Величко М.В. (2014.07) - Разговоры о жизни 8

Михаил Величко
 
Разговоры о жизни 8

Видео http://poznavatelnoe.tv/velichko_razgovor_08
Михаил Величко – кандидат экономических наук
 
Михаил Величко: Прошлый раз я рассказал об Общей теории управления вообще, а теперь займёмся подетально. Реальность такова, что ошибки в целеполагании, это одна из наиболее весомых в статистике причин краха управления. Поэтому, начнём с того, что поговорим об этой части - о векторе целей управления, в котором так или иначе собираются все наши пожелания, чего мы хотим достичь в результате процесса управления. Определение вектора в математике всем широко известно. В самом общем варианте, вектор - это упорядоченный список. И соответственно, вектор цели - это тоже упорядоченный список наших желаний. Он упорядочен в соответствии с приоритетами, в соответствии со значимостью тех желаний, тех требований, которые мы предъявляем к итогам процесса управления.
 
- На первом месте стоит самая значимая для нас цель, невозможность реализации которой, делает участие в управлении бессмысленным.
 
- А на самом последнем месте в ней стоит цель, которая может отказаться первой, если вся совокупность целей в силу тех или иных причин не может быть достигнута.
 
Цели в векторе целеуправления (частные) упорядочены по мере убывания их значимости для управленца. Что это означает на практике? На практике это означает то, что ежели два управленца имеют одинаковый набор целей, но эти цели по разному упорядоченные по приоритетам, то в случае невозможности осуществления полного набора целей, между ними начнутся конфликты управления, обусловленные тем, что находится на высших приоритетах, а что находится на низших приоритетах. Поэтому, если мы сопоставляем вектора целей разных управленцев, которые соучаствуют некоторым образом в общем для них процессе, то можно ввести понятие - глубина идентичности вектора целей. То есть, это те первые несколько элементов вектора целей, которые у них совпадают. Вот пока глубина идентичности векторов целей каждого из них не исчерпана, и цели не начали конфликтовать друг с другом, они могут, в общем-то, сотрудничать в процессе управления.
 
Но даже, если у нас есть только один управленец, деятельность которого мы рассматриваем, если он породил дефективный вектор целей, то процессы управления, которые он пытается вести, будут страдать разными ошибками. И не все цели, которые он наметил, он сможет реализовать даже при том условии, что при ином управлении они бы могли быть достигнуты все.
 
Реальность такова, что в жизни многие вещи оказываются взаимосвязаны. Я вот прошлый раз уже говорил о конфликте целей, типа "и волки сыты и овцы целы", что это может быть - может иметь следствием, по умолчанию, гибель кого-то из пастухов. Это вот один из вариантов дефективности вектора целей, когда в нём оказываются конфликтные цели, и нет каких-то целей, которые бы обеспечивали разрешение этого конфликта приемлемым для управления образом.
 
Иногда может получиться так, что субъект-управленец ошибочно воспринимает окружающую действительность, в результате чего у него возникает иллюзия того, что избранная им совокупность целей может быть достижима. Вот представьте такую ситуацию, что вы на лодочке, на реке, ищете место для пикника. Там поворот русла реки, и в результате правый и левый берег створятся так, что возникает иллюзия того, что там очень хорошее место для пикника, и вы пытаетесь туда добраться. По мере того, как вы приближаетесь, выясняется, что часть этого хорошего места на одном берегу, часть этого хорошего места на другом берегу, и в результате вы оказались увлечены некой иллюзорной целью. Это вот на тему о том, что управлять можно реально существующими процессами, и достигать можно только тех целей, достижение которых объективно возможно в силу того, что этим целям есть место в матрице возможных состояний того процесса или объекта, которым вы предполагаете управлять.
 
Кроме того, есть ещё одно такое тонкое обстоятельство, о котором далеко не все задумываются. Ведь мы управляем какими-то частными процессами. Это означает, что процесс имеет своё начало, и процесс имеет своё завершение. Завершение в том смысле, что цели управления, которые мы ставим при инициации этого частного процесса, оказываются достигнутыми. Казалось бы, можно радоваться. Но здесь оказывается, что цели, к которым мы можем стремиться, они могут быть какими-то аспектами другого процесса, вхождением в который завершается наш частный процесс, и который тёк до того, как мы начали управление, или появился в ходе этого процесса, но важно то, что он будет продолжать течь после того, как мы достигнем этих целей, которые наметили мы.
 
Здесь возникает такой вопрос: а то, что будет потом, будет нас удовлетворять, или нет? Потому что, если мы задались себе целью не опоздать на Титаник, который уходит в свой первый рейс в Америку, и успешно её достигли, то это означает, что мы будем расхлёбывать очень большие проблемы, и не гарантировано, что мы эти проблемы расхлебаем.
 
То есть, сразу же возникает вопрос, что занимаясь частным процессом, мы должны быть заведомо убеждены в том, что достижение конечной цели этого частного процесса не повлечёт для нас неприемлемых последствий.
 
И возникает вопрос: а как обеспечить эту самую уверенность? Ответ на этот вопрос такой, что это один из аспектов решения задачи об устойчивости объекта предсказуемости, в смысле предсказуемости его поведения.
 
А как решается эта задача практически? Вариантов два, базовых вариантов. А практика показывает, что обычно это задача об устойчивости объекта управления в смысле предсказуемости поведения решается в некотором синтезе обоих вариантов.
 
Вариант первый. У нас есть наука, есть научные теории, на основе которых мы строим модель взаимодействия объекта управления с внешней средой, под воздействием которой он находится, а также все внутренние изменения в управлении. И один из аспектов взаимодействия с внешней средой это вот устойчивость и приемлемость того режима, в который объект попадает по завершении нашего частного процесса управления.
 
А второй базовый вариант – это то, что называется интуицией. Причём, если соотносить оба варианта друг с другом, то получается так, что интуиция это более высоко приоритетный инструмент решения задачи об устойчивости, в смысле предсказуемости поведения, нежели наука. Почему?
 
Потому что, во-первых, вся наука, это некий интеграл от интуиции за всю историю развития человечества и занятия человечества научной деятельностью. Потому, что сначала имеют место некие интуитивные озарения, а потом только происходит интеллектуализация результатов, которые находят своё выражение в научных теориях. И даже, если существуют научные теории, существуют модели поведения объекта на основе этих научных теорий разработанные, то возникает вопрос: а какую модель из множества выбрать для того, чтобы гарантировано решить вот эту самую задачу об устойчивости объекта, в смысле предсказуемости?
 
