что они его не собираются исключать [из партии] и собираются перевести расследование убийства в политическую плоскость, показывает, что вероятность того, что Фургала сдали на заклание те самые силы, у которых он купил политическую крышу, – огромная. Его просто скормили для того, чтобы попытаться хоть что-то сделать, чтобы разрушить Россию. И если он этого не поймёт, то они его до конца дотопчут. Если подельники Фургала, которые организовывают митинги, не поймут, что их просто матросят, их раскатывают, их бросили на заклание… ну, это их судьба.

Ведущий: Следующий вопрос: «Валерий Викторович, прокомментируйте, пожалуйста, последние события в США. Так называемые “чёрные пантеры” взялись за оружие и даже начали постреливать потихоньку. Что это? Вариант первый – огромный failed state под названием “США” сливают в ускоренном порядке? Или вариант второй – всё намного проще, страновики США не смогли разжечь на Донбассе третью мiровую, так они решили начать со своей собственной страны? Или вариант третий – и то, и другое вместе?»

Валерий Викторович: Вариант четвёртый – ни то, ни другое. Здесь ситуация и проще, и сложнее. Чтобы во всей полноте разобраться, [изучите] работу Внутреннего Предиктора «”Сад” растёт сам?», как раз прямо по теме.

Идёт переформатирование Соединённых Штатов. Там не «Чёрные пантеры» постреливают… Вот есть две такие показушные силы – реднеки и «Чёрные пантеры», у них [есть] оружие, всё прочее. Но они находятся в рамках правового поля и [для них] применять оружия себе дороже. А вот то, что они поддерживают определённые процессы (реднеки – на стабилизацию страны, «Чёрные пантеры» – на дестабилизацию, чтобы создать видимость силы в стране), это факт. И вопрос заключается в том, как и та, и другая сторона будут втянуты в конфликт, и будут ли они втянуты. Пока что стрельба идёт собственно криминальным мiром, и я уже про это говорил. [Говорят]: «У реднеков столько оружия». Я же уже про это говорил: оно у них всё – законное, и применение этого оружия для них проблематично. А вот у криминального мiра оружия значительно больше, и они совершенно не связаны законом (они уже нарушают закон), и они применяют это оружие как хотят.

Вопрос заключается в том, что в Соединённых Штатах идёт снос одного государства и формирование другого государства. Соединённые Штаты по факту не могут быть failed state, потому что это мiровой жандарм, и страна, в которой есть ядерное оружие и ядерная энергетика, – это очень и очень серьёзно. И переформатировать нужно таким образом, чтобы сохранить государственное управление в [ядерной] отрасли и ещё во многих других отраслях, чтобы не было глобальной экологической катастрофы и не было обрушения цивилизации на планете Земля по принципу домино. Вопрос в другом: Соединённым Штатам одну историю полностью стирают, а другую будут писать, потому что там должен быть совершенно другой народ, новый этап. Опять же всем рекомендую работу Внутреннего Предиктора СССР «”Сад” растёт сам?».

Ведущий: Следующий вопрос от Виктора: «Валерий Викторович, понимаю, почему Вы ругаете СМИ –за дело ругаете. Скажите, как могут концептуалы и патриоты России защитить своих сторонников? Ведь можно быть семи пядей во лбу, очень большим патриотом, но тебя скосят как траву, просто не дадут двигаться ни вправо, ни влево, и никто не защитит, никто не поможет, если ты осмелился проявить свою позицию. В то же время либерастня своих очень [хорошо] защищает на уровне понимания с полуслова, работают с человеком на самом глубинном уровне, продвигают, встраивают в управление и так далее. Так вот где альтернатива? Как можно противостоять сегодня этой корпоративной мафии? К кому бежать за помощью, если тебя срубили? Где альтернативные СМИ и изменения в блогосфере? Где поддержка?»