И здесь тоже получается так, что интуиция первенствует перед всякими рассуждалками. Потому что сначала всё-таки интуитивный выбор, а потом решение обоснования этого выбора на основе тех или иных научных методов. И при необходимости - развитие научных методов, если они не позволяют решить задачу об устойчивости объекта в смысле предсказуемости поведения с необходимой точностью, либо обеспечить желательную для нас глубину прогноза.
 
Артём Войтенков (Познавательное ТВ): Вы сейчас, как бы, современную науку переворачиваете наоборот. Она же строится: сначала исследования, обобщение, и соответственно, выводы. А вы говорите наоборот: сначала вот раз - решения интуитивные, а потом уже какие-то исследования начинаются, правильное оно, не правильное оно. Но да, отчасти, часть научных исследований, открытия, она так и сделана. Мы же знаем (правда это, или не правда) про йод, про таблицу Менделеева, но не всё же так?
 
Михаил Величко: Но всё-таки, реальность такова, что эпохальные прорывы в науке и в технике, они протекали по такой схеме, что предощущение открытия…
 
Артём Войтенков: Но оно на чём-то строилось?
 
Михаил Величко: Оно может ни на чём не строиться, потому что, Форд как-то сказал, что специалист, профессионал, это человек, который знает, почему чего-то нельзя сделать. То есть, если человек - пленник теорий и догм, которые наука успела выработать раньше, то за их пределы он вряд ли когда-либо выйдет. Потому что для него нужно какое-то потрясение, под воздействием которого он бы забыл обо всём, чему его учили в школе, и сказал бы чего-то, что выражает некое интуитивное прозрение, которое возникает там, где-то у него в глубинах души.
 
И получается так, что понятие об устойчивости объекта управления, в смысле предсказуемости его поведения, это, пожалуй, самое парадоксальное понятие.
 
- С одной стороны - предсказуемость, это результат действий объективных закономерностей в природе, в обществе, в технике.
 
- А с другой стороны - та же самая предсказуемость, это результат субъективизма, который опирается на известные объективные закономерности, либо выявляет какие-то новые объективные закономерности. А иногда и не выявляет их, а просто делает.
 
Вот есть множество людей, которые ездят успешно на двухколёсном велосипеде. Попроси любого из них выйти к доске и написать дифференциальное уравнение, согласно которому двухколёсный велосипед не может упасть, - они с этой задачей не справятся. И есть другое, более узкое множество людей - они запросто выведут эти уравнения, которые объясняют, почему двухколёсный велосипед не упадёт сам по себе. Но посади его на велосипед, если они не имели опыта в прошлом, они набьют себе шишек. Но, наверняка ведь была и такая эпоха, когда кто-то сказал, что велосипед будет двухколёсным, то его осмеяли, и сказали: "Видишь, вон телега на четырёх колёсах стоит, а вот сними с неё два колеса, чего будет?" И есть документальные примеры: в архивах где-то хранится резолюция Петра I на обращение к нему на тему построения железного судна.
 
Артём Войтенков: Утонет.
 
Михаил Величко: Да, утонет, железо тонет. Но тот, кто обращался с этим письмом к нему, он предвосхитил развитие судостроения более чем на столетие вперёд. Известен ещё один вариант: когда тот человек, к афоризму которого я обращался в прошлой беседе, Наполеон, ему принадлежит фраза: "Управлять, значит предвидеть". Он не смог решить задачу об устойчивости в смысле предсказуемости, когда к нему явился изобретатель, и предложил сделать пароход. Наполеон послал его на исходные позиции, тот уехал в Соединённые Штаты и сделал там пароход. Но, если бы Наполеон внял, то Трафальгар мог бы быть и не проигран, если бы французский флот к этому времени был преимущественно паровым. И это тоже из серии того, что генералы готовятся к прошлым войнам. А какой может быть возможная в будущем война, об этом генералы обычно не знают. Об этом знают кто-то другие, но их обычно в это время не слушают, может оно и к лучшему.
 
Вопросы решения задачи об устойчивости поведения объекта в смысле предсказуемости, это действительно ключевой вопрос ко вхождению во все управленческие процессы, к организации управленческих процессов. И всё сводится к тому, что действительно, в решение этой задачи парадоксальным образом сплетаются, объективные и субъективные, и по отношению к задаче управления - исчезает граница между объективным и субъективным.
 
Что может быть ещё? В каких-то ситуациях иерархия цели в векторе целей может быть закольцована. Это примерно так же, как в картах: король бьёт даму, и так далее, и тому подобное, а дальше мы приходим к тому, что туз бьёт всех. А туз в знаках-то единичка. Если в картах провал, то туза бьёт козырная шестёрка, или ещё чего-то там, но многие правила игры в карты построены таким образом, что иерархия закольцована. Игра на тему камень, ножницы, бумага - это тоже пример кольцевой иерархии.
 
А если вектор целей оказывается закольцованным, тогда как? Ведь получается неопределённая иерархия, неопределённость приоритетов - чему быть? Возникает вопрос: что делать? Реальность такова, что, скорее всего вариант закольцованности иерархии возникает тогда, когда мы объединяем два фактически различных этапа в один процесс. Если у нас на одном этапе может быть одна иерархия в векторе целей, то на другом этапе может быть другая иерархия в векторе целей. Кроме всего прочего, в ряде задач управленческих, вектор целей может быть сам функцией времени, или функцией текущих результатов управления. В тех случаях, когда процесс ветвится, то это один из таких вариантов, когда вектор целей в самом широком смысле становится функцией либо времени, либо текущих результатов управления.
 
Вернёмся к этому рисуночку. Все задачи управления - это задачи обнуления вектора ошибки управления, либо эквивалентная постановка отождествления вектора текущего состояния, его первых компонентов, которые структурно идентичны вектору цели, с вектором целей. Циркулирование информации в процессе решения этой задачи описывает концепция управления. А когда концепция управления реализуется, то есть, она внедряется в жизнь, то носителем алгоритмики управления должны быть какие-то элементы. Практика показывает, что в зависимости от того, как подбираются элементы, и как они взаимно связываются друг с другом, чтобы нести алгоритмику управления, управление может осуществляться структурным способом и бесструктурным способом.
 
Структурный способ всем понятен: есть функционально специализированные элементы, есть взаимосвязи между этими элементами. И вся совокупность элементов и взаимосвязей несёт алгоритмику управления. Вот почему такой способ управления был назван структурным? Ответ простой. Потому что качество управления в этом способе определяется архитектурой структуры, то есть, набором функционально специализированных элементов, количеством их, взаимосвязями. И может получиться так, что даже, если вы собрали структуру из предельно функциональных элементов, к которым нет никаких претензий по качеству каждого из них, но, если вы ошиблись в построении структуры её архитектуры, то вы, либо не сможете управлять процессом вообще, либо качество управления будет ниже, чем того хотелось бы.
 
И в то же самое время, если структура построена безошибочно по отношению к алгоритмике управления, но она набрана из элементов с минимальным уровнем функциональности, то, в то время, как обладатель очень хорошей элементной базой не сможет решать задачи, вы решите задачи вполне приемлемым образом.
 
Артём Войтенков: Наверно примером структурного управления можно привести армию, да?
 
Михаил Величко: Да, армия, это пример структурного управления.
 
Реплика: И бесструктурного, наверное, тоже.
 
Михаил Величко: Бесструктурное управление - это особая тема. Реальность такова, что интуитивные представления большинства об управлении, они таковы, что структурное управление для них существует, а бесструктурное управление им представляется, как отсутствие управления. Поэтому, придётся поговорить о бесструктурном управлении особо.
 
Михаил Величко: Вводится понятие "суперсистема". То есть, если структура – это система, то суперсистема - это нечто, что отличается от системы в обычном понимании этого термина. Система как совокупность функционально-специализированных элементов существующих взаимосвязей. Понятие "суперсистемы" вводится на основе того, что "суперсистема" – это множество элементов, каждый из которых удовлетворяет трём требованиям:
 
- Он управляется на основе той информации и алгоритмики, которая есть в его памяти.
 
- Он может выдавать информацию во внешнюю среду.
 
- И может принимать в свою память информацию из внешней среды.
 
Если элементы обладают такими качествами, то в Достаточно Общей Теории Управления их множество характеризуется как суперсистема.
 
Представьте, что множество элементов некоторым образом самоуправляются, взаимодействуя со средой, в которой находится это множество, и взаимодействуют друг с другом. И вы распространяете через это множество элементов циркулярно, то есть, без персональной адресации, некий информационный модуль.
 
Артём Войтенков: В этом сезоне модны такие-то туфли на высоком каблуке. Вот и всё.
 
Михаил Величко: Да. И при условии, что мы признаём информацию и алгоритмику объективными категориями бытия, объективно существует вероятность того, что некоторое количество элементов, соприкоснувшись и приняв в себя информацию этого модуля, сложатся в какую-то структуру, которая будет нести алгоритмику управления и достигнет определённых целей с необходимым уровнем качества. То есть, если владелец модуля, инициатор его посылки, в состоянии решить задачу о предсказуемости поведения этого множества элементов в аспекте реакции на этот информационный модуль, то, не давая никаких персонально-адресных команд ни одному из элементов, он, тем не менее, достигает цели управления, которую поставили. Во множестве может сложиться не одна структура. Они могут быть не идентичны друг другу, но, тем не менее, множество может породить себя в некое подмножество элементов, которые сложатся в какое-то количество структур, реализующих алгоритмику управлений в отношении целей, поставленных владельцем этого модуля.
 
Если соотносить процессы, происходящие в таком множестве, с процессами в структурном управлении, то в структурном управлении структура строится до начала процесса управления. Она целенаправленно строится под процесс как таковой. И управление начинается с момента активации структуры. Тут важно подчеркнуть, что управление не по полной функции, потому что первые этапы полной функции уже реализованы строителем структуры. А структура реализует то, что получается после того, как сформирована концепция управления и внедрена в жизнь. Внедрение её в жизнь – это и есть построение структуры. Для большинства управление начинается, действительно, с того, что строится некая структура, и структура начинает работать.
 
А в бесструктурном управление что происходит?
 
В бесструктурном управление происходит процесс формирования структуры в ходе самого управления, то есть, к началу управления. Когда информационный модуль сгружается в это множество, представляющее собой суперсистему, никаких структур в этом множестве нет. Есть только потенциал того, что на основе информации, содержащейся в памяти элементов, на основе той алгоритмики, которая есть в их памяти, некоторое количество элементов в процессе самоуправления породит структуру, и эта структура сможет выполнить алгоритмику управления и достичь тех целей.
 
Пожалуй, самый такой общий известный пример бесструктурного управления – это автобус без кондуктора. Как было в советские времена: в салоне стоят кассы или компостеры, пассажиры входят, в кассу кладут денежку, обмениваются друг с другом монетками, когда нужна сдача, если кто-то не знает где ему выйти, то другие пассажиры подскажут, одни пассажиры входят, другие выходят. Тем не менее, вся совокупность пассажиров в салоне решает те задачи, которые должен был бы решать кондуктор: сбор оплаты за проезд, распространение билетов, уведомление об остановках, и подсказки пассажирам, если кто-то не знает где ему выйти.
 
Может возникнуть вопрос: качество управления в каком случае выше?
 
Пока мы не определяли, что такое качество управления и ограничимся просто интуитивным, что качество управления некоторым образом связано с коммерческой эффективностью предприятия. Если мы исключаем кондуктора, то мы экономим на его зарплате, спецодежде и других вещах. Но у нас появляются дополнительные зайцы и нам надо увеличить количество контролёров, чтобы они почаще в салонах появлялись. И можно где-то достичь оптимума, когда система без кондуктора будет коммерчески эффективнее, чем система с кондуктором.
 
Дальше возникает ещё один вопрос: а если мы поднимаемся на уровень повыше, то есть, с уровня предприятия как субъекта макроэкономической системы на уровень макроэкономической системы в целом? То, что будет?
 
Тут выяснится, что для того, чтобы распространять билетики, мы должны эти билетики производить. А назначение билетика - быть оторванным от ленты и по завершении поездки быть выброшенным в урну, или просто выброшенным на улицу в мусор. Соответственно, в объемлющей системе у нас возникают дополнительно издержки, связанные с производством билетов и уборкой дополнительного мусора в городе. Может получиться так, что на уровне макроэкономической системы вообще выгоднее сделать проезд номинально бесплатным, а издержки на содержание транспортного предприятия отнести к инфраструктурным расходам на уровне макроэкономической системы в целом. Но, это уже не либерально-рыночная экономическая модель, это уже иная концепция управления экономикой.
 