Валерий Викторович: Если вот так ждать, что к кому-то надо бежать и кто-то поможет, то ничего не получится. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Поэтому если народ хочет жить, значит, он сам должен озаботиться восстановлением государства и государственного суверенитета. Если народ этого не сделает, то этот народ рухнет вместе с государством и никакого государственного суверенитета не будет. Именно поэтому подпиндосники всё это дело и раскручивают.

Для того, чтобы обрушить российское государство, подготовительный период длился с 1953 по 1985 год (вот какой длинный период), когда нужных людей выводили на государственные должности (на управленческие должности), когда в стране формировалось нужное информационное поле – отторжение предыдущей истории, желание получить новую историю, желание получить новую роль в мiре. И отказавшись в 1991 году от своего собственного суверенитета, разрушив свою страну, мы до сих пор пожинаем плоды надгосударственного управления.

И соответственно этому вся система информации выстроена теми надгосударственными институтами управления нашей страной, которые заинтересованы в том, чтобы ресурсы у нашей страны забрать, а население чтобы перестало существовать, тем более, что это полностью соотносится с теорией «золотого миллиарда».

А что делать населению-то? Мы же видим, что всякие либерасты, пидорасы очень организованные, все средства массовой информации под них, им деньги просто так дают, чтобы снимать фильмы, клевещущие на Россию, и при этом они – «элита».

Если посмотреть, как у нас сейчас устроено общество, то это просто издевательство над здравым смыслом. У нас [на телевидении] по второму каналу идёт передача «Судьба человека». Судьба человека! И кого там постоянно [показывают]? Каких-то артистов. А что интересует? Какой же он человек? А [интересует] то, с кем он, как он, в каких позах, когда. Вот, блин, прямо настоящие дела человека! Мой герой! По другому телеканалу идёт [похожая передача] и тоже – одни артисты. Артисты изображают жизнь других людей, они изображают жизнь НАСТОЯЩИХ людей. Но разве жизнь этих настоящих людей интересует тех, кто эти передачки с артистами делает? Разве их приглашают? Разве приглашают сталеваров, военных, хлеборобов? Нет! По мнению тех, кто формирует информационное поле, это не люди – это быдло. А вот «элита», «человеки», «герои» – это только лицедеи, которые изображают этих [настоящих] людей в жизни.

Поэтому нам надо понимать: если мы хотим сохранить государство, сохраниться в истории как народ, сохранить свою страну для своих детей, значит, нам надо строить государство, но строить на СВОИХ принципах. Если вся [нынешняя] система строится для того, чтобы нас, как народ, не было… Нам внедряют: человек – только тот, кто изображает другого человека. С какой радости? Военный – это человек, сталевар – это человек. А [артисты кого-то] изображают. И они поучают на основании того, что они [по сценарию] чего-то изображают! Да, артист – тоже профессия. Но на каком основании ТОЛЬКО артисты везде и во всём? Они судят ОБО ВСЁМ, не обладая никакими знаниями об управлении сложными социальными суперсистемами, не обладая знаниями ни о каких процессах: производственных, хозяйственных – ни о каких. Они просто знают то, что [почерпнули] из сценария.

Владимир Зеленский – конкретный пример. Он изображал (чего уж и как он из себя изображал…) – президента играл! И были [у него предвыборные агитационные] видеоролики, когда он избирался. [По сюжету] возникает кризисная ситуация [при] управлении самолётом, нужно принять решение: «Чего делать-то командир?» [Зеленский]: «Я не знаю, как управлять самолётом. Зато я умею смеяться». Твоё умение смеяться сейчас поможет [управлять] кораблём [или] ещё чем-то?

И везде же так! Когда дело доходит до конкретного… Людей лечит врач, а не тот, кто изображает его в фильме. Но мнение врача не интересно. А вот мнение артиста – интересно. Ну вот [наглядный пример]: Зеленский – это конкретно то, к чему нас ведут.