Тем не менее, если говорить о соотношении структурного и бесструктурного управления, то многие социальные явления, многие процессы в истории они в принципе не могут быть интерпретированы и правильно поняты, если у нас нет понятия о том, что такое бесструктурное управление. Потому что любое общество - это суперсистема, а отсутствие в обществе понятия о бесструктурном управлении приводит к тому, что кто-то занимается бесструктурным управлением, а с точки зрения общества никакого управления нет, это просто всё случайные совпадения.
 
Артём Войтенков: Теории заговоров всякие.
 
Михаил Величко: Да. Теории заговоров. Когда пытаются разоблачить теорию заговоров, то ищут структуры.
 
Один из примеров. Когда Генри Форд был обеспокоен еврейским вопросом и заговором, то один из его оппонентов предложил ему оплатить работу самых искусных сыщиков, задача которых найти структуры этого заговора. А, если заговор есть, но он реализуется бесструктурным способом, то какие структуры могут найти сыщики?
 
Если говорить об организации бесструктурного управления, то здесь требуется информационный модуль, который впоследствии будет распространён в обществе. Давайте посмотрим как с позиций Достаточно Общей Теории Управления, при признании возможности осуществления бесструктурного управления, многие вещи выглядят в глобальном историческом процессе. Когда конспирологи разводят свои теории о заговоре, то предполагается, что есть некая конспиративная организация, где есть начальники-подчинённые, иерархии ячеек, чёткая субординация и информация идёт вверх по иерархии и вниз по иерархии. Примерно так же, как в армии от рядового до генерального штаба и от генерального штаба до всего множества рядовых. Только с тем различием, что армия она на виду, а здесь иерархия такая законспирированная, что её так просто не найти, поскольку все очень хитрые и хорошо законспирировались.
 
Если есть понятие о бесструктурном управлении, то всё выглядит совершенно иначе: кто-то сгенерировал информационный модуль и вбросил его в общество. В результате чего на тему этого информационного модуля, связанного с реальными или мнимыми проблемами общества, начинается публикация разнородной литературы, которая в принципе может быть адресована разным целевым аудиториям. Главное, чтобы в эту аудиторию попали подростки и молодёжь, чьё мировоззрение и миропонимание в процессе формирования. Попали, ознакомились. Что происходит в дальнейшем? В дальнейшем получается так, что взрослые люди весь поток оперативной информации соотносят с тем, чему они научились в школе, вузе в порядке осуществления самообразование, читая разные книжки, смотря фильмы и тому подобное. То есть, люди самоуправляются. Никто никаких команд никому из них не даёт. Каждый из них реагирует на входной поток информации соответственно своим интересам и соответственно тем знаниям, мнениям, которые уже наличествуют в его психике. Если идеи, которые были сгружены в эти публикации, которые сформировали их мировоззрение, были целенаправленно сконструированы под решение каких-то задач, то, действуя самостоятельно, на основе того мировоззрения, которое у них сложилось, и не задумываясь о том, как и для каких целей сложилось это мировоззрение, они решают те задачи, которые были угодны конструкторам этого информационного модуля. Но решают сами как бы так независимо ни от кого, не исполняя никаких прямых указаний и всего прочего. Этот процесс в истории жизни общества может обхватывать жизнь нескольких поколений, как на примере марксизма.
 
Предпосылки к появлению марксизма - это реальные проблемы, возникшие из-за того, что либерально-рыночная экономическая модель с самого начала генерировала биосферный экологический кризис, портила экологию, создавала социальные проблемы. Проблемы реальные, надо было как-то решать. Специалисты утописты пробовали создавать коммуны. Коммуна – это уровень микроэкономики. А проблему требовалось решать на уровне макроэкономики и социальной системы в целом.
 
Появляется Маркс: весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим. Вот марксизм – научно-обоснованная теория построения социализма. 1883-ий год Маркс уходит из жизни. Но в это время уже растёт молодёжь. Первый том "Капитала" переведён на русский язык и издан в 1871-ом году. Ленин ходит пешком под стол, Сталина и Троцкого ещё нет в проекте. Детишки растут, книжки читают. Но в силу особенности образования приходят к мысли, что учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Они становятся вождями революции, а революционная массовка - это следующее за ними поколение, которое смотрит с одной стороны в рот вождям, а с другой стороны - тоже читает классиков марксизма, но уже с добавлением ленинизма, либо Троцкого, кому кто больше нравится. И процесс идёт сам собой.
 
Если нет представления о бесструктурном управление, то процесс представляется неуправляемым, а исторически стихийным, согласно которому через цепь случайностей прокладывает себе дорогу некая закономерность, если пользоваться словами марксизма. Да, закономерность прокладывает дорогу через цепь случайностей, только над этой массой случайностей стоит ещё Нечто, что инициировало бесструктурное управление. При этом решаются простенькие задачи, что общество, которое свергнет буржуазный либерализм и капитализм на его основе, по-прежнему не должно обладать суверенитетом, как способностью самоуправляться по полной функции.
 
Чем это достигается?
 
- Тем, что диалектика как инструмент познания подменена логикой.
 
- Тем, что в марксизме нет ни слова об организации управления.
 
- И тем, что политэкономия марксизма метрологически несостоятельна. Поскольку такие её категории, как "необходимое рабочее время" и "прибавочное рабочее время", "необходимый труд", "прибавочный труд", "необходимый продукт", "прибавочный продукт" – они не могут быть измерены в практике хозяйственной деятельности. Приведите Зюганова в любой цех и попросите его сказать, когда кончается необходимое рабочее время и начинается прибавочное.
 
Артём Войтенков: Это ж можно посчитать наверно?
 
Михаил Величко: Посчитать - это другая вещь. Если говорите посчитать, то это оценки. Всё, на чём мы можем строить управление - это либо непосредственное измерение, либо оценки. Оценки от измерения отличаются тем, что оценки это всегда продукт обработки некоторых данных через некий алгоритм. То есть, для того, чтобы была оценка надо иметь исходные данные и алгоритм их обработки.
 
Опять возникает вопрос: исходные данные, которые кладутся в основу оценки, должны быть метрологически состоятельны. То есть, всё должно быть измеримо, а алгоритм должен быть корректным с точки зрения математики. Допустим, вы имеете дело с действительными процессами, а алгоритм вам предлагает извлечь корень из отрицательного числа, то вы с этим алгоритмом въехали куда-то не туда. То есть, этот алгоритм не для этих задач, которые описываются действительными числами, как в аспекте исходных данных, так и в аспекте результатов.
 
А оценки всегда конструируются, и конструируются субъективно, потому что выбираются и наборы исходных данных, которые лежат в основе оценки, и выбирается алгоритм, который преобразует исходные данные в оценку. В марксизме нет внятных описаний ни набора исходных данных, ни алгоритмов, в результате которых получаются всякие выкрутасы, типа "необходимый" и "прибавочный труд", "необходимое время" и "прибавочное время".
 
Трудовая теория стоимости тоже метрологически несостоятельна. Потому что, если вопрос идёт о том, сколько требуется землекопов для того, чтобы выкопать канавы длинной столько-то, глубиной и шириной столько-то, и за такое-то время, то, да, можно, зная характер грунта по опыту прошлых лет, сказать, сколько требуется землекопов.
 
А, если требуется доказать некую теорему в математике, которая должна открыть какие-то перспективы:
 
- То кого-то вы посадите за доказательство этой теоремы, он не решит её за всю жизнь, даже если умрёт долгожителем.
 
- А для кого-то это будет, если не мимолётное дело, то не шибко сложное.
 
Такой курьёз был в истории развития математики. В Штатах был такой математик Данциг. Он работал в области линейного программирования, динамического программирования, в области исследования операции. Когда он был аспирантом, он опоздал на какую-то лекцию, когда он пришёл, лекция уже завершилась. На доске были написаны какие-то формулы. Он решил, что это домашнее задание, аккуратненько переписал их к себе в тетрадку и, когда явился на следующее занятие, он предъявил преподавателю эти выкладки свои. Преподаватель впал в шок, в ступор, потому что то, что он писал на доске, было не домашним заданием. Он описал постановку нескольких задач, которые математика не могла решить к этому времени на протяжении нескольких десятилетий. Данциг, этого не зная, и не комплексуя на эти темы, где-то там в общежитии, мимоходом между аспирантскими делами и развлечениями, решил эти две задачки. Это примеры того, что трудовая теория стоимости не работает реально. И области, где она применима, они весьма ограничены.
 
Те, кто спускал марксизм в общество как идею решения проблем общества, они, по всей видимости, заботились о том, чтобы сохранить рычаги управления за собой, а обществу предоставить видимость того, что оно суверенно, что собственность в нём общественная, что общество демократическое и само управляет своей судьбой, и властно над нею.
 
Артём Войтенков: Получается отличие структурного способа от бесструктурного, помимо того, что здесь делается структура изначально - структурный способ быстрый, то есть, ты даёшь приказ, и он сверху быстро распространяется в зависимости от скорости прохождения сигнала.
 
Михаил Величко: Да. И от квалификации персонала.
 
Артём Войтенков: Да. А бесструктурный получается очень длинный. То есть, ты вбрасываешь туда что-то: какую-то мысль, какую-то идею, какое-то указание и человечки начинают…
 
Михаил Величко: Смотря какие задачи ты решаешь. Если в обществе уже есть информационно-алгоритмическое обеспечение решения каких-то задач, то ты можешь просто дать модуль, который активизирует то, что есть. На примере марксизма я просто показывал, как реализуется полная функция управления бесструктурным образом. Решается задача ликвидации буржуазного либерализма на основе марксизма. Вбрасывание. И решается она бесструктурным способом на протяжении жизни нескольких поколений.
 
С этим, кстати, связан ещё один момент: почему претензии к Сталину?
 
Если бы Сталин был истинным марксистом, то к нему бы не было никаких претензий, как нет претензий, допустим, к Кромвелю, Наполеону и ещё кому-то, чьё правление не отличалось, мягко говоря, бескровностью и чистками общества, тех, кто по тем или иным причинам неугоден. Если бы всё было вот так, и Сталин бы оставался марксистом, то мы бы его знали как классика марксизма-ленинизма, великого интеллектуала, продолжателя дела Маркса, Энгельса, Ленина и так далее.
 
Но, за полгода до убийства Сталин написал и опубликовал небольшую работу "Экономические проблемы социализма в СССР". И там среди всего прочего он пишет, что то, что написано в политэкономии марксизма, не соответствует нашей социалистической действительности, и нашим экономистам надо бы отказаться от некоторых марксистских категорий. При этом, я имею в виду такие категории, как необходимый продукт и прибавочный продукт, необходимое рабочее время и прибавочное рабочее время.
 
Вот, всего несколько слов. В этих словах смертный приговор марксизму. Потому что Сталин указал на необходимость изъятия из марксизма метрологически несостоятельных категорий. Если они изымаются, рассыпается вся марксистская политэкономия. Дальше-то что? Всех учили, что марксистская политэкономия это результат применения Энгельсом и Марксом диалектического метода познания к анализу производственных отношений в обществе. Соответственно, если дефективна политэкономия, то на следующем этапе встаёт вопрос о ревизии метода, который породил эту политэкономию, и рушится весь марксизм, как инструмент, якобы научный, построения социалистического общества, в котором все свободны, нет эксплуатации человека человеком и всё вообще хорошо.
 
Сталин фактически похоронил марксистский проект, в результате чего буржуазный либерализм остался, и остались проблемы им генерируемые. Поэтому Сталину не могут простить именно убийство марксизма. А реальность такова, что общество большей частью бездумно, и хотя работа была издана впервые в 1952-ом году, то есть, ещё при жизни Сталина, то современники её не поняли. Но кто-то понял и дал санкцию, что с этим пора кончать. И Сталина убили до того, как он передал власть тому, кого считал бы своим преемником и продолжателем дела.
 
Артём Войтенков: Возвращаясь к бесструктурному способу управления в примере, что вы привели с марксизмом, очень это заняло много времени.
 
Михаил Величко: Да.
 
Артём Войтенков: От написания Карлом Марксом своего труда до построения первого государства.
 
Михаил Величко: Да.
 
Артём Войтенков: Это ты можешь не дожить до конца, кока цель твоя воплотится.
 