Поэтому встаёт вопрос: а что же делать? А делать нужно всегда одно и то же:

Первое – нельзя лезть в лобовое столкновение с системой. Ну вы можете разбежаться и удариться головой об трактор. Трактору что-то от этого будет? Нужно понимать ресурсный потенциал человека и ресурсный потенциал системы. Система выстроена на то, чтобы уничтожать население, и только Путин работает на то, чтобы спасти государство и народ.

Значит, у каждого стоит задача обладать такими знаниями об управлении сложными социальными суперсистемами, чтобы видеть процессы управления в стране и мiре, поддерживать одни процессы и гасить другие процессы, чтобы можно было на своём рабочем месте, не входя в лобовое столкновение со своим начальником… Он может быть гораздо худшим профессионалом, и это, как правило, так и есть. Когда человек не обладает профессионализмом, он ненавидит профессионала, который [находится] у него в подчинении, потому что он понимает – этот человек профессионально состоятельный, а он нет. Но нужно пройти, что называется, по тылам: нужно показать свою профессиональную состоятельность таким образом, чтобы тот начальник свою ненависть перешагнул и был заинтересован в том, чтобы этого человека-профессионала держать рядом с собой и продвигать везде. Вот если он будет продвигать, можно менять всю систему. Образно говоря, так по тылам прошёл Путин.

Нужно учиться строить вокруг себя внутренне ненапряжённые системы, нужно состояться профессионалом. А понимая процессы управления в сложных социальных суперсистемах, можно таким образом построить свою карьеру и защитить интересы свои и своей семьи, не входя в лобовое столкновение с системой.

Но если такое произошло (а такое происходит), то нужно не на митинги бегать, не с плакатиками стоять, а входить в профессиональный диалог. [Если] предъявили человеку что-то, [то] нужно организовать общественную защиту: сейчас в этом плане можно пользоваться средствами Интернета, можно издавать газету, можно многое чего делать. Но там должны быть не лозунги и призывы, а там должен быть разговор ПО СУЩЕСТВУ. То есть каждый, кто столкнулся с такой системой, должен на основе междисциплинарного языка общения Достаточно общей теории управления, на основе знания Концепции общественной безопасности войти в эту сферу и построить общественную защиту, стать адвокатом, но на более высоком уровне. Адвокат, который знает конкретное законодательство, будет вспомогательной силой. И таким образом можно, не напрягая систему, защитить интересы человека, защитить самого человека.

А когда, кстати, так и надо было делать в конкретном случае (я имею в виду не Фургала), у нас некоторые постарались срочно побежать на майданчик, на митинг, чтобы человека ногами затоптать.

Поэтому, организовав общественную защиту на более высоком уровне понимания… Кстати, тем самым будет оказана помощь и правоохранительной системе, и судебной системе, и [защита] не будет восприниматься в качестве врага, потому что будет меняться сама среда, в которой невозможно будет проведение мероприятия по давлению на человека, использование какого-то репрессивного аппарата для того, чтобы расправиться с невиновным человеком. Так надо делать!

Но для этого нужны ЗНАНИЯ – знания об управлении сложными социальными суперсистемами, знания, которые даются в Концепции общественной безопасности и её составляющей – Достаточно общей теории управления. Поэтому нужно читать толстые книги Внутреннего Предиктора СССР, становиться концептуально властными, и тогда, поддерживая одни процессы и гася другие процессы, можно формировать массовые статистики и тем самым защищать интересы свои и своей семьи. Но! Можно защищать интересы свои и своей семьи, и не создавая массовые статистики, поскольку есть частные случаи, но человек сможет это сделать на основе знания о том, как управляются сложные социальные суперсистемы.

Ведущий: Это был последний вопрос.

Валерий Викторович: Ну что же, нам остаётся только попрощаться. Я уже, в принципе, сказал, что знания – власть. Берите эту власть в свои руки.

Мирного неба вам над головой! Счастья! До следующих встреч!