Михаил Величко: Это опять приводит к вопросу о типах строя психики. Реальность такова, что типы строя психики по-разному дееспособны. В каком смысле? А в том смысле, что, если всё подчинено инстинктам, то все цели лежат в обозримом будущем в пределах нескольких этих самых. Если всё подчинено нормам культуры, то всё тоже лежит в обозримом будущем, но в пределах жизни одного поколения, потому что результат должен быть получен при жизни - это я-центризм.
 
А при демоническом типе строя психики и при человечном типе строя психики могут ставиться цели, достижение которых реально осуществимо спустя даже многие поколения. Потому что менталитет и при человечном и при демоничном типе строя психики он другой, там другие интересы, другие оценки. С позиций тех, кто живёт при животном типе строя психики, те, кто опущен разного рода психотропами в противоестественность, с точки зрения зомби результат должен быть получен при жизни – "удовольствие от результата я должен получить при жизни". И в их менталитет не укладывается, что кто-то может работать на проекты, продолжительность которых охватывает несколько поколений, а то и несколько веков и тысячелетий.
 
С точки зрения их эгоизма, это бессмысленный труд. А с точки зрения других, кто иначе воспринимает жизнь, это они заняты бессмысленной суетой мира сего. Потому что реальность такова, что предположения о том, что жизнь и соответственно функционирование сознания прекращается с прекращением физиологии и обмена веществ в организме - такой посыл, он противоречит даже закону сохранения энергии в том виде, в каком мы знаем его из курса физики. Потому что человек живой это не только мясо, кости и физиологические жидкости, но и биополе.
 
И если прекращается физиология и обмены веществ, то возникает вопрос: куда девается биополе? А биополе продолжает существовать, оно живёт своей жизнью, там другие закономерности. Независимо друг от друга в разных культурах со смертью связаны определённые интервалы времени: трое суток после смерти, девять суток, сорок суток.
 
Что происходит на этих рубежах? Разные культуры подчас разделённые сотнями и тысячами километров, а иногда веками, которые не общались друг с другом, по этим вопросам имеют сходное мнение - что на третий день происходит необратимое разделение биополя и биовещественного тела. В пределах этих трёх дней с точки зрения ряда традиций, человек может быть возвращён к жизни средствами некого синтеза магии и медицины. На третий день происходит необратимое – разделение биополя. Критерии смерти в тибетской медицине – отсутствие ауры. Европейская медицинская традиция вообще не знает, что такое биополевая физиология организма, и критерии смерти там другие, они меняются на протяжении последнего времени: то отсутствие пульса, то отсутствие энцефалограммы, то ещё чего. А в тибетской медицине критерий один на протяжении многих веков – отсутствие ауры.
 
На девятый день, согласно разным традициям и они в этом едины, происходит разделение души, как не от мирной субстанции и биополя. По биополю - это часть этого мира, а душа - это не от мирный, как писал Тютчев: "Душа жилица двух миров". Каких двух? Мира божьего и тварного мира. Обратите внимание, что герои греческого эпоса, спускаясь в ад, беседовали с тенями, не с душами, а с тенями.
 
Артём Войтенков: Это от перевода зависит.
 
Михаил Величко: Это зависит не только от перевода, это зависит ещё от того, как мы понимаем. Если биополе продолжает существовать после отделения души от биополя, то биополе является хранителем информации. Но носительницей воли является душа. И тень- это действительно тень человека в том смысле, что это дубликат той информации, которой она была. И можно обратиться за этой информацией, что и делали герои, предварительно подкормив тень энергетически.
 
А на сороковой день согласно верованиям, душа покидает этот мир. Но если смотреть на жизнь с позиции вечной души, то выставлять на первый приоритет удовольствия от бытия в этом мире, это, по меньшей мере, не разумно. Потому что пребывание в этом мире преследует некие другие цели. То есть этот мир - это школа для души, это полигон в котором она должна явить те или иные нравственные, этические качества для того, чтобы потом реализовать их где-то ещё.
 
Но при животном типе строя психики, при строе психики типа зомби там просто нет интересов и программ, которые выходили бы за пределы срока жизни. А при демоническом типе строя психики и тем более при человечном типе строя психики нет своекорыстия, связанного с этим миром, или оно носит характер, подчинённый чему-то другому, и могут реализовываться цели в проектах, продолжительностью охватывающие многие поколения людей.
 
Артём Войтенков: С одной стороны это понятно, когда человек совершает добрые дела. Например, у Толстова есть сказочка, что старик сажал яблони, а ему сказали: "Да ты помрёшь, пока эти яблони вырастут".
 
- "Я помру, зато другие отведают".
 
Пример понятен этот. А когда человек делает что-то плохое?
 
- "Я делаю что-то плохое, я пошёл и весь этот яблоневый сад спилил, а пусть никому не достанется"
 
- "А тебе-то зачем?"
 
Вот демонический не понятен.
 
Михаил Величко: Понимаете, более менее нравственно здравому человеку мотивацию злодейства действительно очень трудно вообразить, потому что в его психике нет аналогов.
 
Артём Войтенков: А может быть цели другие всё-таки?
 
Михаил Величко: В общем, всё, что касается злодейства, это особые темы. В общем, это ребята в крайнем заблуждении и в крайних извращениях. Это из серии того анекдота, что Карабас Барабас прибывает в полном умиротворении, натворив целую кучу зла.
 
Артём Войтенков: Он её получил - результаты сейчас. А при марксизме результате получились через 50 лет, больше даже.
 
Михаил Величко: При марксизме кто-то из фанатиков удовлетворялся тем, что он работает на светлое будущее. Удовольствия они не всегда физиологического характера. Удовольствия могут быть и психологического характера, то есть осознание какой-то мысли может порождать зашкаливающие положительные эмоции в силу эгрегориальной подпитки энергетической, каких-то других причин. Это может быть и не связано с физиологией как таковой.
 
Артём Войтенков: То есть получается за этим ещё кто-то стоит?
 
Михаил Величко: В силу того, что никто из нас не свободен от взаимодействия с эгрегорами, многие, так называемые, вожди получали подпитку от соответствующих эгрегоров и пьянели от неё. И переживания такого рода опьянения оно было для них желанно. Но это вопросы психологии, извращённой психологии, это не имеет прямого отношения к теории управления, хотя те явления можно интерпретировать в терминологии на основе понятийного аппарата ДОТУ.
 
А дальше есть ещё один вариант осуществления управления - управление на основе виртуальных структур. Что это такое? Это когда одна суперсистема является подмножеством другой суперсистемы. С позиции первой суперсистемы вторая суперсистема может быть не видна. Но если во второй суперсистеме строятся структурные управления в отношении первой, и какие-то структуры из второй суперсистемы проникают в первую, то с позиции первой эти структуры тоже не видны. Но когда эти структуры активизируются, это воспринимается как случайное беспричинное совпадение самоуправления элементов первой суперсистемы.
 
Пример простой, если, допустим, в стране развёрнута какая-то агентурная сеть, обыватели о существования этой сети и хозяев не знают, но когда по элементам сети проходит какое-то управление, то, казалось бы, разрозненные элементы начинают действовать взаимно согласованно, в результате чего реализуются некие управленческие процессы.
 
Если обращаться к жизни общества, то такими виртуальными структурами, не воспринимаемыми обществом являются мафии, масонство, агентурные сети всевозможных разведок и контрразведок. И вопрос только в том, какие команды в отношении каких объектов в русле каких концепций проходят по этим скрытым структурам. Причём если соотноситься с тем, что называется вседержительность, то по отношению ко вседержительности любое управление носит структурный характер, потому что всевышний знает всё. Но в пределах общества вседержительность реализуется тоже как управление на основе виртуальных структур с точки зрения общества, не причастного к этому управлению, тем более с точки зрения общества погрязшего в атеизме.
 
Вот это три способа управления. Да, действительно они обладают разным быстродействием, разной функциональной нагрузкой, до определённой степени они взаимозаменяемы, если позволяют обстоятельства. А если говорить о жизни общества на исторически продолжительных интервалах времени, то структурное управление в подавляющем большинстве случаев выкристаллизовывается из бесструктурного тогда, когда цели, ради осуществления которых в первый раз возникли какие-то структуры, воспроизводятся обстоятельствами снова и снова, либо обретают какой-то устойчивый характер. Так возникли армии, всякие службы борьбы с внутренним криминалитетом, пожарные команды, прочие подразделения МЧС. Потому что, когда такого рода структуры находятся в готовности к действию и поддерживают свой профессионализм, то реакция общества на соответствующие каждые из них вызовы оказывается более быстрой и более эффективной, нежели каждый раз порождать аналогичные по функциям структуры на основе бесструктурного управления.
 
То есть если армия - это структурное управление, то народное ополчение – это бесструктурное управление. И по отношению к армии бесструктурное управление в виде народного ополчения носит вспомогательный характер. Хотя армии профессиональные некогда в историческом прошлом родились именно из бесструктурного управления и народного ополчения.
 
Режимы управления, их можно условно разделить на балансировочные режимы и манёвры. Манёвры в свою очередь можно разделить на сильные и слабые, но такого рода разделение оно субъективно, потому что определяется задачами. Чисто формально балансировочный режим можно определить как процесс, в котором контрольные параметры, входящие в вектор целей управления, неизменны, а процесс протекает устойчиво, так что фактические параметры системы колеблются относительно вектора целей в каком-то узком диапазоне значений и не выходит за его пределы, такой режим признаётся приемлемым.
 
А манёвр можно определить как процесс, в котором контрольные параметры изменяются в ходе этого самого манёвра, и имеет место переход от одного вектора целей к другому. Но разделение такое условно. Представьте такую ситуацию, что самолёт летит по кругу - это манёвр? Поскольку изменяется курс, то это можно считать манёвром. Ну а если это самолёт Геркулес С-130 с пушкой, которая у него установлена на одном борту, и он летает по кругу, вокруг цели и обстреливает её с разных направлений, то такой круговой полёт это уже балансировочный режим, но в другой задаче.
 
В чём разница, допустим, сильных или слабых манёвров? Тоже пример из авиации: самолёт совершает вираж и в процессе сильного манёвра поперечная составляющая обтекания существенно сказывается на его аэродинамических характеристиках. Для того, чтобы решить задачу об устойчивости объекта в смысле предсказуемости, вы должны построить очень полную математическую модель. А если самолёт изменяет свой курс не через вираж, а через полёт по дуге очень большого радиуса, то поперечная составляющая обтекания будет незначительной, и его аэродинамические характеристики будут близки к полёту на прямом курсе.
 
В силу этого обстоятельства многие элементы полной математической модели вы сможете просто выкинуть из уравнений. И за счёт упрощения математической модели вы сократите объёмы вычислений, объёмы экспериментов в ходе решения задачи об устойчивости в смысле предсказуемости поведения. То есть разделение манёвром на сильные и слабые оно условно, и связано либо с восприятием процесса пассажирами, наблюдателями, либо с тем, как вы решаете задачу об устойчивости объекта управления в смысле предсказуемости поведения.
 
И в ряде случаев те результаты, которые невозможно достичь сильными манёврами, они успешно достигаются в ходе реализации слабых манёвров. Например, попробовал бы кто-нибудь в 53-ем году заикнуться о том, что в СССР необходимо возродить капитализм. Ничего бы не получилось. Даже в 91-ом году, когда проходил всесоюзный референдум о судьбах страны, инициаторы референдума не посмели поставить вопрос в прямой форме: считаете ли вы необходимым ликвидацию социализма в СССР и перехода к капитализму, а далее на выбор: американского, шведского, германского или какого-то непальско-бангладежского образца, или ещё чего-нибудь где-то из уровня колоний.
 
Но, тем не менее, если считать от 53-го года по настоящее время, - капитализм восстановлен. Всё реализовано путём слабых манёвров, которых большинство населения и не заметило. Никто не заметил, как Никита Сергеевич ликвидировал кооперативно-колхозный артельный сектор, и вся собственность оказалась в государственном секторе, благодаря чему была ликвидирована бесструктурная составляющая управления в экономике, и качество управления сразу упало.
 
Никто не заметил, как в конституции 77-го года термин "депутаты трудящихся" был заменён на термин "народные депутаты". Разница в чём? Разница в том, что по конституции 36-го года депутатами могли быть только выдвиженцы трудовых коллективов и сами трудящиеся. А понятие "народ" оно включает не только трудящихся, но и паразитов.
 
Никто не придал значение тому, что Остап Ибрагимович стал литературным персонажем номер один. Хотя со времён Николая Васильевича Гоголя и "Мёртвых душ", в общем, граждане должны были понимать, что такие субъекты, как Павел Иванович Чичиков и Остап Ибрагимович Бендер – это люди гораздо более опасные, чем великий инквизитор Достоевского, которым интеллигенцию пугали на протяжении полувека. По той простой причине, что жизнь под властью великого инквизитора носит определённый характер и большинству обывателям известно: чего не надо делать для того, чтобы у инквизитора не было к тебе претензий. Нарушения могут быть, но они статистически незначимы.
 
А когда власть великого комбинатора, то это совершенно иная власть, потому что с великим комбинатором невозможно договориться о правилах игры. Потому что изменения правил игры в ходе игры это одна из великих комбинаций. И даже сам великий комбинатор не застрахован от того, что придёт ещё более великий комбинатор и пустит его неведомо куда и неведомо как, примером чему судьба Бориса Абрамовича Березовского. Поэтому вопрос о сильных и слабых манёврах - это тоже не самый простой вопрос.
 
Теперь опять обратимся вот к этой картинке. Тут есть вектор ошибки управления, вектор как всегда конечный, но чему равно N? В разных задачах N может быть равно чему угодно. В каких-то задачах N=2, в каких-то задачах, типа управление народным хозяйством и обществом в целом, перечень контрольных параметров, соответственно размерность вектора ошибки управления, может достигать нескольких тысяч.
 
О быстродействии сознания 15 бит в секунду, 7-9 объектов одновременно возникает вопрос: а как контролировать течение процессов? Ответ на этот вопрос и простой и сложный: от вектора ошибки управления надо перейти к какой-то его оценки. Такая оценка, она получила название "качество управления". Качество управления – это оценка одним числом или каким-то иным смысловым идентификатором всей совокупности ошибок управления, которые имеют место в процессе.
 
Что требуется для оценки качества управления?
 
Опять же, метрологическая состоятельность каждого из параметров, которые входят в вектор целей, в вектор текущего состояния, и соответственно в вектор ошибки управления, как разности вектора целей и вектора текущего состояния.
 
Второе – требуется алгоритм переработки всего множества параметров, которые входят в вектор ошибки управления в единую оценку. Если задача описывается математически в каком-либо математическом пространстве, то в качестве оценки качества управления могут быть использованы какие-то нормы вектора ошибки управления. Какие нормы могут быть?
 
- Может быть абсолютная величина первой компоненты, как наиболее высоко приоритетные ошибки, то есть это управление по первой компоненте только оценка качества управления.
 
- Может быть использована длина диагонали многомерного параллелепипеда, построенного в N-мерном пространстве на всех ошибках управления.
 
- А может быть использована длина проекции вектора ошибки управления в какое-то подпространство, размерностью меньше чем это.
 
- Могут использоваться и какие-то другие оценки качества управления, в которых иной алгоритм преобразования исходных данных в оценку.
 
Если процесс управления идёт нормально, то такого рода оценки качества управления позволяют существенно сократить трудозатраты на контроль течения процесса. Но если переход от вектора ошибки управления к оценке качества управления при определённости алгоритма однозначен, то обратный переход от оценки качества управления к вектору ошибки - не однозначен, в силу того, что одно и тоже качество управления может соответствовать разным значениям вектора ошибки управления, у которого разные компоненты. Тем не менее, интегральная оценка, она субъективна и в форме: либо хорошо, либо плохо. Она всегда присутствует по отношению к любому процессу управления.
 
Дальше возникает ещё одна такая вещь. Этот вопрос связан с метрологией и с решением задачи об устойчивости в смысле предсказуемости поведения.
 
Большинство прикладных научных дисциплин характеризуются тем, что в них развит такой раздел, который получил название теория подобия. Все теории подобия отвечают на один вопрос: на какую комбинацию, в каких реальных параметрах надо умножить какую-то характеристику одного объекта для того, чтобы корректно сопоставить этот объект с другим объектом на предмет выяснения вопроса: что лучше, что хуже.
 
Например, вы хотите заполучить большой, хороший аэробус. Встаёт вопрос о его аэродинамических характеристиках, которые определят потребную мощность, манёвренные характеристики. Чего делать? Взять аэродинамическую трубу, загнать туда модель, подобную этому аэробусу, продуть. А дальше возникает вопрос: ладно, мы в аэродинамической трубе получили характеристики модели, а аэробус будет других размеров, как пересчитать? Благодаря тому, что в гидроаэродинамике теория подобия развита, аэробусы существуют и летают. И их реальные характеристики близки к тем, которые получены в результате пересчёта с модели.
 
Это только один из аспектов того, что теория подобия развита и обслуживает решение задачи об устойчивости, в смысле предсказуемости. Потому что в ряде случаев теория подобия работает с моделями, которые реализованы на разных физических носителях. Например, в пятидесятые годы не было вычислительной техники, которая бы позволяла рассчитать аккуратненько динамику реактивных самолётов, ракет в процессе маневрирования. Но математические модели, на основе которых это дело можно было рассчитать, были. Но выяснилось, что те же самые дифференциальные уравнения, которые описывают маневрирование самолета, описывают и поведение некоторых электронных схем. И соответственно можно построить электронную схему, подать на неё напряжение, и выходные процессы - это электронные схемы, записанные на осциллограф, будут в некотором смысле, идентичны параметрам полёта самолёта. Вопрос только в том, как пересчитать данные записанные осциллографом на реальные характеристики траектории самолёта. Эта задача тоже была решена и до появления современных суперкомпьютеров, которые могут решать задачи аэродинамики и динамики летательных аппаратов. Такого рода задачи решались на аналоговых электронных вычислительных машинах, где фактически вычислений никаких не было, но электронная схема, описываемая теми же уравнениями, что и натурный объект, в некотором масштабе времени вела себя так же, как и моделируемый объект. Поэтому теория подобия – это тоже очень важный раздел, который позволяет перейти от достаточно общей теории управления к прикладным аспектам её применения, к решению конкретных задач в той или иной сфере деятельности. Пожалуй, на сегодня всё.
 
Набор текста: Наталья Малыгина, Альфия Гультяева, Маргарита Надточиева
 
Редакция: Наталья Ризаева
 
http://poznavatelnoe.tv – образовательное интернет-телевидение